– Ну вот Вы, например. Нашли Вы себе пару?
Я кивнул. Я нашел, только она не парная. Как второй левый ботинок.
2.11. Страшное желание
2.11.0. Стихия
Я сидел с чашкой чая на лавке возле дома. Считал безотрадные мысли, что приходили в голову. О деревенской жизни, о безделье, об Алисе.
В самый разгар уныния что-то больно ударило по уху.
Я вскочил, расплескав чай.
Что это? Кто это?
Ухо жгло от боли.
Я озирался по сторонам. Ничего и никого.
Только я решил сесть обратно, ударило в лоб.
От меня отскочила прозрачная горошина. Наклонившись, я нащупал ее в траве.
Холодная градина. Размером крупнее гороха.
2.11.1. По заслугам
Я смотрел, как огромные шарики, переливающиеся на солнце, отскакивают от порога.
Когда град закончился, я вспомнил о Леньке. Сообразил ли он укрыться в амбаре?
Мальчишка стоял посреди пшеничного поля, понурив голову.
– Померла, – сказал он.
Земля, а вместе с ней и ростки пшеницы, была усыпана ледяными горошинами. Я передернул плечами, вспомнив, как больно они падали за шиворот.
Но не успел Ленька выйти за калитку, как показался Высокий Папа.
Лицо у него было красное, опухшее.
Он мычал, махал руками.
Припав к земле, попытался очистить участок от градин. Отбрасывал лед, искал выжившие ростки.
Он был в бешенстве, он был в горе.
Я стоял рядом, готовый утешить. Но Сан Саныч быстро взял себя в руки. Он встал, злобно выдохнул:
– Ты мне заплатишь!
И добавил:
– Заплатишь за все!
Словно я виноват в природном катаклизме. Словно целыми днями танцевал с бубном, чтобы град побил его урожай.
– Ууу, – сказал Высокий Папа.
Убежал, но на полпути вернулся. Опять сказал: «Ууу». Помахал кулаком в воздухе.
Я думал, что хочу поражения Сан Саныча, думал, буду улыбаться при крахе его дела. Но вместо радости чувствовал стыд.
Как ни убеждал я себя, что не виноват, муки совести говорили. Говорили, что я был ментальным врагом пшеницы. Что деревенские остались без работы и зарплаты. Что дороги разбиты, а вода в колодце мутная.
2.12. Судилище
2.12.0. Общественный суд
Считанные часы, и деревня была поставлена на уши. На пшеничное поле пожаловала инспекция в лице Данилыча, подслеповатого деда с окраины и сельского старосты Зиновия Аркадьевича. Должностные обязанности последнего включали борьбу с разного рода стихийными бедствиями.
Действовал председатель четко. Потоптался по прибитым к земле росткам, пару раз вздохнул, почесал затылок.
Высокий Папа не сводил с меня злобных глаз. Он не только махнул рукой на остатки здоровой пшеницы, гибнущей под сапогами председателя, но и сам ее топтал.
Наконец Зиновий Аркадьевич откашлялся и, явно играя на собравшихся за забором деревенских, набрал воздуха в грудь. Он был готов говорить.
Высокий Папа, ожидая, что пришла моя очередь быть растоптанным, тоже задержал дыхание.
– Налицо, – начал председатель, – имеется некоторое, скажем так, вредительство.
Народ за забором издал согласный гул.
– Но причина вредительства не ясна.
– Как это – не ясна?! – воскликнул я. – Не я же этот град устроил.
– Ему слова не давали! – зло крикнул Данилыч.
Председатель громко продолжил:
– Глянем в договор! Его не просто пишут, а как раз для таких случаев.
Я почувствовал, как зеленею от злости.
– В договоре написано: «Арендодатель несет полную ответственность за предоставляемую в аренду землю, охраняет ее и ее содержимое от посягательств».
– Что?!