Гнездо страха

Ринувшись в бой с одним лишь щитом, поскольку правая рука служить мне отказывалась, я пробудил решимость у тех, кто остался в живых, и мы всей оравой навалились на костлявых ящеров. Вскоре одноглазые бестии были побеждены. Троих ящеров мы одолели быстро и без потерь, а вот с четвертым пришлось повозиться. Оказавшись изворотливее своих копий, мини-охотник умудрился прорваться через кольцо, между делом расшвыряв пятерых рабочих. И тут на пути у него очутился Фрик. Наивный и самонадеянный скорн, вместо того, чтобы спрятаться за костяным заслоном, стал колдовать черные когти. Три из трех магических снарядов пролетели мимо и, как следствие, охотник отшвырнул коротышку мощным ударом лапы. Таким образом, Фрик оказался неподалеку от баррикад и, к его счастью, поблизости от меня. Когда охотник рванул следом за своей жертвой, я, потеряв уже всякий страх, встал у него на пути, выставив щит перед собой. Огромная пасть, разинувшаяся чтобы проглотить скорна, не смогла сомкнуться из-за того, что в ней застрял щит. Я отпустил ремень щита и, увлекая за собой Фрика, отступил назад к другим рабочим. Мини-охотник встал на месте, мотая головой, пытаясь выплюнуть щит, и превратился в легкую мишень для скорнов, взобравшихся на небольшую кучку костей в центре рудника. Они ждали, пока мы с Фриком отойдем с линии огня, хотя и могли бы пустить когти поверх наших голов. Но, в таком случае, гарантии попадания не было, а силы у всех были уже на исходе.

Фрик с грехом пополам встал на ноги и собрался было ускорить ход, перейдя на бег, но сделав четыре неуверенных шажка, оступился и снова упал. Охотник был тут как тут. Выплюнув, наконец, щит, костлявый ящер, сверкавший в полумраке единственным глазом, настиг нас в два прыжка. Его лапа уже набирала размах, чтобы раздавить коротышку Фрика, но я в нужный момент вспомнил про последнюю световуху и успел бросить ее в ящера. Шансы попасть с левой руки, как мне казалось, были около одного к десяти, но сегодня, похоже, был мой день – световуха угодила точно в костлявый нос охотника, разбилась и ослепила его. Дезориентированный ящер промазал занесенной лапой мимо цели и неуклюже попятился назад. Как только он оказался на пустой площадке, скорны накрыли его двумя залпами черных когтей. Заколдованные снаряды впились в костлявую тушу ящера и разрушили магическую связь между ним и его хозяином – дэдкубом. Лишенная энергии туша рухнула на защитное ограждение, так что одна из телег отодвинулась под ее весом, образовала щель в обороне.

Те, кого не ослепила световуха, а в их числе был и я, взволнованно всматривались в полоску света, ожидая, что вот-вот на нее ляжет тень и к нам ворвутся костяные ежи. После нескольких томительных секунд наши опасения сбылись. Через открывшийся проем постепенно на поле боя проникала последняя проблема, проблема под номером три. Ее суть была в том, что кучка оживленных костей, излучавших голубое свечение, все дальше и дальше раскатывались по руднику, парализуя электрическими зарядами всех, кто попадался у них на пути. За моей спиной вырос Лиист:

– Нам конец, – сказал он, – нам не выбраться, будь у нас даже десять целителей.

– Почему «даже»?

– Только они умеют рассеивать чужую магию, сейчас бы эта способность ох как пригодилась.

– Как и мои глаза? Лиист, нам нужно найти жезл дэдкуба. Скорее.

– А что его искать? Он у меня. – сказав так, Лиист высунул из-за пояса волшебную трость с двумя сферами и передал ее мне.

– Надеюсь, это сработает? – cказал я, направив жезл в сторону одного из ежей и добавил: «dispel».

К моей радости я не прогадал. Еж, остановившийся между тремя рабочими и державший их в параличе, тут же развалился на части, испустив над собой спираль угасающей энергии белого цвета. Заклинание сработало, как я и представлял. Я научился своему первому классовому заклинанию и теперь в моих силах крепко взяться за скользкую ситуацию, постоянно терявшую контроль. С жезлом дэдкуба я стал способен рассеивать магию при одной только мысли об этом заклинании. Одно за другим я dispel'ил заклинания, дававшие костяным комкам подобие жизни, освобождая своих союзников и отправляя их на выход. Многие рабочие, а с ними вдобавок и Фрик, были ослеплены после моего броска световухой, их вели зрячие, и вскоре практически все, оставшиеся в живых, оказались на поверхности.

