Лихолов

– Ничего, – с сочувственной ухмылкой хлопнул юношу по плечу Лихолов. – Все будут смотреть больше на меня.

Елисей в очередной раз внимательно разглядел дорогую кожаную куртку Лихолова, его сапоги, рубаху, плащ и многочисленное изысканное оружие. И подумал, что Странствующий Охотник действительно выглядит очень пригоже, даже щегольски, как устрашающий воин, притом богатый. Такого должны без проблем пропустить во дворец, а там, глядишь, и скромного сопровождающего тоже… И тут юноша подумал, что ни разу путники еще не обсуждали Златовласку, потому как тяжко им было и думать о ней и говорить. Смуту посеяла юная девушка в сердцах охотников. Но момент все же настал завтра идти к королю, значит, надо все предусмотреть заранее.

– Так что же ты предложишь королю, Лихолов? – спросил Елисей Поющая Стрела.

Странствующий Охотник тяжело вздохнул, уперся взглядом в дно опустевшего кубка и напряг нижнюю губу.

– Я расскажу королю все, что мне удалось узнать, – вымолвил Лихолов так, что сразу почувствовалось: за словами теми стоит смятение, которое стыдно показывать. – Предложу любые услуги – от поимки до убийства. Потому как я тут человек пришлый, все дела и интересы местного властителя мне не ведомы. Пусть сам решает, что делать с этим чудищем на земле Северного Леса.

Сердце Елисея снова заныло. Что же может сказать король? Сможет ли он добрую мысль придумать?

– Да, – покачал головой Елисей. – И правда, королю виднее. Да только… Поговаривают, что мало в нем духа боевого осталось. Так же мало, как гордости державной. Все больше сидит в своем ясеневом замке, отсылает гонцов с распоряжениями да медленно увядает. И тянет в то увядание за собой и Северный Лес… Может статься и так, что ничего он не захочет, и уйдем мы ни с чем…

«Может так и лучше?» – простонала внутри совесть.

– Утра вечера мудренее, отоспаться надо с долгой дороги. А это все завтрашний день покажет.

С такими путанными мыслями и неясными предчувствиями мужчины отправились в свою комнату. Усталость вгрызлась в них остервенело и быстро унесла в глубокие сны.

Утро, и правда, мудренее вечера. Выспавшиеся отдохнувшие путники проснулись с рассветом и приступили к намеченным делам: тренировка, баня, завтрак. А затем сели на коней и двинулись вверх холма в сторону центра.

Рассветник раскинулся большим хаосом домов, мощеных улочек, площадей и базаров на целых семь невысоких холмов. А еще центр города рассекала красивая узенькая речушка Серебрянка, в западном порту которой толпились груженные товарами парусные корабли. За портом над водой возвышались два небольших моста, соединявших юг и север. Когда путники поднялись на вершину первого холма, им представился живописный вид на город и главную его часть – белокаменную пузатую и коренастую крепость с замком. Она располагалась на центральном холме, самом высоком из семи. Крепостная стена имела и второе кольцо, которое обрамляло площадь всего пригорка, и вмещала в себя несколько улиц. Но до того места странникам было еще далеко. Им предстояло сначала миновать путаный лабиринт улочек, надо сказать, довольно широких и ухоженных, но очень разноперых.

