Предел погружения

– Но он же людей спас, – Сашина ладонь сжалась в кулак.

– Среди этих людей оказалась сестра жены губернатора – это его и спасло. Губернатор по своим каналам вмешался, отстоял. Но на повышение командир так и не пошёл, через пять лет ушёл в отставку капитаном второго ранга. Я служил с ним эти пять лет, провожал его потом на большую землю. Созваниваемся до сих пор, видимся иногда.

– А тот, первый?

– Он сейчас служит в штабе Северного флота. Вице-адмирал. У нас обычно штабных не любят: говоруны… а он – другое дело, он профессионал.

Саша помолчала, переступила с ноги на ногу. Пальцы мёрзли в тапочках.

– Профессионалом можно быть по-разному.

– Конечно.

– А эти ракеты, которыми вы сегодня стреляли – я правильно понял, что ракеты новые, экспериментальные? Был какой-то особый риск?

Кочетов не спешил отвечать, и Саша прочистила горло.

– Понимаю: секретность. Я ничего не хочу выведывать, просто… пытаюсь продумать, как лучше сказать о вас, когда буду писать репортаж.

– Скажите, что пуск прошёл в штатном режиме, – Кочетов вздохнул. – Что мы выполнили стандартную процедуру. Поверьте, в сложившихся обстоятельствах это будет лучшая похвала.

– Что-то не так? – Саша повернулась к нему. – Вы беспокоитесь из-за взрыва в корме?

– Холодильная установка – это пустяк, уже всё в порядке, – он махнул рукой. – Главное, чтобы доктор Агеев благополучно встал на ноги. Не берите в голову, Александр Дмитриевич: отстрелялись, доложили, идём дальше.

– А дальше – это куда, товарищ командир?

Лицо Кочетова ей было плохо видно, но в голосе послышалась улыбка:

– На полюс.

– Ну, Григорий, как самочувствие? – за ширму заглянуло розовое круглое лицо замполита. Гриша шевельнул сухими губами, улыбнулся. Ему хотелось было притвориться спящим – как минимум наполовину это бы соответствовало действительности: он, даже когда вроде бы не спал, дрейфовал где-то между дрёмой и реальностью, и низкий потолок каюты плыл и качался вместе с ним. Но от звуков бодрого довольного голоса он и сам вдруг почувствовал себя немного бодрее и даже приподнял руку, протянул её замполиту.

– Спасибо, ничего, Константин Иванович.

– Вот и правильно, не залёживайтесь. Что это за офицер, которого может свалить слабенький щелчок по голове? Вы и так уже сегодня пропустили собрание в кают-компании.

– Ай-ай, – Гриша вздохнул. Наверное, если вдруг начнётся третья мировая и ядерные ракеты полетят во все стороны, Константин Иваныч первым делом расстроится оттого, что из-за вражеской атаки сорвётся собрание и он не сможет довести до офицеров любовно собранную политинформацию.

– А ведь решать пришлось очень важные вопросы! – замполит присел на стул, пристроил на коленях толстую синюю папку.

– Что такое? – веки снова наливались свинцом, Гришу тянуло в сон. – Кому-то выносили общественное порицание за просмотр порнухи на боевом посту?

– Гриша, вы, как всегда, несерьёзны, – замполит с укором покачал головой. – Подумайте: мы выполнили первую часть нашего боевого задания: выстрелили экспериментальными баллистическими ракетами.

Ага, уж ты-то точно обстрелялся.

– А впереди у нас – поход в Арктику. Что нужно сделать прямо сейчас, вот в эти дни и часы? Поднять боевой дух экипажа!

– Аа, ну поднимайте, поднимайте, – зевнул Гриша, – а то так и будет висеть на полшестого.

Замполит поморщился, но не сбился со своего плавного повествования.

– Я решил устроить праздник Нептуна. Представьте: разбитая каравелла, морской царь держит в руках трезубец, его слуги выносят нашим усталым морякам сундук с сокровищами…

– С шилом? – Гриша моргнул.

– С конфетами, – вывернулся замполит. – Старый мудрый Кашалот поёт древние песни моря, а прекрасная русалка, сидя на скале, расчёсывает волосы.

– Солидная программа. Только мне-то вы зачем это рассказываете?

– Ну как же: вы – Кашалот!

Гриша поднёс ладонь ко лбу, трогая повязку.

– Ну спасибо, что хоть не Нептун, тащ кап-два. Или эта роль забронирована для командира?

Зам страдальчески скривился, махнул рукой:

– Роман Кириллович сказал, что отправит меня прочищать цистерну грязной воды в трюме, если я ещё раз заикнусь о том, что хотел бы видеть его в своей пьесе.

– Таак, – с удовольствием протянул Гриша. Константин Иванович взглянул на него с укором:

– В общем, Нептуном быть придётся мне.

– А прекрасной русалкой? Кого-то из молоденьких матросов нарядим – или, может, журналиста?

– Ну нет, это было бы слишком очевидно, – Константин Иванович покачал головой. – Чего от нас требуют современные театральные веяния? Неожиданности! Контрастов! Сочетания несочетаемого! Русалкой будет наш командир дивизиона живучести. Матросы уже шьют ему хвост из простыней – а журналист раскрасит этот хвост в самый что ни на есть чешуйчатый цвет.

– Артур? Артур – русалка, серьёзно? – Гришины плечи затряслись от смеха, и виски тут же прострелило болью. Он поморщился, поднёс руку ко лбу.

– А что? Он, во всяком случае, стройный. А парик ему из ветоши сделаем. Такая русалка будет – ахнете от восторга!

– Вы уж не перестарайтесь, – вздохнул Гриша.

– Сделаем всё как надо! Вот, – замполит опустил на тумбочку толстую синюю папку. – Это ваша роль. За три дня выучите.

Гриша прищурился:

– А «Войну и мир» заодно не надо наизусть рассказать?

Замполит взглянул на него с укором:

– Это что же, товарищ доктор, вы отказываетесь подчиняться приказу заместителя командира корабля?

– Константин Иванович, мне чуть череп не проломило, а вы…

– Ладно, ладно, – фыркнул замполит, – не бойтесь. Вот ваша роль, – он ловко выдернул из папки три листочка. – Что ж народ пошёл такой пугливый, к трудностям не готовый…