Закат Ярила

– Пересвет. Рад знакомству, Лешек.

Запределец, улыбаясь, протянул мальчику руку. Тот широко распахнул глаза, гадая, чего от него хотят. Тогда Пересвет наконец осознал, что в этом времени вряд ли слышали про рукопожатия, и с растерянным видом отдёрнул руку. Чтобы замять неловкость, он спросил:

– Сколько тебе лет?

– Осьмой годок по весне пошёл, скоро девять будет, – гордо ответил мальчик. – А тебе?

– Мне на двадцать лет побольше.

– О, так ты, якоже мой батька. Токмо хвилый, не похож на мужей нашинских. Они все дюжие, сердитые. Я, как вырасту, на них хочу равняться. Высоким стану, сильным! Уверуют все в мою силушку! Батюшка мой со стратигом дружит, воины они. Вона как! – мальчик напустил на себя важный вид, пока на него во все глаза смотрели младшие ребята. Видно, он у них за старшего. – Я сам стратигом буду, вырасту токмо. Обожду годок-другой, и стану Любозень от супостата защищать!

Пересвет заметил, что друзья очень уважают Лешека, особенно маленькая светлая девчушка с короткими вьющимися волосами. Она даже шаг вперёд сделала, когда он про мечты говорил. Запределец потрепал мальчишку по коротким русым волосам и одарил ребят широкой улыбкой.

– Ну, удачи тебе, герой! Далеко пойдёшь с такими мечтами. Обо мне не волнуйся, в нашем мире сила – не главное. Я умом на жизнь зарабатываю.

– Якоже Ведомир? – затаив дыхание, спросил Лешек.

«Видимо, – подумал Пересвет, – волхвы на Руси ценятся не меньше воинов». Но вслух сказал:

– Не совсем. Он, наверняка, будущее видит, людей лечит…А я так, детишек, вроде вас, развлекаю.

– Он лепший волхв в нашем племени! Кудесы творит, яко боги. Одна беда – наследка не выбрал, – со знанием дела ответил мальчик. – И как ты развлекаешь?

– Игры…выдумываю. Иногда сам играю. Наряжусь, как взрослые у вас на Масленицу, и изображаю из себя кого-то другого.

– Ха-ха-ха, – мальчик искренне рассмеялся, чем вогнал взрослого дядю в краску. – Ряженый! Ряженый! Мамка бы баяла, что ты шлында, без дела колобродишь, шеляг выпрашиваешь, яко голь перекатная в рубищах окрест деревни.

Его друзья с азартом подхватили идею поиздеваться над взрослым и загоготали вместе с мальчишкой. Пересвет на них грозно зыркнул, но его взгляд, напротив, рассмешил детей ещё больше. Они хватались за животы и едва не плакали от колкостей приятеля в адрес запредельца.

– Ну вас! – сдался Пересвет. – И здесь молодёжь не уважает старших…Что за страна у нас такая?

– А ты что-то супротив Руси имеешь, дядя? – вышагнул вперёд сердитый крупный мальчик, что грозил ему нос сломать. Кажется, он способен был сломать Пересвету не только нос, стоило ему только сжать мясистые кулачки и подойти ближе.

Дети смеялись, не обращая внимания на назревающий спор. Нужно было срочно уйти от конфликта. Не в характере Пересвета ругаться с малышами, да и вообще он ругань не любил, предпочитая уходить по-английски или сглаживать углы в неприятных разговорах нейтральными темами. Руки сами собой взметнулись в примирительном жесте:

– Парень, не горячись. Я на драку не напрашиваюсь. Ты всё неправильно понял. Дайте мне собрать яйца и уйти. Хорошо?

Отсмеявшись, дети утёрли слёзы и кивнули своему крупному неприветливому другу. Мальчик злобно посмотрел в глаза наглому дядьке и разжал готовые к бою кулаки.

– Ой, дя-ядь, молвишь что худое о Руси-матушке, схлопочешь у меня! Я, поди, не хуже мамки Лешека вдарить могу.

