Время терять и время находить

Было ясно, что старому воину путешествовать по карте не менее интересно, чем наяву. Его глаза горели. Он показал пальцем:

– После Маунтнесинга мы проезжаем Ингейстон, а потом Маргарётинг.

Епископ ответил ему своим неторопливым голосом:

– Да, возможно. Давно не бывал в тех местах. В таком случае, вот Ингейстон, а вот Маргаретинг. А дальше что, сэр Джон? Подсказывайте мне.

– А мы уже почти на месте, – обрадовано сообщил сэр Джон. Он отлично ориентировался на карте. – От Маргаретинга до Данбери не больше трех миль. Можно проехать либо через Челсмфорд, либо через Грейд Баддоу. А вот тут Данбери.

Епископ поставил еще три точки, соответствовавшие Челсмфорду, Грейд Баддоу и Данбери, распрямился и помотрел на Якова.

– Понятно. Большое вам спасибо, друзья, – как можно сердечнее произнес Яков. Он помолчал и грустно добавил: – однако, сэр Джон сказал, что выбраться из этой комнаты мне не суждено.

– Не преувеличивайте, ваше высочество. Возможно, король изменит решение, если у него родится сын. Может, тогда он отпустит вас … навестить мою обитель. Там вам, точно, ничего не грозит.

Он выразительно посмотрел на свои ногти.

У Якова мелькнула мысль:

– А нельзя ли убедить короля, что я хочу отправиться путешествовать… по ту… эээ… по интересным местам?

– Он чуть было не сказал «по туристическим», но вовремя прикусил язык.

Епископ наморщил лоб:

– Возможно, вы хотели сказать, по святым местам, ваше высочество?

– Да-да, именно это я и хотел сказать. По святым местам.

Епископ и сэр Джон переглянулись. Рыцарь восхищенно объявил:

– Неплохо для одиннадцатилетнего мальчишки, не находите, ваше преосвященство? Отправиться в паломничество, после тяжелой болезни – что может быть благочестивей? Даже король не посмеет отказать в такой просьбе!

Яков не выдержал:

– Погодите, сэр Джон! Вы сказали, что мне одиннадцать лет?

– Совершенно точно. Все эти годы я провел подле вас.

– Но ведь…– Яков опять прикусил губу. Он все явственней чувствовал – что-то не так. Он знал, что ему не одиннадцать, что он гораздо старше, что эти люди не понимают половины его слов, что он оказался в чуждом месте… а в памяти мелькают странные образы… хотя почему странные?

Он вдруг осознал, что вспомнил все, абсолютно все, о своем прошлом из двадцатого века… Он вспомнил, что он потерял… но сказать это епископу и рыцарю почему-то не решился.

Он сказал сдавленным голосом:

– Вы знаете, друзья мои, эта болезнь настолько вышибла меня из колеи…что… Я практически ничего не помню. Боюсь, вам придется учить меня заново…

Отправление

Яков подошел к дверям в пиршественную залу. Он был бос, одет в грязную холщовую тунику, в руке держал сучковатый посох. На груди, поверх туники, болтался палисандровый крестик, на простом, мочальном гайтане. Стоящие перед дверью рыцари, в полной броне, с интересом уставившись на Якова, но не заступили ему дорогу. Он счел это, как разрешение войти, и потянулся к массивной ручке.

– Не советую вам соваться туда, ваше высочество, – прогудел из-за забрала добродушный голос того, что стоял слева.

Из-за двери неслись пьяные вопли. Громче всего слышался рокочущий бас короля.

Яков внимательно посмотрел на рыцаря слева. Из-за решетки на него, улыбаясь, смотрели карие глаза.

Чувствовалось, что этот человек к нему расположен.

– Почему же? Я должен увидеться с дядей.

Рыцарь издал звук, который Яков счел за смешок. Он поднял руку и открыл забрало.

– Ваш дядя сейчас не в том состоянии, чтобы дать вам аудиенцию, – ответил рыцарь. – Его величество с самого утра предается возлияниям. Боюсь, показавшись ему на глаза, в этом рубище… вы только вызовите его гнев!

Яков, за прошедший месяц, уже немного освоился в этом огромном дворце, а многих рыцарей знал по именам. Он узнал сэра Валентайна.

– Дорогой сэр Валентайн, – как можно сердечнее сказал Яков, – я хочу увидеть дядю, чтобы попрощаться с ним. Я отправляюсь в паломничество.

Глаза сэра Валентайна выразили удивление и уважение. Второй рыцарь с интересом прислушивался к диалогу. Сэр Валентайн сказал почтительно:

– Вот как, ваше высочество? Это весьма благочестивый поступок! Полагаю, вашего дядю все же следует поставить в известность.

– Может быть, отложить аудиенцию до утра, ваше высочество? – вмешался второй рыцарь.

Яков повернулся к нему. Тот тоже поднял забрало. Лицо было незнакомо Якову.

– Вчера мой дядя тоже предавался возлияниям, – возразил ему Яков. – С самого утра. И сегодня, как видите, тоже празднует. Боюсь, завтра повторится та же история. – Он помолчал, разглядывая рыцаря. – Прошу простить, меня, любезный сэр… я… эээ…после болезни многого не помню. Не угодно ли вам назвать мне ваше имя?

Тот ответил, попытавшись поклониться, что не очень то удалось в броне:

– Я сэр Оливер Стоун из Йоркшира.

Яков вернул ему полупоклон, вгляделся ему в лицо, запоминая.

– Благодарю вас, сэр Оливер. Думаю, любезные сэры, нынешний час не лучше и не хуже, чем любой другой, для получения аудиенции у моего дяди. Поэтому прошу пропустить меня.

Сэр Оливер пожал плечами, насколько позволяли доспехи.

– Мы вас и не задерживаем. Мы с сэром Валентайном не имеем указаний – пускать или не пускать вас в пиршественный зал. По правде говоря, мы вообще не получили никаких указаний, кроме как заступить на стражу. Следовательно, вы, ваше высочество, вольны войти или выйти, когда вам заблагорассудится. Но не говорите, что мы не предупредили вас. У короля голова от возлияний несколько… затуманилась.

Яков слегка кивнул.

– Благодарю вас, сэр Оливер и вас, сэр Валентайн. А теперь позвольте мне войти.

Сэр Валентайн кивнул сэру Оливеру, а сэр Оливер сделав шаг вправо, откатил перед Яковом тяжеленную створку. Яков шагнул в зал.

То, что он увидел, оглушило его. Зал был по площади не менее футбольного поля. Слева и справа от двери полыхали два гигантских камина, в каждом из которых, трещала и брызгала искрами, целая поленица из стволов дуба. Стол, заставленный яствами, охватывал зал подковой.