Теперь, когда жезл стал моим, а скорны чуть не были разбиты наголову, рыцарь смерти, лежавший в цепях, казался мне каким-то маленьким. Его час настал. Двое рабочих для верности накрыли дэдкуба телегой, и дело оставалось за малым – обрушить рудник. На всякий случай, я остался с тремя скорнами, которым выпала эта задача. Хотелось убедиться, что все пройдет гладко. Встав на освещенном пороге раскопа, я стал вглядываться в темную завесу, накрывавшую большую часть рудника, как вдруг, точно в точке, на которую я смотрел, появились четыре разноцветных глаза. Постепенно покачиваясь из стороны в сторону, они приближались ко мне. Ближе, ближе…И вот рука дэдкуба уже вытянулась из тени для того, чтобы сотворить заклинание, но, к моему облегчению, резко обрушившийся потолок рудника не дал ему это сделать.

«Наконец-то. Пронесло», – подумал я и, развернувшись, побрел к выходу. Снаружи царила всё та же безжизненная атмосфера. Всё тот же кремовый закат, никакого ветра, никаких запахов и никаких звуковых признаков присутствия животных или птиц.

– Я знал, что когда-нибудь наш инструмент станет оружием нашего освобождения, – Лиист излучал радость и возбуждение. Только сейчас на нормальном свету я смог различить простые, но выразительные черты его лица.

– Инструмент? – спросил я, потупив взгляд.

– Ну да! – воскликнул он, обхватив меня за уши, – Мы же завалили дэдкуба одними лопатами да кирками. Только подумай! Мы же похоронили его заживо.

– Да, да, перестань меня трясти.

– Ну а ты, – продолжал Лиист радоваться, отпустив мою голову, – всё же благодаря тебе!

– Или из-за тебя? – вмешался в разговор Фрик, сидевший на земле метрах в пяти от нас. Его глаза были стеклянными. Зрение еще к нему не вернулось, – зачем ты нужен смерти?

– Я, я не знаю. Паймон говорил что-то там насчет миссии, насчет предопределенности, о каком-то заклинании, я так ничего толком и не понял.

– Ха, он не понял! А то, что Меллатум в руинах и то, что нам лучше избавиться от тебя? Это ты хоть понял?! – взревел Фрик, приманив к разговору всех тех, кто выжил.

– И это благодарность за то, что я спас твою шкуру?

– Я мог бы ей и не рисковать.

– И что б ты выбрал? Отдать меня с потрохами в руки смерти или, может быть, этот суперплан с бегающими тарантулами-смертниками?! А? – я начал входить в раж, – надо осознавать, что мы сейчас сражались за идею, за свободу, а не ради спасения своих задниц, тем более, что любая жертва во имя спасения большинства – это просто намеренное убийство. И никакая благодарность не вернет к жизни того, кто пожертвовал собой из-за иллюзий, основанный на морально этических соображениях, придуманных горсткой «ссыкунов». Нет, ребят, это я не про вас, – поправился я, обведя рукой собравшуюся толпу. – Вы бились храбро и заслужили свою свободу.

– Да уж, для горстки пустоглазых неплохо, – поддержал меня один из уцелевших охранников. – Но не хочешь ли ты сказать, что потери были оправданными?

– Я хочу сказать, никто не хотел бы оказаться на моем месте, если вам было бы, что терять. Однако мое место уже занято мной, и у меня нет союзников или друзей, чтобы бороться против смерти. А вы как раз подходите на роль ее врагов, потому что в ваших жизнях нет смысла, и вам нужна идея. Идея, которую я могу вам предложить.

– И что это за идея?– прочавкал Фрик.

– Я только сейчас понял, насколько важно для смерти то заклинание, которое я должен был ей доставить. Представьте себе, насколько оно должно быть могущественно, раз смерть пошла на столь суровые меры, чтобы заполучить меня! Это, должно быть, просто эпическое заклинание. И вы хотите отдать его во власть той, которая затащила нас всех в этот ужасный театр марионеток? – мой вопрос растворился в напряженной тишине, пока я подбирал слова. – Не знаю, где взять это заклинание и как его использовать, но, если б вы мне помогли, мы могли бы пустить его в ход против нашего противника. Мы могли бы убить смерть!

– Ха-ха, убить смерть, говоришь! Ничего глупее не мог придумать? И что, по-твоему, будет после того, как смерть умрет? – фрик начинал действовать мне на нервы.

– Не знаю, что будет, но знаю, чего точно не будет: люди больше не будут ее бояться, а скорны? Скорны заслужат доверие нашей расы, и некроманты больше не будут зваться падальщиками, – этот ярлык случайно всплыл в памяти из разговора с Конане. – Так ведь вас кличут.

