Иннокентий едет в деревню

– А на тебя смотрю, и ничего не вижу. Ты, наверное, можешь таким быть, точно можешь. Но пока не такой.

– Лизавета! – прервал идиллию отчим Лизы. – Иди, мать зовет. Слышишь?

Девушка устало поднялась.

– Пожарила она рыбу тебе? – спросил Павел Никифорович, подходя ближе. – Лизавета?

– Пожарила, – сказал я.

Павел Никифорович пошел обратно к дому.

Я смотрел на гнездо на водонапорной башне и размышлял, что забыли аисты в глухой деревне, когда могли выбрать любое место на земле. Что я здесь забыл.

– Знаешь, – вернулся старик, – она ведь такая, Лизаветина мать. Послушная. Смирная. Как с такой бабой сладить?! Никак. Слышу, плачет. Тихо плачет и молится. Ну думаю, зря она. А потом стал замечать… не тянет меня к бутылке.

Павел Никифорович словно оправдывался.

– И так подхожу и этак, а не хочу. Из каких стаканов только не пил, не лезет и все.

Я посмотрел на отчима Лизы, и в голове у меня щелкнуло. «Не может быть, – подумал я. – Этого просто не может быть».

– Так что ты это… Ты не думай, что это…

В моей голове бился вопрос: «Где моя самурайская сабля, чувак?»

2.9.4. Атака Лизетт

Узнав, кто передо мной, я понял, что мне казалось знакомым в Павле Никифоровиче. Походка была неуверенная. Перестав пить, дядя Паша не сумел полностью восстановить координацию движений.

Я уставился на отчима Лизы, признавая в нем человека, которого бабушка безуспешно направляла на путь истинный.

Лицо было более-менее нормального цвета, подбородок – чисто выбрит, а заплывшие глаза раскрылись. Он больше не прятался, не шаркал ногами, старался не сутулить спину. Не знаю, полюбила бы его бабушка в таком виде.

– Чего глядишь? – смутился дядя Паша. – Ты не думай, я рассердиться могу. Я тебе все объяснил, как человеку. Твое дело услышать и забыть.

Павел Никифорович скрылся из виду. Я встал со скамейки.

– Уходишь?

Лиза стояла на крыльце.

– Я и не знал, – сказал я.

– Чего?

– Не узнал его. Видел, но даже в голову не пришло.

– Антонина Глебовна на мать не сильно обижалась, – сердито бросила Лиза, – ты не думай.

Мы снова сели на скамейку.

– Он тебя любит. Когда ты приехал, сразу сказал хлопотать. Если бы не так, сидел бы целыми днями голодный. И в деревне о тебе только хорошее говорит. А ты этого заслужил?

«Лизетт явно не в мать пошла. Она не прятала боль, не плакала по ночам и не спасала мою душу исподтишка. И уж точно она не молчала».

2.9.5. Исчезновение Алисы

Если верить Алисе, она была специалистом по падениям. Она не стала бы отчитывать меня за безнравственные поступки. Обозвала бы дураком и потеряла интерес к истории. Искреннее равнодушие Алисы было сильнее моих переживаний.

Мне этого не хватало. Уверенности в том, что моя судьба не заслуживает внимания.

По пути к дому Алисы я успел задать себе три вопроса: как приветствовать ее деда; как объяснить ему полную незанятость в разгар дня и как скрыть явный интерес к девушке.

Но, подойдя к калитке, я увидел замок. Ставни на окнах были закрыты, в почтовом ящике лежало письмо.

«Дедушка сказал, чтобы я написала записку. Я уезжаю. Алиса».

В ящике лежал карандаш. «Привет, – написал я на обратной стороне листка. – Жаль. Дайте знать, когда вернетесь».

Я положил письмо и пошел, неся разочарование к дому Чудика.

Куда могла уехать Алиса? Вернулась в Петербург? Но куда уехал дед Алисы?

Может, они отправились к тете, которая работает в библиотеке и любит книги? А куда они дели кошку?

Какой заботливый дед! Если бы не он, я бы и записки не получил. Хотя, кто знает, кому она на самом деле адресована?

2.9.6. Удовольствие

– Из-за того что ты холишь и лелеешь свою скотину, к тебе как к дураку относятся, – сказал я, наблюдая, как Чудик в зеленой шапочке гладит корову и вплетает ей в хвост цветы. – А то и хуже.

– Кто тебя разозлил? – улыбнулся Чудик.

Мне стало стыдно:

– Но ведь это правда. Зачем корову гладить?

– А как иначе?

– Как все.

– Убивать животных нельзя, – сказал Чудик. – Это наши братья. Как можно убивать братьев?! Вот коров, например. Ты знаешь, что в Индии корова – священное животное? А ты – убивать. Посмотри на нее, посмотри на Рати. Как ее можно убить. У нее есть имя. Рати с индийского удовольствие. Как можно убивать удовольствие?!

– Не убивать коров ты мог и в городе. Зачем в деревню приехал?

– Если бы я остался там, кто бы заботился о коровах?! Ты сегодня одни глупости говоришь.

Я промолчал.