Дома тут отличались один от другого: скромно стояли здесь и бедные лачужки из дерева, и внушительные каменные терема с белыми стенами. Повсюду уже открылись лавочки с разными товарами. Северный Лес славился на всю Зеленую Твердь своими резчиками по дереву и плотниками. Многие зазывалы предлагали посмотреть их удивительные творения из дуба и осины: резную посуду, разные причудливые фигурки животных, почти неотличимые от настоящих медведей или птиц. Встречались и лавки кузнецов с замысловатыми вьющимися вывесками у входа, а из их дверей доносился стук молотков. Повсюду мелькали лавочки с овощами, кто-то продавал зерно и пек хлеб, и в тех местах витали такие ароматы, что завтрак позабылся мгновенно, и пришлось только, сглатывая слюну, поскорее проскакать дальше. Кабаки и трактиры тоже попадались по дороге. Все это изобилие цветов, запахов, зазывных речей одурманивало, кружило голову. Но, как будто и того мало – в городе еще и шел праздник, уже несколько дней Рассветник отмечал приход осени: все старались украсить фасады своих домов зелеными веточками и цветами, на больших площадях шли гуляния, и тут, и там шныряли повозки, прямо на ходу продающие ель из бочек – на розлив. Город наполнялся запахом меда поверх вони отходов и хмельными людьми, а еще вибрировал звуками песен.

– На этот праздник у нас есть обычай, – заулыбался Елисей. – Что-то вроде пряток. Девушки наряжаются в оленей и убегают, а мужчины ищут их. Собирают всех найденных на площадь и как бы отчитывают, ну, в шутку! А потом все дружно пьют ель и пускаются в хороводы.

– Весело у вас, – усмехнулся Лихолов, и в тот момент как раз мимо пробежали две полуголые девицы, кое-как обвязанные шкурами оленя и с плохо закрепленными рогами на головах. Они, хихикая, нырнули куда-то в подворотню под улыбки прохожих и спрятались, а уже через мгновение на улочку вбежали следом трое раскрасневшихся парней, хмельных и веселых, явно искали своих «олених». Странник проводил эту гурьбу озорным взглядом и засмеялся: – Я бы тоже сейчас с удовольствием побегал за одной из таких девушек.

Но послушные кони несли путников все дальше в сторону центрального холма. Проплывали мимо лавочки, площади, пару раз даже попались небольшие базарчики и ярмарки, а дома становились все богаче. Видимо, здесь, и правда, трудились самые лучшие мастера по дереву, так как фасады строений, принадлежащих зажиточным купцам или служивым, просто разрывали взгляд своим великолепием. Резные ажурные вставки на балконах придавали воздушность и легкость. Точеные, мощные, круглые и плоские балясины на балконах дарили зданиям основательный крепкий вид, крыши тоже украшались изразцами.

Миновали мост и порт, где прочувствовали навязчивый запах рыбы, смолы и дегтя. Все сильнее билось сердце у Елисея по мере того, как приближался миг разговора с королем. «Не убивай! Не убивай! Кровь невинную не бери на руки!» – стонало все в душе. Когда же лошади довезли путников до внутренних улиц за первой крепостной стеной, уже не было базарчиков, зато лавочки торговцев приобрели какой-то щегольской дорогой вид. Стали попадаться и места, продающие меха или разнообразные шубы, жилеты и плащи. А на одной улице расположились отдельно стоящие торговые палаты лучезаров (дружественного народа, но другой расы). Лучезары были высокие и худоватые, ходили чуть иначе, как бы легче, словно танцуя, потому как их кости имели иное строение, чем у людей, что делало их легковеснее и ловчее. Кожа отдавала бледным свечением, но словно усыпанной золотистыми искорками, длинные волосы традиционно заплетались в косы. Этот народ был для северо-востока братьями по вере, потому что тоже исповедовали культ Светлой Матушки-Судьбы, хотя и жили далеко – в самом центре Зеленой Тверди в Серебристых горах. Но в Северный Лес они путешествовали уже много веков каждое лето: торговали здесь своими изысканными мечами и непревзойденными луками, сами же закупались мехами, лесными травами, зерном. Осенью же, с наступлением холодов, лучезары подсчитывали прибыль, грузили закупки на корабли и уплывали на запад по Серебрянке, впадающей в Колючее Море, и дальше. Там вплывали в устье реки Моравы, и так добирались до столицы Лучазарского царства – Сребриграда. Сейчас же, в первые дни осени в этих палатах шла самая бойкая торговля, так как заморские купцы желали продать как можно больше товара, чтобы не везти с собой домой остатки. Именно лучезарский язык и был всеобщим языком в Зеленой Тверди, эта народность первой основала города и свое королевство, пока люди еще только строили крупные деревни-городища.