– Верю, верю, демонстрировать не стоит, – мягко ответил Пересвет. – Торжественно клянусь не говорить больше крамольных слов о Росс…Руси.

– Клянут токмо ведьмаки, али навьи дети. Мне и слова хватит.

Мальчик с недоверием глянул на Пересвета, вздёрнул широкий подбородок, развернулся и скрылся за спинами друзей. Это не походило на мирный договор, однако запределец успокоился. Лешек обратился к нему снова:

– Мы тут с ними поиграем, – он небрежно махнул в сторону цыплят, что с аппетитом доедали червяков, – а ты ступай, собирай яйца, ежели кто ужо не собрал.

Серьёзный вид и вкрадчивые слова Лешека повеселили запредельца, но он скрыл едва заметную улыбку от глаз ребят, держа в памяти намерения крупного мальчика по имени Давило. Тимур и его команда, подметил он, окинув компанию снисходительным взглядом. Дети принялись играть с цыплятами. Среди желторотиков тоже бегал, выпячивая вперёд пушистую грудку, командир, а за ним чуть подросший крикливый друг.

Наконец Пересвет вспомнил о своей цели. Блеяние, хрюканье и другие, привычные для сельской местности звуки, стали громче, стоило ему войти внутрь загона и прикрыть за собой деревянную калитку. Скот требовал корм. Животные пошли на Пересвета, разражаясь какофонией пронзительных звуков. Голод подталкивал к корзине: она была пуста, но скотинке это не мешало вплотную обступить человека. Длинные вонючие языки лизали сжатые на корзине руки, мокрые носы тыкались в ароматную плетёную лозу, выискивая съестное. Пересвет опустил голову и увидел, что по сапогам, как по газону, ходят и квохчат жирные курицы. Нервы сдали:

– Да нет у меня ничего! Отвяжитесь!

Он поднял корзину высоко над головой и терпеливо ждал, когда разношёрстная толпа зверья отступит. По ногам продолжали нещадно топтаться куриные лапки. Сжав челюсти, Пересвет ждал, обнюхиваемый и излизанный. Когда они уже поймут, что я не кормить их пришёл, вопрошал он, не в силах сделать и шага. Животные задрали головы вверх, требуя опустить корзину. Одну руку Пересвет опустил, а другая, которой держал пустую плетёнку, начала болеть. Определённо, войти сюда было плохой идеей, рассуждал он вместо того, чтобы искать выход из щекотливой ситуации. Напряжение в мышцах росло, рука походила за Пизанскую башню, медленно клонящуюся вниз. Мало того, после неудачной колки дров, она ещё и тряслась пуще прежнего.

– Сгиньте! Ну, пошли, пошли! – крикнул где-то рядом мальчишеский голос.

Пересвет насилу повернул голову и увидел, как Лешек гонит животных в другую часть загона. Он успел зайти за ограду, когда запредельца облепили незваные гости. Скотина на удивление быстро ретировалась к дальним жердям, не прекращая голосить. Мальчик с серьёзностью взрослого кивнул Пересвету, и тот на выдохе опустил руку, которая уже порядком занемела.

– Спасибо, ты меня спас.

– Негоже оставлять эдакого разиню в беде, – смешливо ответил Лешек. – Они ведь и сожрать могут, ежели оголодают.

– Правда? – голубые глаза в страхе метнулись к животным.

– Ха-ха-ха, дуботолк! На веру взял!

Задорный смех мальчика растворил напряжение Пересвета, и он тоже прыснул от своей глупости. Через силу напустив на себя серьёзный вид, Лешек вышел из загона и прикрыл за собой калитку. Запределец вернулся к своей прерванной миссии.

Стряхнув куриц с поршней, как тут величали сапоги, он рассмотрел соломенные гнёзда, возле которых они бродили. В нескольких лежало по паре яиц. Пересвет удивился их размеру: гораздо меньше тех, что в магазинах продают, больше похожи на перепелиные. Как у цесарки, вспомнил он недавнюю находку в одном из супермаркетов, но брать не стал, они раза в два дороже куриных.

