Властитель груш

– А теперь пришло время рассчитаться!

Из рук Носатого в мозолистые ладони грузчиков посыпались стремительно отсчитываемые монеты. Несмотря на благостный звон, лица их сковала тревога, а тоскливые взгляды то и дело метались за спину Готфрида – туда, где растекалась лужа самогона из раздолбанных бочонков и бутылок. Один из них наконец осмелился кашлянуть и выступить вперёд.

– Массер Шульц, нас ваши с Куртом дела не касаемы… Но ежели вам тут всё побить надо, тогда, может, мы чего-нибудь так возьмём?

– Хватайте и упёрдывайте, живо, – Гёц шумно отбросил топор в сторону. – Если Курт вас тут застанет, в реке окажетесь все.

Не без труда Колум сдвинул с лица довольную ухмылку.

– Значит, Глауб? – уточнил Валет, подходя к ним обоим.

– Глауб? – переспросил Носатый.

Готфрид резко качнул головой, утверждая ставку.

– Да – Пятак, купцы, торговые пристани, Коломан Глауб. Альфи сторгуется, а вы держите вёсла наготове – вдруг не выйдет.

– И тогда мы-ы-ы…

Колум умолк, обрывая вопрос на середине, и в паузу хлынул радостный хохот грузчиков. Промелькнула раздражённая мысль заткнуть их, но работяги и без того вняли совету поскорее исчезнуть.

Оказывается, восемь мужиков могут утащить изрядное количество выпивки даже в охапке.

– Ты с Греткой вернёшься в город и отправишь её пасти наш флажок перед собором, – произнёс Гёц, глядя на Альфи. – Остальным ждать с оружием, где бы его не спрятали. Я встречусь с нашими друзьями. Мы ещё можем быстро ударить, пока Старик громит наши места и ищет у соседей.

Разумеется, если оружие и Трефы покинут город, о контрударе можно забыть. Останется помахать ручкой всему.

– А наши друзья согласятся что-то делать без Курта? – встревоженно осведомился Валет.

Делец пожал плечами, раздражённо скривившись. Сволочной Курт поднасрал гораздо сильнее, чем его дубовая башка только могла представить. Без его людей силы заговорщиков внутри Сада уменьшились вполовину, а раз так, то и условия новой сделки с Дирком ухудшатся на порядок.

Если он теперь вообще захочет связываться. Если Трефы не сбегут из Кальвара. Если Штифт ещё не выдал Даголо информацию об участии ткачей.

– Ах, капитан, маловато у тебя шансов своими ногами уйти! – добавил Колум, быстро-быстро постукивая пальцами по локтю.

– Примерно три к двум, если сторгуетесь с Глаубом.

И если ни один из них не оттащит гостинцы из Арсенала к Даголо. На вытянутом лице Носатого застыла смесь напряжения и недовольства. Вместе они сварили столько денег, что деловой человек вроде него согласится потерять скорее руку, чем такое партнёрство. Но если партнёр сам себя на заклание ведёт, не лучше ли вовремя спрыгнуть?

Верный же Валет застыл в одной позе, заложив руки за спину, с потупленным взором и плотно сжатыми губами. Не сразу он разомкнул их, чтобы несмело предложить:

– Или мы можем все вместе отчалить в Хафелен прямо сейчас…

Как хорошо, когда есть отчий дом, тёплое местечко для бегства с поджатым хвостом, пристыженным взглядом и обломанными зубами. Вероятно, братья в этот раз даже не будут насмехаться. У Хенрика и Биргера теперь пятеро отпрысков на двоих, привилегия ставить подножку и показывать пальцем уплыла к новым детишкам.

– Пока остаётся шанс довести дело до конца – мы им воспользуемся.

Гёц обвёл обе бледные физиономии твёрдым и уверенным взглядом – по крайней мере, такова была задумка. Разумеется, их беспокоит перспектива наблюдать, как вниз по течению баркас обгоняет раздувшийся труп капитана. В конце концов, они друзья.

И без него им мало что светит в Хафелене – помимо работы на подхвате по большому одолжению. Как ни крути, они по-прежнему в одной упряжке.

И вздорный ландскнехт тоже тянул со всеми наравне. Но что ж поделать? Тот, кто не был готов рисковать, никогда бы не сорвался с тёплого местечка на побережье на запах настоящих денег.

