Чья-то сансара

Что надо сделать, чтобы стать кем-то таким, как он? Как надо жить, что говорить себе по утрам, как мотивировать себя со старта, чтобы к сорока пяти прийти кем-то настолько до смешного крутым? Да, что и говорить, я хотела бы провернуть такое.

Я думаю частично об этом, когда смотрю на наши отражения в большом зеркале напротив кровати. Красивое, супер-эстетичное отражение, которое даже придирчивая Марго одобряет – мы хорошо смотримся вместе. “Пикантные моменты” и прочая “стариковские”, по мнению Марго, моменты в сторону, но стариком он совсем не выглядит, не держится и не ощущается. Сильный, красивый мужчина в расцвете сил, который не выглядит чем-то странным и некрасивым рядом с ухоженной и яркой молодой девушкой.

Прикосновения рук, губ, переплетение тел, широкие сильные плечи, на которых так красиво лежат наши светлые и тонкие руки, короткие стоны, протяжные стоны, жар внутри и жар снаружи, и …

– И как Вам?

– По крайней мере, не скучно, Григорий …. Евгеньевич,– вовремя вспоминаю я, не собираясь позволять ему иметь последнее слово в этом несерьезном споре.

– Всего лишь “не скучно”? Видимо, я не в форме.

– Можете попробовать еще раз, – милостиво разрешаю я, и тянусь к нему сама.

Черт, никогда у меня в жизни не было кого-то такого.

Впрочем, у Марго – тоже, и это хоть немного, но выравнивает наши обстоятельства. Мой опыт и вовсе смешон по сравнению со всем этим, но если перебирать её парней – ни один не был настолько же … хорош. Хорош. Он хорош. Интересно, на чем и ком Григорий Евгеньевич тренировался в аспектах секса? Какие-нибудь курсы, или это врожденный талант?

Я почти очарована. Нет, вру. Я очарована. Это Марго – “почти”, но у нее больше требований к мужчинам в принципе, но и ее цепляет. Но мы, как единое существо, мы увлечены – и ситуацией, и процессом, и поэтому когда наш любовник внезапно обмякает, мертвым весом придавливая меня к кровати, я успеваю почувствовать сначала недоумение, потом острую панику. А следом приходит ужасное осознание, что он не дышит.

И я кричу в ужасе, и пытаюсь выбраться из под него, но он значительно крупнее и выше, и весь состоит из тяжелых плотных мышц, и у меня не получается с первого раза.

От адреналина кружится голова, я начинаю задыхаться, и на короткое мгновение я перестаю быть.

Я нахожу себя в темноте и духоте, рот, нос и глаза чем-то забиты, и только спустя, может, минуту, до меня доходит, что я лежу носом в подушку. Первая моя мысль о том, что ну вот, доигравшись, инсультнуло. А потом мир начинает просачиваться вместе с тем, как я прихожу в себя.

Квартира. Огромная и просторная, с высоченными потолками, с дизайнерским ремонтом. Не для того, чтобы было уютно жить, а чтобы соответствовать. И чтобы самому ей соответствовать, тоже. Вещи должны быть определенного уровня, чтобы не было желания расслабиться. Зеркало у кровати того же происхождения – ни шагу назад.

Зеркало.

Вокруг разбросаны женские вещи, явно снятые в порыве страсти. Кожаные штаны, узкий черный топ, витиеватое белье того фасона, который делается во многом для того, чтобы его снять.

А еще это белье тоже имеет ту же цель – не давать своей хозяйке расслабиться, потому что куда как легче осесть квашней, если ты в удобных хлопковых трусах-парашютах.

Но где же хозяйка?..

Поворачиваюсь на бок, поднимаюсь, чувствуя нехорошее давление в груди, и у своего отражения спрашиваю молча, мол, что вообще произошло? Потом понукаю себя встать, подбираю с пола чужую одежду, и откуда-то из нее выпадает скомканная листовка.

Я откуда-то точно знаю, что на ней написано.

“Скажи “да” и все поменяется!”.

Стоп.

Я сказал да?..

Я сказала да. И мир изменился снова.