– Нам нет дела до людей. Но это не проблема, мы ведь любим приключения. – охранник загадочно улыбнулся.

– Тогда что? – спросил я.

– Ни одно существо, – перехватил ответ Фрик, – владеющее в Сомне магией, еще не смогло постигнуть предназначение персонального заклинания. Ни одно, кроме самой смерти. И ты не отличаешься от других миссионеров Кэбэла.

– Ты от Кэбэла? – возмущенно удивился Лиист. – Я думал, тебя послал Лэбэк.

– Прости, что не сказал. – извинился я, опустив глаза.

– Да что мне твои извинения! Знай я, что ты от другого бога, я ни за что не стал бы сражаться с дэдкубом. Столько жизней можно было спасти.

– Но что я?..

– Нет, не надо объясняться, Джон, с тобой все ясно. Пойдемте в город, парни, здесь нам больше нечего делать.

«А куда же мне деваться», – думал я, опустив голову, пока бывшие рабочие медленно удаляясь скрывались за костяными холмами.

– Ну что ты решил, Джон, что будешь делать? – спрашивал меня оклемавшийся Фрик.

– Пойду, куда глаза глядят,– сказал я, рухнув на землю, – в моей жизни снова нет определенности.

– Ну, против смерти я не попру но и бросить тебя я не могу, всё-таки ты спас мою жизнь. В общем нужно предупредить уцелевших об угрозе и искать новый приют. Если хочешь, присоединяйся. Медлить больше нельзя.

Обрадовавшись новой надежде, я вскочил на ноги и сказал: «Тогда в путь».

Глава 7. ВЕК УМРИ, ВЕК УЧИСЬ.

Взобравшись на шестерых пауков, один из которых был вызван отдельно для меня, я с группой скорнов отправился к горам Ледяных Пещер. Вокруг пяти покрытых снегом гор скорны привыкли собирать синие розы. По дороге я про себя ехидно радовался тому, что фортуна мне сильно благоволит. И, если так пойдет и дальше, то однажды я доберусь до своего мучителя, и он пожалеет о том, как обошелся с моей жизнью.

Не могу сказать наивно или оправданно, но я продолжал тешить себя мыслью о том, что очень скоро смогу отомстить Лэбэку. У меня уже был могущественный посох и сильный союзник в лице Фрика, который неожиданным образом принял мою сторону. Не знаю, что там у него в голове, но это сейчас и не важно. Главное теперь найти себе учителя, который мог бы научить меня магии исцеления. Если понадобится, я стану самым могущественным целителем за историю Сомны, лишь бы не оступиться на пути моего возмездия.

Не успел я опомниться от гневливых мыслей, как наша компания добралась до места. Я вдруг заволновался: «А что скажет про меня Фрик другим скорнам? Правду? Ложь? Или, может, промолчит и предоставит слово мне? Как бы там ни было, я вновь пошел на необдуманный риск, присоединившись к скорнам. Ну что ж, как говориться: «Кто не рискует, тот не пьет шампанское». И как бы я мог добавить: «Заработав на один бокал, придется попотеть и ради второго». Ведь наверняка этот риск – не последний в моей жизни.

– Ни в коем случае не трогай цветы, Джон, если ты помнишь, тебе уже говорили, что они опасны,– сказав так, Фрик остановился у заснеженной тропинки, взбегавшей вверх по склону и спрыгнул с паука.

Его примеру последовали остальные скорны, а затем и я. Дальше мы пошли пешком. Без каких-либо трудностей мы обошли стороной первую гору и оказались на вершине большого каньона, пролегавшего между двумя другими горами. Скатившись по крутой снежной горке на своих спинах, мы быстро оказались на его дне. Дно было изрезано замерзшими ручьями и покрыто толстым слоем снега, из которого то тут, то там торчали обрезанные стебли цветов, по всей видимости, тех самых синих роз? Хотя и не ясно, откуда скорны взяли это название.

– Почему вы называете их розами?– спросил я Фрика.

– Раньше мы именовали цветы просто по цветам: синие или, там, например, красные, но с появлением Кунгена мы многое узнали о вашем мире. Он рассказал нам про реки и моря, про чудесных птиц и дрессированных животных, а также про самое чудесное явление вашего мира – ночь. Как бы я хотел хоть раз увидеть звезды и луну! – Фрик на несколько секунд ушел в себя, но вскоре продолжил. – Ну, а эти цветы называются розами по случайному совпадению: в твоем мире розы символизируют божественный замысел, а в этом мире синие цветы были первыми из придуманных смертью. Она же когда-то была нашим божеством, поэтому, собственно, и розы.