– Всё, дуйте, – отрезал он, оборачиваясь спиной; на рассуждения и так потрачено слишком много. – Ждите меня и Альфи до дня Святого Патора. Не дождётесь…

Пауза оказалась чересчур тихой. Оглядевшись, делец понял, что на него смотрят ещё несколько человек.

– Сможете загнать оружие и бренди в Хафелене.

Он сделал быстрый жест, выгоняя Треф прочь со склада: всё, сказано достаточно, из города бежать, оружие – загнать, а дальше – соображайте сами, не маленькие. Его же мысль обратилась к кривым кальварским улочкам, по которым предстояло тихо улёпетывать до квартала ткачей.

Руки меж тем слепо шарили по сумке, откуда на свет вскоре вылезло искомое – огниво.

– Гёц, Гёц! – раздалось сбоку возбуждённое шипение.

Исходить оно могло только от Людо Дикого – второй сержант Курта отвечал за сокровища на складе. До тех пор, пока его в путах не уложили рядышком с остальными у распахнутых ворот. Сегодня он выкупил у Колума право остаться, в отличие от товарищей, с незаткнутым ртом – в обмен на небольшую заначку в жёлобе и обещание не шуметь.

– Гёц, не вздумай даже! – Людо, всегда верный слову, говорил быстро и страшно, но тихо-тихо. Через миг, впрочем, его честное узкое лицо сложилось в жалобную гримасу: – Мне же хэнда, если целый склад просру! Курт мне бубенцы вокруг шеи узлом завяжет!

– А мне прикажешь утереться? – буркнул делец, обращаясь к огромной луже бренди. – Может, иначе нам посчитаться и не выйдет. Но уж этот долбаный урок в его башке надолго остается!

– Ты же и нас поджаришь!

– Курт скоро прибежит и вытащит ваши задницы из костра…

На мгновение кремень в его руке застыл в воздухе над кресалом.

– Хотя, в общем-то, мне плевать.

Первый же лёгкий удар выбил сноп искр – и тут же вспышка шибанула по глазам. Готфрид отпрянул, неловко поднося руку к лицу: не опалил ли брови?

Забавно, что даже разумный, деловой человек, отлично знающий цену каждой бутылке, способен найти некое извращённое удовольствие от уничтожения товара. А ведь это даже не для того, чтобы распродать свои запасы. Только чтоб проучить. Вот так раз поймаешь себя с наслаждением наблюдающим за собственноручно устроенным пожаром и уверуешь в происки Врага, чья тень за каждым крадётся и нашёптывает на ухо: «Разбей, сломай, укради, помочись на крест!»

– Вот же гнида, – раздражённо бормотал Дикий, энергично дёргая связанными конечностями, лишь бы поскорее отползти от быстро распространяющегося огня.

Шульцу на краткий миг показалось, что это от языков пламени прямо сейчас и исходит что-то эдакое, тёмное и вражье. Совсем голова кругом пошла. Самый ясный знак, что пора быстро, решительно драпать.

«Проклятье, и в какой по счёту раз я это повторяю?»

Запихнув огниво в сумку, он быстро выскользнул из склада мимо расползающихся стражников и резко завернул влево, чуть не переходя на мелкую рысь. Левая рука придерживала ношу, чтобы не билась о бедро на каждом шагу. Перед глазами странно притягательный образ полымя постепенно сменялся чётким видом сравнительно прямой, хоть и порядком загаженной улочки.

Странные мысли в голове вместе с картинкой менялись в осмысленную сторону: он решил, что разумнее всего в конце прохода снова свернуть влево. Оторваться от реки, зато заложить большой выбор узеньких путей в юго-восточной части Сада, в которых сам он ориентировался прекрасно и в то же время мог рассчитывать, что люди Даголо не сумеют оказаться сразу на всех.

К счастью, какая-то звериная часть его рассудка хорошо реагировала на увиденное прежде, чем в тугом умишке родится слово «опасность». Едва увидев по левую руку, на том самом сокровенном повороте, квадратные плечи Крюца и парочку поношенных ландскнехтов в профиль, Гёц немедля припустил вперёд – вдоль реки. Глухое ругательство он принялся цедить лишь на втором шаге.

К несчастью, ни растворяться в воздухе, ни видеть сквозь стены никакое чутьё не помогало, будь оно хоть от Единого, хоть от Бёльса, хоть от дедули-контрабандиста.

– Стой, сука!! – донеслось до ушей человека, со всех ног удиравшего дальше по кривой дорожке между халупами, раскиданными вдоль реки.