Я смотрю на себя в чертовом огромном зеркале – на себя, и на него. Того самого “интригующего человека”, “до смешного крутого” мужика и почти супергероя, которого мы с Марго сейчас так жарко обнимали, но ее нет, и меня нет, есть только он.

Мир резко становится некомфортным местом, и я сажусь снова на край кровати, разглядывая вещи в своих руках. Ничего себе я влетела!..

Впрочем, если мистер крутой герой умеет делать свою рутину так же, как Марго, какое-то время мы продержимся. Но … только вот я не уверена, что генерировать свои безумные уровни энергии, бежать и догонять, и вообще доминировать можно на автомате, поэтому я всерьез не уверена, что мне в самом деле нужна его жизнь, какой бы классной она не казалась со стороны.

Нет-нет, Марго, мне, пожалуй, ближе.

И что мы будем делать?

Вещи в руках напоминают о том, что если меня никто не стал бы искать, то ее – точно будут. Ей никак нельзя пропадать на ровном месте, отправившись на свидание, это может плохо кончится для нас всех, и особенно для нашего нового участника камарильи. Или конклава. Или кто мы там.

И сейчас это все почему-то страшно. То есть, мне почти не было некомфортно, когда я оказалась в теле и личности Марго. Это воспринималось просто как … второй шанс, что ли. Ответ на молитвы. Но сейчас ситуация становится более, чем странной. С другой стороны, может быть, мне удастся сделать с помощью Г.Е. что-то хорошее для нас? У него есть деньги, у него есть возможности. У него почти нет близких родственников: бывшая жена и совершеннолетний сын не в счет. Почему не сделать хорошо для нас, раз оно уже пришло в руки?

Но это все равно все странно, и не понятно, и хотелось бы хотя бы немного понимать, как это все работает.

Сначала надо привести себя в порядок, напоминает тень мыслей Г.Е. в у меня в голове. Перед любыми экспериментами. И я делаю именно это: отправляю его в душ, одеваю, собираю, словно на научный совет университета, потому что расслабляться никак нельзя – мы же помним его максиму, и только потом, полностью укомплектовав его, я пытаюсь переключиться. У меня это получалось с Марго, должно же выйти и сейчас, верно? Сосредотачиваюсь на осознании девушки, которая молча и тихо присутствует внутри меня, и да! Мир мигает, оставляя ее-меня перед зеркалом, возмутительно голую, возмутительно красивую. Она, теряя на ходу вещи, бросается собираться, тоже, приводить себя в должный и приличный вид, после чего я “пробую” снова, хоть и с неохотой: и в этот раз вижу в зеркале совершенно чуждый здесь элемент, свою собственную потасканную физиономию и вполне бедняцкую, как я сейчас вижу, одежду.

– И на что ты вообще надеялась всю свою жизнь, – говорю я сама себе, и щелчком отправляю опостылевшую морду в небытие.

Нет, мне все еще совершенно нечего терять.

Г.Е. заказывает такси для Марго, и она выходит за дверь, захлопывая ее за собой. Интересно, насколько безумно все это выглядело бы на камерах, если бы кто-то решил посмотреть записи из квартиры нашего мистера героя? Я бы сама не поверила, решила бы, что это монтаж. Слишком все это странно и непонятно, и противоречит любым законам реальности, которые мне известны. Впрочем, я никогда не отличалась знанием физики, например. Может быть, теперь уже есть теории, которые бы объяснили такое явление. Какое-нибудь квантовое слипание вместо квантовой спутанности.

Это был интересный, но сложный вечер – и у меня даже нет сил на длительную рефлексию. В комнате Марго я “мигаю” на Г.Е., словно переключаясь между двумя персонажами в игре, и проверяю его рабочую почту с его телефона, потому что нам нужно его благосостояние, разве нет? Мне оно нужно.

И насколько бы ни была мне ближе Марго, все же стоит подумать, не стоит ли игра свеч, и не надо ли мне лучше попытаться привыкнуть к тому, чтобы быть мистером героем. Его-то жизнь, пожалуй, в самом деле еще лучше: хоть он и постарше меня, настоящей меня, но его ресурсность и, скажем, качество намного выше. Он реально крут – и жизнь у него соответствующая.

А я хочу крутую жизнь. Независимую жизнь. Но чтобы при этом в ней были люди, которым я нужна. Как все это совместить?

