Предел погружения

– Эй, слышишь меня? Как думаешь, задачи у нас будут проверять? Я ни одной не сделал.

– Да ну её, эту математику, – Саша ставит бутылку, скрещивает ноги на матраце. – У нас ещё целых два дня каникул. Не хочу ничего слышать про школу.

– Зато придём в класс – загорелые! – он снова свешивается, белые волосы мотаются волной. – Ты сильнее загорела, чем я, – тянет он с досадой.

– Ну я ведь больше плавала.

– Я тоже плавал!

– В бассейне, под крышей, – Саша смеётся. – Там не больно-то загоришь.

– В бассейне дно гладкое. Я на пляже чуть пятку ракушкой не распорол.

– Да чего ты там распорол – даже царапины не осталось, – Саша вздыхает, закидывает руки за голову.

– Я закончу школу, училище – и в море пойду, как дядя. Там не больно-то загоришь. А девчонок в море не берут!

– Пфф, – Саша задирает подбородок, – брали бы – не пошла бы. Болтаться целый год бог знает где, не спать, не есть нормально… И даже не искупаться: начальство не пустит. Я на море летом буду приезжать.

– Ты просто мне завидуешь.

– Тебе? Да ты от волны на четвереньках бежал!

– Сама бежала!

– Я не бежала, я плыла!

– А я…

– Александра Дмитриевна! Александра Дмитриевна!

Саша поворачивается, неохотно открывает глаза. Будто бы всё то же купе, только ночь и горит лампочка, и на верхней полке тихонько сопят.

Она усмехается про себя, медленно садится на постели, спускает ноги.

– Александра Дмитриевна, – шепчет долговязая фигура в матросской форме, – вас вызывают к командиру.

Остатки сна смывает мигом. Она скидывает пижаму, надевает робу и штаны, перекидывает через плечо ремень пэдэашки и мчится по отсекам к двери командирской каюты.

Уже доложили на берег? Что-то решили? Только бы они все не пострадали из-за её дурацкого порыва подменить Сашку.

И Сашка тоже хорош… Но идея-то была её, ему бы такой вынос мозга и в голову не пришёл.

Она стучится в дверь, от волнения гаркает громко, залихватски:

– Разрешите?

– Входите.

Кочетов не один, за столом какой-то парень с прозрачной папкой. Она его видела, конечно, но имя не помнит.

Командир слегка кивает ему, и он придвигает к краю стола несколько печатных листов с мелким текстом.

– Садитесь, Александра Дмитриевна, и поставьте свою подпись внизу каждой страницы.

Она опускается на краешек свободного стула, берёт первый лист, вертит в руках. Слова знакомые, и текст знакомый, но смысл никак не может пробиться в мозг.

– Расписки о допуске к государственной тайне, о неразглашении, – Кочетов, кажется, угадывает её затруднение. – Теперь уж распишитесь сами за себя.

Она берёт с подставки ручку, рисует подписи. Парень забирает бумаги.

Секретчик – кажется, так зовётся его должность, на нём документация.

– Свободны, – говорит ему Кочетов, и тот встаёт с невозмутимым видом:

– До свидания.

Дверь за ним аккуратно прикрывается, и Кочетов поворачивается к Саше.

– Теперь вот что, Александра Дмитриевна. Документы вы, конечно, не брали с собой на борт? Я имею в виду ваши, не вашего брата.

– Вообще-то, взяла, – она стискивает пальцы в замок на колене. – Паспорт. Я его спрятала вместе с… ну, с вещами, которые меня могли бы выдать, но которые мне нужны.

– Вот как? – сосредоточенное лицо Кочетова слегка расслабляется. – Хорошо.

– Я подумала, вдруг меня всё-таки раскроют, – она нервно улыбается, разжимая немеющие пальцы. – Чтобы хоть не пришлось устраивать переполох с… как это называется? С опознанием?

Кочетов слегка пожимает плечами.

– Убедитесь, что паспорт при вас, Александра Дмитриевна, и будьте готовы его показать, если потребуется. Пока – всё. Можете возвращаться в каюту и отдыхать.

– Хорошо, – она встала. – А вы уже сообщали командованию?

– Ещё нет. Сеанс связи с командованием через полчаса. Но ваш дядя, адмирал Станислав Андреевич Вершинин, просил вам передать: по возвращении на берег вас ждёт очень серьёзный разговор.

– Понимаю, – Саша виновато улыбнулась. – Разрешите идти?

– Идите, – Кочетов слабо махнул рукой.

Телефон затренькал на столике, и Вершинин поднял тяжёлую голову, растерянно оглянулся: он сел смотреть футбол, было ещё совсем светло, а теперь сквозь занавески почти не пробивается солнце. И на экране вместо футболистов какая-то девица в блёстках извивается.

Он потёр ноющий затылок, потянулся за неумолкающим телефоном.

– Слушаю. Да, Антоныч, конечно… Дата старая, майская? Конечно. А куда деваться? Да, да, как с подводной лодки, – он вымученно усмехнулся. – Я не удивлён. Скорее, странно, что так поздно выяснили. Именно. Спасибо, выручил. За мной должок. Ну, это когда было, ещё на Севере… Ага, судьба, наверное – друг другу задницу прикрывать. Ладно, давай. Звони, если что.

В прихожей уже поворачивался ключ – Сашка вернулся. Вершинин положил телефон на подушку, прикрыл глаза.

Надо бы что-нибудь от головы выпить.