Предел погружения

– Нужно? – молоденький парень за пультом протянул ей ручку и двойной лист в клетку. Она рассеянно кивнула:

– Спасибо.

– Пресса во всеоружии, – хохотнули за спиной. – Лодки девятьсот сорок первого проекта зовутся «Акулами», а нашу впору называть «Акула пера»!

Командир покосился в сторону смеющихся, потянулся к «Каштану».

– Боцман, доложите глубину и дифферент.

– Глубина сорок, дифферент ноль!

– Хорошо. Ребята, – сказал он в «Каштан», – от вас не нужно никаких чудес. Сделайте то, что мы с вами регулярно отрабатывали. Я знаю, что вы сделаете это хорошо.

Выждав паузу, произнёс громче, жёстче:

– По местам стоять, боевая тревога! Ракетная атака!

– Командирам боевых частей – доложить о готовности.

– Боевая часть два к проведению предстартовой подготовки готова, – захрипел «Каштан». То же самое повторили ещё четверо, и вахтенный привстал в кресле:

– Подводная лодка к проведению предстартовой подготовки готова.

– Шахта номер пять к пуску готова.

Командир кивнул:

– Пуск ракеты из шахты номер пять разрешаю.

– Открыть крышку шахты номер пять! – Это командир ракетчиков, обычно говорящий сбивчиво, торопливо, а сейчас каждое слово звенит.

У Саши покалывает кончики пальцев. Вроде бы только что переглядывались, пересмеивались, а сейчас будто сам воздух в центральном сгустился, как перед грозой, и его прорезает только ровное гудение приборов и короткие реплики приказов и ответов.

– Открыта крышка шахты номер пять…

– До старта одна минута!

Саша тихо-тихо делает шаг в сторону, чтобы лучше видеть Кочетова в его кресле. Глаза, лоб, скулы хранят молчание, не выдают ни напряжения, ни тревоги – он словно пассажир в салоне самолёта. Только рот слегка сжат.

– До старта тридцать секунд… двадцать пять… двадцать…

«Так что с этими ракетами? – спрашивал кого-то дядя из соседней комнаты. – Экспериментальная модель? Каковы риски? Мой племянник… да, журналист, очень интересуется… я хотел бы быть уверен…»

– Десять, девять, восемь, семь…

А вот ещё на ум приходит – школа, пустой коридор, братец сипит в шарф:

«Если не сделал домашку, надо скрестить пальцы под партой – тогда точно не вызовут…»

Её вжимает спиной в стену, по ушам шарахает. Лодка взбрыкивает и дрожит, готовая рвануться вверх, но Артур держит её, вливая в стальное нутро балласт, перегоняя его по цистернам.

И опять ровное, спокойное:

– Ракетная шахта номер два к пуску готова.

– Пуск ракеты из шахты номер два разрешаю…

Ракеты уходят одна за другой, чётко, не торопясь. Сначала Саша теряет счёт ракетам, потом – времени. Уже пять часов прошло? Или всего только чуть больше часа? В висках пульсирует, роба липнет к спине. В спине что-то сдвинулось от постоянных рывков.

В который раз – обратный отсчёт, и кто-то произносит едва уловимо, но Саша слышит:

– Последняя…

Так же невозмутимо командует Кочетов, так же спокойно и быстро откликаются подчинённые. В голосе командира ракетчиков всё же прорывается ликование:

– …три, два, один – старт!

И несколько вязких, тягучих секунд – ничего. Застряла? Не вышла из шахты? Будет взрыв?

Лодка вздрагивает, за стенкой грохочет. Кочетов бросает взгляд на монитор и поднимается с кресла. Теперь видно, как липнут ко лбу тёмные волосы, как скулы темнеют малиновыми пятнышками. Кочетов улыбается, рука, сжимающая рукоять «Каштана», не дрожит.

– Товарищи подводники! Поздравляю всех нас с успешным окончанием стрельб. Благодарю экипаж за высокий профессионализм и слаженную работу.

Саша оглядывается, куда бы сесть: ноги сейчас растекутся, как желе. На какой пульт вообще нельзя опираться, а на какой – нельзя, но ничего страшного?

Кочетов, кажется, хочет сказать что-то ещё, снова тянется к «Каштану», а может, Саше только кажется. Прежде, чем он успевает поднять руку, грохот раздаётся совсем близко – выбивая пол из-под ног.

– Первый отсек осмотрен, замечаний нет!

Конечно. Он чувствовал – рвануло ближе к корме. В носовых отсеках всё в порядке.

Будь это и впрямь взрыв торпеды или отделившейся части ракеты, они легко могли получить пробоину или начался бы пожар масштабнее того, что пришлось неделю назад тушить в пятом отсеке. И всплыть так легко не удалось бы. Вряд ли, вряд ли… но всё может быть…

– Восьмой отсек осмотрен, замечаний нет!

Не торпеда. Хорошо.

Самому бы к ракетам, осмотреть хорошенько, убедиться. Но его место в центральном, так велит устав, и с этим ничего не поделаешь.

– Ракетчики, ну что вы медлите, черепашьи дети, – бормочет под нос старпом. Пальцы теребят рукав робы.

– Спокойно, Палыч, спокойно, – негромко произносит Кочетов, и почти в унисон с ним два голоса выпаливают:

– Ракетные шахты проверены, замечаний нет!

– Нашёл, тащ командир! Холодильная установка. Баллон с фреоном рванул.

Кочетов чувствует, как старпом беззвучно выдыхает.