Пока что мне приходится совмещать расписания и важные дела Марго и Г.Е., и я никак не могу понять, кого из них проще “спрятать”, ее или его. С одной стороны, Г.Е. может никому не отчитываться в том, когда он приходит, уходит и делает свои дела. С другой стороны, дел у него больше, и они куда более важны и значимы, чем дела Марго. Марго же менее занята, но больше на виду у других: ее отсутствие будет моментально замечено начальницей, стоит той выйти из отпуска, да и “смежных” начальников море разливанное, и все они живо обратят внимание на любые изменения в графиках присутствия.

Конечно, можно прикрыть Марго с помощью каких-то распоряжений Г.Е., но я пока не могу сложить этот пазл. И другой тоже не сходится: Марго сегодня в другой одежде, и я точно не перекладывала ничего и никуда, но в кармане толстовки почему-то снова находится чертова мятая листовка – и я понимаю, что это тот вопрос, на который мне нужно получить ответ. Я разглаживаю ее и читаю первый раз полностью.

Про веру, про единство, про изменения, про поддержку. Про собрания и церковь, в которую можно прийти в любой день – и с огромным неудовольствием намечаю себе сегодняшний вечерний путь туда, отменяя визит на массаж с огромным сожалением со стороны Марго. Но что тут сделать – Париж стоит мессы, а бумажка, с таким упорством возвращающаяся ко мне в любом моем “перевопощении” – хотя бы проверки. Может быть, именно там мне смогут объяснить, что именно со мной, с нами произошло.

Главное – чтобы отнимать это все не стали. Мне прекрасно нравится быть и Марго, и Г.Е., и только собой мне быть не нравится совсем. Для меня это не проклятье – это подарок судьбы или высших сил, возможность стать кем-то другим, добиться чего-то, не прикладывая особых усилий. Пожалуй, я всегда бы хотела решать только такие проблемы – как выбрать среди двух хороших вариантов, а не между плохим и еще более плохим, и как совместить расписания двух своих живых аватаров так, чтобы не спалиться. Это то, что я в самом деле готова делать, чтобы собирать дивиденды с обоих возникших у меня возможностей.

Главное – чтобы это не попытались отнять у меня. Нет, на такое я не согласная.

Я сбегаю с работы пораньше. Вернее, Г.Е. присылает сообщение помощнице ректора о том, что Маргариту Сергеевну надо бы услать посмотреть образцы к новому поставщику сувенирки, и та барским жестом меня и отправляет.

И мы выходим с работы. Как в фильме про супермена – водит в “вертушку” Марго, а выходит – Г.Е., и машину себе вызывает из ВИП-таксё, и садится в нее такой важный, что у меня на сердце становится тепло и хорошо, словно я за родимым внучком наблюдаю и радуюсь, как ему будет славно и удобно ехать.

Странно все это. Так странно, что даже уже окей – уровень гротеска и фантасмагории зашкаливает настолько, что это становится новой нормой. Я привыкаю – если вначале я была в почти шоковом состоянии, то ко второму участнику нашего конклава я привыкла намного быстрее, хоть он и совсем другой. Может, на самом деле, я всегда хотела именно этого? Быть крутым и борзым мужиком с кучей бабла? Транс-миллионер эдакий, а теперь вот – сбылось.

Но, на самом деле, мне не слишком удобно в его коже. В его ботинках. В его разговорах. я, видимо, все-таки ограничена своим первоначальным опытом и интеллектом, и если Марго для меня достаточно проста и понятна, то с Г.Е. я в каждом разговоре боюсь, что наделаю дел, потому что искушение “поисправлять” за ним велико, и ужасно трудно помнить, что работает именно то, что делает он, а не что делаю я. Я-то в своей собственной жизни, блин, нарешала на отлично. Со знаком минус.

Вернее, на полный, абсолютный ноль.

Район оказался так себе. Не “Восточное Бирюлево – обитель зла”, но такое себе. Я даже порадовалась, что не стала “мигать” в себя или Марго. Мистер герой тут, конечно, выделялся, как прыщ на заднице у модели Виктория Сикрет, но это было лучше, чем то, каково пришлось бы тут девочке.