2.9.0. Чертов дурак
– Какая бабушка, таков и внучок!
Я не верил ушам.
– А мы восторгались. Какой щедрый урожай, какое вкусное пиво. А там одна химия! – Высокий Папа обвел глазами толпу.
Я опешил.
– Чертова семейка, всех травила, – подвел он.
Я разозлился.
– Неправда!
Я стоял, облитый говном, и бабушка стояла тут же.
И я съел эту кучу говна. И бабушка съела.
Но в отличие от меня, она не заслужила.
Я выскочил из кабака. Рубашка прилипла к телу, к лицу прилила кровь. Голова вмиг стала тяжелой, меня мутило.
«Какой я дурак! Чертов дурак».
2.9.1. Пятно на имени
«Я хотел помочь, просто помочь», – твердил я про себя. Снова и снова прокручивал в голове вчерашний вечер. Десятки раз выслушивал речь Папы о его, пусть не самом лучшем, но зато экологически чистом продукте.
Сан Саныч запятнал имя бабушки и возвеличил собственный бренд.
– Он верно говорил? – смущенно спросил Толик, переводя взгляд больших голубых глаз с меня на Павла Никифоровича.
– Окстись, – отмахнулся тот.
– Я и думал.
Толик радостно кивнул. С тех пор как его овца нашла приют в моем доме, он заметно ко мне потеплел.
– Ну ничего, – сказал Толик. – Я не думал, никто не думает. Чушь собачья!
Я вздохнул. Чем дольше я жил в деревне, тем больше вздыхал.
– Ты виду не подавай, – посоветовал мне Толик, – будь покоен. Покойных молния не ударит.
– Я сам ему про отраву сказал. Соврал. Хотел, чтобы пшеница выросла.
Толик кивнул.
– Это плохо, – сказал я.
– Что? – поинтересовался Толик.
– Не встать на ее защиту. Не оправдать. Она моя бабушка, а я в стороне стою.
– Запомни, сынок, – сказал Павел Никифорович, – никому такая защита не нужна.
Я встретился глазами со стариком. Он был грустен. Кажется, понимал, что себя я хочу оправдать больше, чем бабушку. Ведь именно с этого все и началось.
Толик пожал плечами.
– Разговорами делу не поможешь.
– Каждый думает все, что хочет, – продолжил задавать загадки Павел Никифорович. – Кто об Антонине хочет думать хорошо, будет думать. Что бы ни стряслось. Что бы кто ни сказал.
2.9.2. Полиция мыслей
– Ты что, полиция мыслей? – рассмеялся Кролик. – Будешь по дворам ходить, говорить: «Не верьте Сан Санычу. Бабушка хорошая, я плохой»?
Если бы это помогло, я бы с радостью.
– Расслабься. Везде свои плюсы есть.
Кролик выпил рюмку и потянулся за бутылкой. Я так низко пал, что больше не гнушался его обществом.
– Какие, например?
– Ну вот сидишь, пьешь. Плохо разве?
– Плохо, – ответил я.
История моего поисковика состояла из запросов «почему так плохо» и «что теперь делать».
Но в моей голове по-прежнему было пусто. Никаких ответов, одни вопросы.
– Тебя хоть что-нибудь волнует? – спросил я.
Кролик выпил.
– Хочешь поговорить об этом?
Я махнул рукой.
2.9.3. Где моя самурайская сабля
– Знаешь, я как-то бездомной кошке сосиску снесла. Та не съела, понесла котятам. Котята на чердаке. И вот она на дерево, а сосиска в зубах. С дерева по веткам до чердака. Голодная, но такое у нее сердце большое. Я смотрела на нее, и мне горько, и сладко.
Лизетт уставилась в землю и покраснела. Мы сидели на скамейке перед ее домом. Внутрь меня не пригласили.