Проехали также и мимо величественных храмов, стоящих вгороде большими белыми кубиками, устроенными так, чтобы внутрь проникало как можно больше света. А вокруг этих зданий всегда толпились люди, несущие сухие дрова или цветы для обрядов, и тянущиеся к местным жрецам с какими-то требами; между ними также бродили попрошайки. Из белых строений доносились разные песнопения, долетал запах жженых углей и тлеющих трав. Слышался звон ритуальных колокольчиков и усыпляющее нытье домры.

– Это наш главный храм Благочестия, – показал пальцем Елисей на большой белый купол. – Там часто поет наша принцесса, сама дочь короля Яромира. Говорят, ее голос настолько чист, что даже у самых суровых людей слезы проступают на глазах от ее распевов. А еще шепчут, что принцесса та невероятно красива.

– Хорошо, когда в государстве есть красивые принцессы, – усмехнулся Лихолов. – Их можно удачно выдать замуж и заполучить новых союзников.

– Она еще славится своей добротой и щедростью. С малых лет одаряет бедных милостыней. Часто лично раздает сиротам горячую еду на заднем дворе того храма. А еще ходят слухи, что, когда она родилась, совет ведунов увидел в ее судьбе великую удачу для всего Востока. Якобы, эта принцесса несет в себе благословление нам от самой Матушки Судьбы. Берегиня Востока – вот так ее прозвали. А за красоту – жемчужиной Северного Леса.

– Интересно будет мне увидеть это диво во дворце, – засмеялся Лихолов.

– Вряд ли, – вздохнул Елисей. – Мне бы тоже очень хотелось посмотреть на чудесную принцессу. Но не думаю, что она сидит и принимает просителей вместе с королем…

Так, за пару часов спокойной езды по улочкам, мимо лавок, таверн, торговых палат и даже порта путники добрались, наконец, до центральной площади и ворот королевской крепости. Вход охранялся суровой дружиной, двое из витязей восседали на конях, и строго глядели на всех прохожих. Остальные же просто выхаживали вдоль тяжелых резных железных ворот со скучающим видом. Когда Лихолов и Елисей на своих кобылах приблизились к ним, вся дружина как-то резко встрепенулась и ощетинилась копьями и мечами, а простые гуляки на площади замерли, вглядываясь в любопытную сцену.

– Кто такие? И чего хотите? – грубым басом произнес один из всадников, выставляя вперед блестящий полированный меч.

– Меня называют Лихоловом и Странствующим Охотником, – приветливо отозвался Странник, и тут же по площади пополз изумленный шепот. – Я прибыл сюда издалека, чтобы предложить вашему королю свои услуги. В ваших западных лесах завелся дракон. Хочу поймать тварь и принести королю его голову, чтобы вы гордо повесили ее на свои пики!

– Мы знали, что ты придешь, – ответил все тот же дружинник. – Наша придворная ведунья Майа встретила тебя в своих видениях. Сын короля, принц Ратибор, сказал сразу по приезду проводить гостя в приемную залу. Но кто тот второй с тобою?

– Это Елисей Поющая Стрела, сын Тихомира из селения Искрящейся Реки, ваш местный. Он мне проводник и помощник, пойдет со мною.

Всадник с минуту изучал хмурым пристальным взором обоих гостей, а потом, не отводя взгляда, крикнул:

– Отворить ворота!

У Елисея совсем уж заколотилось сердце – вот-вот выпрыгнет из груди. Заскрипели тяжелые железные двери и уличная дружина расступилась. Путники заехали внутрь королевского двора. А суровый всадник поскакал лично проводить гостей, захватив с собой по дороге часть охраны.