Набрав достаточно яиц, Пересвет вышел из загона. Дети всё ещё играли, когда он перед ними появился. Ребяческое любопытство взяло верх. Две девочки подошли и заглянули в корзину. Лешек довольно ухмыльнулся, а его упитанный приятель презрительно хмыкнул.

– Энто он на пироги? – спросила русоволосая девочка лет пяти, повиснув на краю корзины и любуясь гладкими куриными яичками.

Её подружка ласково погладила труды наседок. Пересвет честно ответил:

– Понятия не имею. Сказал принести – я несу.

– Ляпота! – мальчишки подбежали и оттолкнули девочек, сами во все глаза рассматривая яйца.

Насмотревшись, они снова переключились на заботу о цыплятах. Пересвет отсалютовал Лешеку и пошёл обратно к избе. Мальчик, не разобрав жеста, лишь пожал плечами и вернулся к друзьям, которые бережно поглаживали желторотиков.

Масленичные гулянья продолжались, но пылу у деревенских поубавилось. Костёр безудержного веселья догорал; вместо треска из него доносились корявые голоса жителей Любозени. Как кота за хвост, недовольно подумал Пересвет, остыли бы уже. Среди отдельных кучек изрядно гульнувшего народа он так и не выцепил знакомых лиц. Шёл мимо дворов, слушал плавную мелодию дудочек и переливы гуслей, а в голове вертелись далёкие моменты солнечного лета, что он проводил у родителей матери.

И звуки, и запахи – всё напоминало детство. Бегали тогда с друзьями-дачниками по золотистым полям и радовались мрачной туче, что непременно приносила тёплые ливни и ветвистый неон молний, тянущихся до самой земли. А после дождя выходило солнце, обдавая мокрых мальчишек под одинокой берёзой своими горячими лучами. Приятно иногда окунуться с головой в прошлое…но не в прямом же смысле! Пересвет тряхнул головой, возвращаясь в реальность, и сам не заметил, как оказался перед избой волхва.

Возле неё ждали своего часа брошенный топор и кусок железа без ручки. У двери смирно сидел Волк, изучая тоскливым взглядом пустое крыльцо. Когда он заметил хозяина, то радостно завилял хвостом, двор огласил счастливый лай. Едва Пересвет ступил на крыльцо, его тощую грудь накрыли две мощные мохнатые лапы, а подбородок щекотнул ворсистый язык.

– Стой, Волчок, хватит, – сквозь приступ смеха отпихивал от себя пса хозяин. – Отстань! Сидеть, сидеть!

Но до радостной собаки приказы не доходили, и Волк продолжал неистово бросаться на единственного близкого здесь человека. Его запах был с первым хозяином, значит, он не может быть жестоким. Хозяин никогда не бил, заботился, кидал сахарные косточки. Этот, правда, пока не кормил, но по головке гладил. Ему точно можно доверять! Так скорее всего думал пёс, а то бы не лизался и за чужаком ходить бы точно не стал.

Кое-как усадив пса на место, Пересвет зашёл в скудную до мебели светлицу. Лицо обдало приятным жаром, в нос ударил умопомрачительный аромат блинчиков. Он впервые почувствовал себя дома, за праздничным столом, где звонко чокались бокалами шумные родственники, и не было ещё дрязг по поводу и без. Вновь отмахнув воспоминания, Пересвет окинул взглядом комнату – за столом чинно восседал старик, окуная сложенный вчетверо желтоватый блин в тягучий мёд. Его сухонькое плечо пустовало – Дарко куда-то улетел. Зато верный посох мирно лежал по левую сторону от старейшины. Не поворачивая головы к вошедшему, волхв с укоризной произнёс:

– Нерасторопный. Лукошко ставь на лавку, а сам поди за стол. Блины стынут.