Чья-то сансара

– По переходу?

– Зануда ты, Оля! Просто, переходила. И этот кретин мало того, что вовремя не остановился и толкнул меня в лужу, так еще и вышел и оборал меня! Да что я ему сделала, это он мне пальто испортил, говноед! Даже не извинился! Мог, между прочим, и химчистку мне оплатить!

– Но ты же переходила в неположенном месте?

– Ну и что! Пешеход всегда прав!

– Об этом стоит особенно помнить, когда под колесами умираешь, – без особой жалости к ней покачала головой Оля. – Ты ничего до крови не разбила? Перекись, пластыри, что-нибудь нужно?

– Нет, вроде. Сейчас пойду в туалет, отмываться. Блин! А Эмма где?

– Она мне не докладывается, – вздохнула Оля, возвращаясь к текстам Ру. Конечно, всякое бывало, но и начальница, в самом деле, никому из них не должна была сообщать, если задерживается и насколько, но обычно она черкала хотя бы пару слов кому-то из них, чтобы знали, что врать окружающим, а сейчас в эфире царила благословенная тишина.

“Мы создали мир линейным”, подсказала личинка где-то между ушами, и Оле показалось, что она хихикает. Это была такая невыносимо мерзкая мысль, что надо было срочно перестать ее думать.

Эмма так и не появилась до обеда, а после обеда Лада вернулась от Ру немного бледная и растерянно сказала:

– Оля, знаешь, Эмма попала в аварию.

– В смысле, в аварию? – дурковато уточнила Оля, с трудом удерживаясь от присвистывания о том, что “кучно пошло”.

– В коромысле, блин, – расстроенно ответила Лада и тяжело села на ближайший стул. – В больнице она, в реанимации. Не понятно, жива будет, или нет. А если и жива, то вряд ли на ноги встанет в ближайшее время. Там, ну, почти что мозги по стенке. Господи! – она выдохнула и вдохнула, пытаясь успокоиться, а Оля смотрела на нее, как примерзшая, и в голове только крутилось “мир без щучек и стервей”. – Ру сказал мне пока брать ответственность, и все такое. Типа, потом видно будет. Не знаю просто. Он говорит, а я вот, блин, – она неопределенно встряхнула руками, показывая на свои недоотмытые мятые брюки, на кофту с пятнами. – Спрашивает, мол, а с Вами что. Говорю – машина сбила. И у него лицо такое стало, – она поискала слово, но не нашла, и конец фразы утонул в молчании. – И что мы делать будем, Оля?

– Работать, как работали, – заставила себя сказать Оля. “Мы мир сотворим линейным”, – подтвердила личинка, и Оля почти физически ощутила ее шевеление. – Может, Эмма еще выкарабкается.

– Надо будет собрать денег для нее. И сходить в больницу, да? – немного деланно оживилась Лада. – Но сначала надо понять, что там по задачам у нее на сегодня. А я даже пароле не знаю.

Оля тоже не знала – Эмма всегда держала все в своих руках, на своих глазах и никого не допускала на внутреннюю кухню своих дел. Она всегда была занята, и с заданной периодичностью выдавала нужный результат – и этого было довольно для всех, начиная с Ру.

– Для начала – давай сделаем рассылку и попросим, чтобы айтишники поменяли пароли на ее учетке и ее почте, – рассудительно сказала Оля. – А дальше видно будет.

Неужели, в самом деле, мир без стервей?..

Это выглядело неправдоподобно, но, например, Ладе, зависимой подпевале, похоже, хватило просто пинка под зад от машины, душа из грязи и известий про Эмму и ответственность, чтобы начать проявлять нормальные человеческие качества, а сама Эмма, наверное, была орешком покрупнее и покрепче – и щучковость из нее можно было вывести только радикальными способами.

Но вот… почему? И как.

Мысли Оли крутились вокруг этого еще некоторое время, пока другие заботы не раздергали внимание – но вечером она зачем-то пошла к другому метро, только бы не ходить мимо говорящего метромоста.

Хотя, конечно, не в нем было дело.

Наверное.

Скорее всего, дело было просто в том, что у нее наступила полоса удач – хоть и стремновато было думать о том, что ее удачей было чужое несчастье таких эпических пропорций. Но если и так, то светлая полоса не собиралась, кажется, длиться долго.

– Нет, определенно, что-то не так. Вы следуете формульности, это никуда не годится, мы же не пытаемся написать с Вами проходную вещь, которую забудут в тот же момент, как перевернут страницу. Мы пытается сделать что-то, что будет вгрызаться в уши, просверливать мозг смыслом и ритмом. А у Вас снова вышел просто гладенький и спокойный текст, без вызова. Он не цепляет. Мы не можем позволить себе, чтобы Ваш текст не цеплял, – отповедь была … неожиданной, мягко говоря. Неделю назад она была автором будущего шедевра, а сейчас – кажется, этот титул более ей не принадлежал. – Нужно что-то другое, Ольга. Что-то неожиданное, хлесткое. Противоречивое. Что-то, что одновременно вызывает вопрос и дает ответ.

