Изгнанник

Она опустила голову и, дойдя до деревянного домика, скрылась за дверью.

– А монастырь то богатый! – завистливо сказал Вадим, глядя на красивый фонтан возле храма.

– Да – подтвердил Капитан – и питание здесь хорошее.

Они подошли к боковой двери корпуса и позвонили в звонок.

Дверь открыла молодая мордастая монашка.

– Здравствуйте! – сказал Капитан – Дайте нам, пожалуйста, что-нибудь поесть.

Монашка исчезла за дверью. Послышался ее голос:

– Там какие-то бомжи поесть просят.

– Ты знаешь, что матушка не благословила бомжей кормить – раздался еще чей-то женский голос – во избежание заражения инфекцией?

– А это по-христиански?

Несколько секунд стояла тишина. Видимо, кто-то обдумывал последнюю фразу.

– Ну, ладно, дай им что-нибудь. Только смотри, что бы никто ни заметил, а то сестры, сама знаешь…

Через минуту раздался крик, полный негодования:

– Ты что, сдурела – каких-то бомжей осетриной кормить?! Щей им налей в банку и хлеба дай. Там еще была картошка с огурцами. Да, смотри, чтоб матушка не увидела. Она сейчас в игуменском.

Вскоре дверь снова открылась. Мордастая монашка сунула в руки Вадиму большой целлофановый пакет.

Друзья расположились на лавочке возле фонтана.

– Странный монастырь – подумал Вадим – такой маленький и охранников нет.

– Может получиться сюда на работу устроиться – мечтательно сказал Капитан – и жилье дадут.

– Хорошо бы – поддержал его изгнанник.

Из, стоящего рядом, двухэтажного домика из красного кирпича вышла пожилых лет монашка в сером платке и таком же сером подряснике.

– Ну-ка, немедленно убирайтесь отсюда! – заорала она – Нечего здесь рассиживаться!

– Да, что мы Вам плохого сделали?! – обиделся Капитан.

– Уходите отсюда! Вам нельзя здесь сидеть.

Пришлось повиноваться. Они вышли к еще одним воротам рядом со скотным двором. Недалеко от коровника находилась большая навозная яма, наполовину наполненная навозом. На ней в два ряда лежали трапы, доходящие до свободного от навоза пространства. Прямо рядом с ямой стояли два мусорных контейнера. Слышалось мычание коров.

– Вот здесь наше место! – обиженно проворчал Капитан – Каких-то бомжей осетриной кормить! Ну и скоты зажравшиеся!

Друзья порылись в контейнерах, нашли большие настенные часы. Нашлись так же две пары почти новых джинсов.

– Хороший улов! – обрадовался Капитан – Часы Ахмеду подарим, а джинсы и продать можно.

– Надо сюда почаще наведываться – сказал Вадим – народ тут с жиру бесится.

Из-за огромного двухэтажного гаража, стоящего возле навозной ямы, показался рабочий. Он был среднего роста, примерно одних лет с Вадимом, очень худой, с длинными русыми волосами, завязанными на затылке в хвост. Короткая аккуратная бородка и такие же усики украшали его симпатичное лицо. На нем были одеты: синяя майка с короткими рукавами, поношенные черные джинсы и синие кроссовки.

Он вез одноколесную тележку, в которой лежал туго набитый мешок. Рабочий провез свой «багаж» мимо контейнеров и, не глядя на, стоящих рядом, Вадима и Капитана, завез тележку по выложенным доскам в навозную яму. Он быстро развязал мешок и высыпал из него на дно ямы картошку.

– Что же ты делаешь?! – вскипел Капитан – Целый мешок картошки в навоз высыпал! Где-то люди от голода подыхают, а ты тут добро переводишь!

– Эта картошка внутри вся черная – спокойно ответил рабочий – ей даже скотину кормить нельзя. И, вообще, не лезьте не в свое дело.

Он развернулся и умчался с тележкой назад.

– Вот урод! – проворчал Вадим – его бы на наше место.

Друзья дружно кинулись в навозную яму и быстро набили карманы картошкой, затем, прихватив, найденное в контейнерах «добро», покинули монастырь.

Часы очень понравились Ахмеду. Они были рабочими. В них просто села батарейка. Ахмед, заменив ее, повесил часы на стену.

– Пусть моя карга порадуется – сказал он – скажу – на рынке купил.

Следующие две недели друзья вели праздную и беззаботную жизнь. Утром Ахмед уходил на работу, а Вадим и Капитан промышляли, чем могли: ходили на «прииски», посещали деревенское кладбище и часто приходили в монастырь.

Монашки тайком от настоятельницы подкармливали их, затем друзья приходили к навозной яме и каждый раз выгребали оттуда картошку.

Рабочий был лоялен и не препятствовал. Он каждый день выкидывал в яму один-два мешка и, как ни странно, не больше. Картошку он обычно засыпал сверху свежим навозом и все это делал украдкой, с опаской озираясь по сторонам. По отношению к бомжам он был не дружелюбен из-за постоянного недовольства Капитана, ворчавшего на счет справедливости и России, которую ему было жалко.

В контейнерах часто находились почти целые или чуть-чуть поломанные вещи, а однажды к ним даже выставили большой целлофановый мешок, наполненный разной одеждой.

Вадим и Капитан благополучно продавали свои находки на «толкучке» – небольшом рынке, на котором всевозможные забулдыги продавали очень дешево старые, но еще вполне пригодные вещи. Изгнанник и его товарищ подходили к торговцам и отдавали им свой товар «за копейки». «Толкучка» находилась недалеко от Ахмедова дома – всего несколько остановок на электричке.

Друзья добывали «на хлеб» регулярно, чаще всего помимо «хлеба», доставая спиртное. Вечером приходил с работы Ахмед и начиналась пьянка, хотя Вадим и Капитан к тому времени были и без того хорошенько поддатые.

Но однажды такой веселой и беззаботной жизни пришел конец. Друзья вернулись с «толкучки», везя с собой спиртное. В доме старика слышался чей-то разгневанный женский крик. Кто-то громко ругал Ахмеда. Изгнанник и его друг в нерешительности остановились возле двери дома. Через несколько минут на крыльцо вышел Ахмед.

– Карга вернулась – сказал он, грустно вздохнув – сказала: пусть свои вещи забирают и, что бы я их здесь больше не видела.

На крыльце появилась старуха. Она гневно посмотрела на двух бомжей и швырнула им пакет с вещами.

– Убирайтесь вон отсюда! – со злостью прошипела она – И что бы духу вашего здесь не было! Развел тут вытрезвитель, старый осел!

Ничего не оставалось, кроме как забрать вещи (благо их было не много) и уйти со двора. Предстояло искать новое жилище.

– Стойте! – крикнул им вдогонку Ахмед – Карга новый телевизор купила. Старый себе заберите. Может, продадите кому-нибудь.

Он вынес на крыльцо телевизор.