Строгая, но изысканная северная красота наполняла внутренний двор. Мощеные дорожки обвивались серыми нитями вокруг яблонь, сосен и цветущих кустов. В самом центре рос огромный старый ясень, могучий, как грозный воевода. Сам же замок был слиянием красоты камня и дерева. Белокаменные стены первого этажа тонули в тени под широкими балконами, а те, в свою очередь, опирались на резные деревянные колонны. Словно здешние короли хотели показать всем своим гостям, какие выдающие краснодеревщики проживают у них в стране: несущие опоры полностью были украшены узорами с изображением лесных зверей, а также сцен великих битв севера. Тут и там белые своды и арки на втором и третьем этаже украшены были деревянными вставками с мельчайшим ажуром резьбы. Просто невозможно было представить, сколько труда вложили здешние мастера в те узоры. Колонны обвивались плющом, тянущимся от земли до нижних балконов и иногда даже выше. Это выглядело так нарядно, словно бело-деревянный замок был красивой лесной невестой в белом платье с древесными украшениями и зелеными рюшами.

Лихолов и Елисей спустили с коней, которых королевские конюхи взяли под узды и проводили в конюшню. Стражники приказали гостям сдать оружие. Громыхнуло железо мечей и древки луков со стрелами, какой-то служивый тут же унес все это к коням. Но Лихолов был опытным странником, потому никогда не сдавал оружия полностью: в карманах куртки и в сапогах он по-прежнему прятал пару ножиков. Елисей же, сдав свой лук и кинжал из-за пояса, остался абсолютно безоружным. Через темные коридоры замка, белокаменные, но с маленькими окнами, стражники проводили гостей в приемную горницу. Это была большая зала с огромными окнами, но отчего-то прикрытыми до щелочек, так что свет не жаловал здешнее убранство. Царил полумрак, вздрагивающий от скудного освещения редких свечей. По бокам стояли лавки для гостей, на стенах висели чучела убитых на охоте животных: медведей, лосей, лис и других. А вперемешку с ними разное оружие изысканного исполнения: копья, булавы, луки, мечи и щиты. На противоположной от окон стене скромно трещал хилый огонь в громадном каменном камине. У дальней стены напротив входа, на специально устроенных ступенях, возвышался трон короля. Огромный, вырезанный целиком из сруба дуба и отделанный все той же изысканной резьбой, какая виднелась и в украшениях замка. На троне восседал в золотой короне седой старик. Широкоплечий, крупный, но уже сгорбившийся и смотревший на гостей исподлобья щелками глаз. Лихолов и Елисей приблизились и разглядели по бокам от короля и других людей, уже на седалищах поскромнее, однако, также на возвышении ступеней. Среди них выделялся молодой крепкий витязь с гордо расправленными плечами, властно вознесенным подбородком и громадным рубиновым перстнем на правой руке. По другую сторону сидела в красном кафтане зрелая, но очень красивая женщина с каштановыми блестящими косами и обжигающе-яркими светлыми глазами. Она смотрела напряженно и недоброжелательно.

Провожатый громко произнес:

– Перед вами Яромир Изяславович – король Северного Леса, владыка Ясеневого Дворца, верный сын Матушки Судьбы!

Лихолов и Елисей почтительно склонились перед королем. И тогда тишину в зале вдруг разорвал сиплый скрипящий голос старого правителя:

– Приветствую, странники. Моя ведунья Майа, Глядящая в Ветра, предупредила меня еще пять дней назад, что в столицу направляется некий прославленный муж, чтобы встретиться со мной и нечто предложить, – он протяжно цедил слова, словно говорил недовольный пробуждением змей. – Видела она также и то, что тот муж будет называть себя одним именем, а в сердце держать другое, укутанное тайной. А еще, что предлагать он будет мне помощь, но просить за это злато, ибо он и смел, и труслив, и добр, и равнодушен одновременно. Стражники же представили тебя мне, как Лихолова, того самого прославленного Странствующего Охотника, сказания о подвигах которого гремят на всю Зеленую Твердь. Так расскажи нам, кто ты таков, откуда родом, и чего такого полезного желаешь предложить?