И он едва слышно вздохнул, разочарованно и глухо, и от этого тихого звука Олю буквально замутило, словно он переворачивал что-то внутри нее и тянул личинку за хвост из головы.

И что же это такое должно быть, вопрос-ответ? Оля отчаянно силилась придумать, но выходило только что-то все более беспомощное.

Возможно, она в самом деле была хуже всех, несмотря на первоначальные слова Главного, и прав был тот недоброжелатель, на самом деле.

“Мы создали мир линейным”, – не согласилась личинка у нее между ушами, но что это значило понять было невозможно.

Ру явился в их кабинет внезапно, как смерть, такой же стремительный, необратимый и пахнущий зимней хвоей. Оля еле-еле успела бахнуть поверх распечаток какой-то договор и подпрыгнуть на месте одновременно с Ладой, как пловчихи-синхронистки.

– Добрый день, дамы, – поздоровался директор с легкой небрежностью. – Как вам тут работается?

– Нормально, Рудольф Юрьевич, – отрапортовала Лада. – То есть, конечно, нам очень не хватает Эммы, но мы стараемся.

– Что ж, вижу, вижу, – он сделал круг по кабинету, разглядывая стены и шторы, потом более мелкие круг, обходя столы. Он выглядел таким нормальным, что Оле было странно себе представлять, что у него в голове такое, как ей приходилось разбирать. – Примите, пожалуйста, еще одно задание, – он обогнул Олин стол и потом снова – в другую сторону, от чего она сразу почувствовала себя жертвой в загонной охоте, а в голове что-то задвигалось, но молча. – Ольга, верно? Ольга. Пожалуйста, поищите, кто из наших конкурентов сейчас в хорошей форме. Меня интересуют компании с высокой капитализацией, но не расширявшие бизнес недавно.

…И как это сделать?

– Вы сейчас думаете либо “как это сделать”, либо “зачем это ему”, – точно угадал он, нависая над Олей и явно пытаясь разглядеть, что там у нее в бумагах. – Как это сделать – уж постарайтесь придумать. Эмма такие вещи могла решить, значит, и вы вдвоем сможете. Что касается того, зачем … дело в том, что в последние пару недель мне стало казаться, что мне неминуемо придется продать этот бизнес. Все очень …. линейно. Дамы, дамы. Не делайте такие глаза. Переживаете, почему я вам это говорю вот так открыто? Потому что я всегда считал и продолжаю считать, что бессмысленные задания убивают мозг и убивают будущее. Жду результата к концу недели. Справитесь? Вот и ладно.

“Мы создали мир линейным”, – подсказала личинка, как только он вышел, но это прозвучало как-то почти жалко, словно она … боялась? Уважала?.. Скучала? Понять эмоцию было практически невозможно, если она и была. Если эта личинка вообще была, тоже.

– Это все ерунда какая-то, – растерянно сказала Лада.

И то же самое, с очередным тихим вздохом, сказал Оле Главный, и выносить эти звуки разочарования было невозможно.

– Слушайте, – внезапно вскинулась Оля, озаренная внезапной идеей. – Погодите. Слушайте. Мы создали мир линейным, Вселенная дарит нам, кто мы без неё? Мужчины и женщины. Хочешь быть волком или пчелой?

Она почти чувствовала, как личинка извивается внутри, сопротивляясь, полная животного страха, и как она начинает вылезать наружу, словно ее тянули крючком.

Была тишина. А потом …

– Гениально! – выдохнул Главный. – Это гениально. Это шедевр. Это то, что нужно, Ольга! Я же говорил, вы справитесь, Ольга, Олечка! Умница. Нам нужно больше такого, именно такого!

– Я не уверена, что понимаю, – перевела дух Оля, придавливаемая к полу каждым словом. Воровство. Вот как это называется – воровство. Этот текст принадлежал Ру, а не ей, и, оказывается, Главному с самого начала нужен был текст Ру, это его он расслышал за Олиной переделанной версией?

И что ей теперь делать? Конечно, у нее есть еще “такой, именно такой” материал, целая книга этого материала, только он ей не принадлежит. И как правильно поступить? Признаться Главному? Признаться Ру? Не делать вообще ничего?..

Но один вариант отвалился сам собой: когда Оля пришла на работу, почти решившись поговорить с директором, особенно, учитывая то, что она ПОЧТИ сделала то задание, которое он дал. И она ПОЧТИ набралась духу, чтобы пойти к нему, взяла распечатки, поднялась со своего места, пошла к ни в кое веки закрытой двери – но тут та самая дверь с грохотом распахнусь и в комнату ворвалось чужое присутствие на конце автомата.

– На пол, руки за головы! Быстро!

Оля хлопнулась на ковер быстрее, чем успела подумать, и прикрылась бумажками – впрочем, их у нее тут же грубовато отобрали – краем глаза она увидела, как мужчина в камуфляже небрежно кидает их в груду других на ее столе.

– Все чисто, заходите.

– Погодите, вы что делаете?

– Проверочка, девочки, проверочка. Так, компьютеры под опись, бумаги в коробки. Вперед. Дамочек к остальным, в зал.

– Боже, что происходит? – пискнула Лада.