Елисей бросил перепуганный взгляд на наставника. Вот это приветствие! Не очень-то дружелюбно их встречает государь. А ведь чуть что – и голову может повелить снести! Но Лихолов не затушевался и сохранил и гордую осанку, и бодрый голос:

– Да, великий король Северного Леса. Я – Лихолов, Странствующий Охотник. Я – истребитель нечисти. На моих руках кровь уже десятков выродков тьмы, монстров, колдунов и многих других тварей – порождений дурной магии черных жрецов.

– Каково твое настоящее имя? – прервала его жрица властным голосом.

– Мое имя пожрала большая беда, ведунья, – сухо ответил Лихолов, – бередить которую опасно, коли не хочешь накликать на себя проклятие. Нет у меня имени иного, кроме как Лихолов, Странствующий Охотник или Странник. То место, откуда я родом, уже не существует и называть его – все равно, что будить дремлющих духов.

– Видишь, великий король, – зашипела Майа, обернувшись к королю. – Я предупреждала, что человек к нам придет непростой. Скрытный. Видела я сквозь небыль, что будто ходит он по земле и живой вроде, да только с ножом в сердце…

– Великий король, – возмутился Лихолов. – Какое с того дело, что у меня на душе, коли дела мои прославлены? Всем известно, что я – лучший в Зеленой Тверди охотник на сумрачных тварей! И пришел к тебе именно, чтобы предложить свое мастерство в опасном деле.

– Что же за дело ты хочешь мне предложить? – прохрипел король. – Морок бродячий одолел наши земли. Черные жрецы тайком переселяются в наши леса и плодят в туманных лощинах свое дурное колдовство. Соседи наши все в смуте, уже против нас настроены. Ни помощи у нас нет, ни поддержки. Вокруг лишь враги. Даже наши братья из Раздола теперь жаждут с нами войны… Лишь с Серебристыми Горами с королем лучезаров Милрадом мы еще пока не в ссоре. Но он далеко, нас разделяют государства вдоль Колючего Моря или царства срединных земель. Да и лучезаров осталось мало, никому они уже не помощники… Тяжело сегодня бремя правления Северным Лесом. Разве может один охотник помочь мне? Разве спасет государство мое от неизменно приближающегося часа скорби и поражения? Не в добрый час пришел ты, Странствующий Охотник, но в день затишья перед бурей…

– Однако, – возразил Лихолов. – В твоих землях зверствуют не только туманы. Молодой дракон завелся у тебя на западной окраине. И с ним должен кто-то сразиться, пока не разросся он до гигантского чудовища и не выжег все твои леса.

От этих слов вдруг зал словно вздрогнул. Вопреки всем ожиданиям Лихолова старик-король неожиданно вскочил и заорал:

– Вранье то все про дракона! Нет его в моих землях! А кто распространяет сии гадкие слухи – тот мой враг! Ты, собака, небось – заслан из Раздола, не иначе! Тебя прислали чтобы запугать мой несчастный народ еще больше, чтобы сломить и без того угасающий наш дух! Стража!

Откуда-то из-за спины Елисей услышал топот солдатни и скрежет железа, и страх пробежался муравьями от спины до локтей. Запахло солдатским потом, и кто-то уже дышал гостям в спину.

– Великий король! – вдруг выкрикнул до того молчавший Елисей и бросился на колени. – Я верный твой подданный, северянин, я с рождения жил в Северном Лесу в Искрящейся Реке, отец мой, Тихомир, воевал за тебя с Междуречьем! Клянусь, что видел собственными глазами того дракона! Видел, как он принес в свое горное логово украденную овцу из селения, и еще как подпалил горным птицам крылья!

Все замерло, как обледенелое. И тогда встал с седалища молодой витязь с перстнем. И крутым басом гаркнул страже: