Лилианна. Судьбе вопреки

Но Лилианна его не слушала. Сердце наполнилось такой радостью, таким ликованием, таким счастьем. Вспомнился вдруг давний сон. Маленькая лодочка в волнах, девочка, сжимающая в руках игрушку львенка. Вот этот долгожданный подарок судьбы, отважный лев, который спасет ее от пучины! Лилианна встала. Она взяла на руки малыша и крепко прижала к груди.

– Мой львенок, Лео, Леонард. Мой любимый малыш!

Крестной матерью малыша стала графиня фон Лейн-Гейдесгейм. Впервые увидев голубоглазого светловолосого младенца, она ахнула:

– И в кого он такой беленький?

– В моего отца. Он тоже был голубоглазым блондином, – тут же нашлась Лилианна.

– О, да такое бывает! У меня тоже голубые глаза бабушки, хотя папа с мамой темноглазые, – закивала графиня.

Вечером, сидя у камина, девушка обсуждала с мужем последние новости. Леонард хорошо кушал и за неделю прибавил не меньше полкило. Сначала Лилианна сама хотела кормить малыша, но молока было мало, ребенок не наедался и стал плохо спать. С каждым днем девушка все сильнее привязывалась к сыну. Она старалась проводить в детской практически целый день. Сама купала по вечерам, сама укладывала спать и пела ему тихую колыбельную. Дон Айседор отнесся к младенцу весьма сдержанно, сказав, что предпочитает детей постарше. Но ребенка барон признал и на людях старался выглядеть соответственно.

– Ах, дон Айседор я все не могу понять, как такое могло произойти? С Себастьяном мы были лишь несколько минут, в то время как у Тробриана я жила несколько месяцев.

– Я могу сказать тебе, что любовь побеждает любые преграды, но все намного проще. Пусть связь с Себастьяном была короткой, но плодотворной. Тробриан при всем желании не мог сделать тебе ребенка, так как к тому времени ты уже была беременна.

– Как все странно.

– Неисповедимы пути Господни.

Лилианна кивнула. Думать ни о чем не хотелось. Она просто была очень счастлива. И дело было не только в рождении малыша. Наконец-то кончилась война! Узнав о том, что 6 апреля Наполеон отрекся от престола в пользу своего сына Франсуа Шарля Жозефа и чуть позднее был отправлен на остров Эльба, округа ликовала. Не смотря на то, что Бельгия официально была французской территорией, война надоела всем. Люди выходили из домов и обнимались. Женщины с нетерпением ожидали возвращения мужей и сыновей. В поместье организовали праздничный ужин, на который дон Айседор пригласил всех слуг и других обитателей усадьбы. Прибывшая графиня рассказала, что Граф де Лилль стал Людовиком XVIII, королем Франции.

– Говорят сам Людовик отказался признать конституцию, – поведала благодарным слушателям графиня. – Только после настоятельных требований императора Александра, заявившего, что пока Людовик не даст формального обещания ввести конституционные порядки, он, Александр, не допустит его въезда в Париж, Людовик подписал составленную Талейраном декларацию. Хотела бы я посмотреть, как Людовик третьего мая торжественно въехал в Париж.

– Насколько я знаю, – задумчиво произнес барон, – этот толстяк не обладает ни энергией, ни предприимчивостью, необходимой в таком положении. Он и в военных действиях принимал участие только два раза, да и то по требованию своего более энергичного брата графа Артуа. Он будет лишь марионеткой и еще не известно в чьих руках.

Графиня закивала. Она давно была возмущенна тем, что в то время как ее сыновья воевали, Людовик, первый претендент на французский трон спокойно жил в Англии, где купил замок Хартвелл в графстве Бакингемшир. Графиня с бароном еще долго обсуждали политику, Лилианна же поспешила к сыну. Малыш был еще мал и кроме кормилицы, нескольких слуг и самой баронессы ни кто не смел входить в детскую. Однако уже через два месяца малыша посмотрели первые гости. Крестника графини приняли благосклонно, неизменно называя ангелочком. Лилианна слушая похвалы лопалась от гордости. Каждое доброе слово, сказанное про ребенка доставляло ей просто физическое удовольствие. А старую сплетницу мадам Рено, проронившую что младенец слишком толстый, девушка просто возненавидела.

– Моя дорогая, ты должна более спокойно реагировать на все связанное с малышом. Ты как наседка дни напролет проводишь в детской. Уже лето и пора выезжать в свет, – напомнил муж.

Впрочем, скоро дону Айседору было не до женских капризов. В июле из Испании приехал дон Альфонсо Энрикес. Лилианна помнила этого пожилого мужчину по Мадриду, несколько раз они встречались на балах и приемах. Дон Айседор был очень рад приезду испанца, так как дон Альфонсо был его давним другом. Увы, долгожданный гость привез дурные вести. Правление Фердинанда VII вместо освобождения страны оттирании привело к еще большим жертвам.

– Мы так долго ждали прихода Фердинанда, возлагали на него такие надежды! Народу казалось, что все, что делает Жозеф плохо, только потому что это делает Жозеф, а все что будет делать Фердинанд это будет непременно на благо! Как же они ошибались. Придя к власти робкий мальчик изменился до неузнаваемости. Он стал жестоким, нетерпимым, мстительным. Ты знаешь, Айседор, – хмыкнул дон Альфонсо, – я и сам не сторонник революции, но в наше время невозможно полностью ограничить свободу. Люди устали от войны. Фердинанду всего то и надо было немного освоиться, спустить вожжи, дать людям глоток свободы, но он начал правление с отмены конституции. Вся его политика жёстко антилиберальная и контрреволюционная. В стране начался террор не только против различного рода освободительных движений. Страдают даже те, кто с оружием в руках защищали свою страну от французов. Малейшие подозрения в связи с Жозефом караются казнью. По Испании прокатилась волна арестов. Неделю назад арестовали дона Филиппа, не смотря на то, что во время правления французов он был на стороне аппозиции.

– Ты уехал по этому? – хмуря брови, спросил барон.

– Уехал? Ты мне льстишь! Я бежал как перепуганный заяц! Слава богу, успел кое-что прихватить.

Дон Альфонсо пробыл несколько недель. Лилианна была рада его обществу, так как пожилой испанец был человеком веселым и общительным. Неизгладимое впечатление на него произвела Графиня фон Лейн-Гейдесгейм. Сама графиня тоже подпала под чары галантного испанца. Не успела осесть пыль от колес его удаляющегося экипажа, как в поместье прибыл посыльный, который привез неутешительную весть. Дон Карлеонэ барон фон Штамберг за связь с французскими захватчиками объявлялся государственным преступникам и должен был быть арестован при появлении на любой территории Испании.

– Славу богу, Бельгия уже не является колонией некогда великой империи, а дотянуться досюда у Фердинанда руки коротки, – хмыкнул барон.

Это известие могло бы и вообще не повлиять на жизнь в поместье, если бы не одно «но». Дон Карлеонэ не только лишался титула, но и земель и всей испанской собственности ему принадлежащей. Узнав об этом, Лилианна была крайне встревожена, но дон Айседор как будто не слишком волновался по этому поводу.

Жизнь налаживалась. Уставшие после войны люди все больше тянулись к прекрасному. В салонах стали очень модны музыкальные вечера. Вернувшиеся с фронтов мужчины заново учились мирной жизни, с головой окунувшись в балы и развлечения. Лилианна тоже возобновила светскую жизнь, стараясь не менее раза в неделю выезжать из дома. Дон Айседор не часто сопровождал жену, ссылаясь на нездоровье, однако безропотно оплачивал все ее счета и наряды. Первого сентября в особняке был дан грандиозный бал в честь дня рождения баронессы фон Штамберг. Со всей округи прибыло не менее двух сотен гостей, на стол подавались редкие блюда и изысканные деликатесы. Специально для торжества из Парижа был выписан знаменитый повар мсье Де Пьер, а длинный праздничный стол был украшен фамильным серебром и очень дорогим тонким фарфором. Большая половина гостей, впервые переступила порог дворца фон Штамберга, о котором в округе были столько наслышаны. Все увиденное произвело на них сильное впечатление. До самого вечера не смолками дифирамбы по поводу вкуса барона и великолепия его коллекций и обворожительной прелести жены. Впрочем, Лилианна и сама знала, что в свои двадцать два выглядит не плохо. После родов излишняя худоба исчезла, грудь приятно округлилась, так же как и бедра. На фоне их тонкая талия стала казаться еще тоньше. Цвет лица, который так пострадал во время беременности, снова приобрел ровный мраморно белый оттенок.

– Счастье тебе к лицу! – не раз говорил жене барон.

– У тебя есть то, что важнее юной свежести, – однажды сказала графиня.

– Что же это? Состоятельный муж? – пошутила Лилианна.

– Не только. Еще есть обаяние и неповторимый женский шарм. Береги их, они дорогого стоят.

Лилианна кивнула. Она сама слышала, как одна из незнакомых дам громким шепотом говорила соседке:

– Баронесса фон Штамберг конечно не красавица, но у нее такой неповторимый изысканный стиль!

– С ее-то деньгами! – фыркнула ее соседка.

– Ты не права. Дорогое платье и полкило бриллиантов не смогут заменить тонкий вкус и врожденное обаяние.

Лилианна чувствовала, что из робкой девочки постепенно превращается в интересную женщину. Уже не раз мужские ухаживания становились более настойчивыми, однако девушка была непреклонна. Сама мысль о том, что какой-то ее поступок может оскорбить дона Айседора, была неприятной, а уж об интрижке и вообще думать не хотелось. Свет оценил по достоинству преданность молодой жены. Лилианну не раз ставили в пример. На день рождение баронессы ни один из приглашенных не ответил отказом. Да.

Бал удался на славу! Лишь через неделю Лилианна узнала, что в конце августа барон фон Штамберг продал на аукционе свой особняк в Брюсселе. Не то что бы девушке было жалко лишиться старинного дома в столице, который она так ни разу и не видела, но сам факт продажи ее очень обеспокоил.

– Возможно, нам не стоил делать не слишком нужных покупок? – попыталась поговорить с мужем Лилианна, узнав, что барон заказал фаянсовый чайный гарнитур на двести персон.

Даже английский или российский фаянс в таком количестве стоил не дешево, однако муж выбрал самый дорогой – иранский. Он посчитал, что только эти изделия с росписью цветными эмалями по кремовой глазури достойны его стола. От ее сомнений дон Айседор лишь отмахнулся, сказав, что ей не стоит забивать подобной ерундой свою голову. Лилианна надулась и больше с расспросами не приставала. По совету мужа она с головой ушла в воспитание сына. Практически с первого месяца жизни Лео Лилианна вела дневник и очень любила его перечитывать. Девушка стала записывать в тетрадку самые важные и интересные события, происходящие в детской. Даже в совсем юном возрасте Леонард мог похвастаться маленькими успехами и победами.

«Июнь. Лео третий месяц.

Малыш начал переворачиваться со спины на живот, пытается хватать игрушки руками и научился смеяться в голос.

Июль. Четвертый месяц.

Лео изучает ручками мое лицо, пытаясь запомнить образ матери. Смеется, увидев кормилицу. Начал поворачивается на голос или свое имя.

Август. Пятый месяц.

Малыш начал ползать как маленькая гусиничка и уже пытается садиться, держась за руки кормилицы.

Сентябрь.

Лео начал ползать на четвереньках и встать на коленки в кроватке. Октябрь. Нам пол года!

Сынок встает на ножки в кровати, а еще научился сам вставать и садиться. К моей радости и гордости у нас вылез первый зуб!

Ноябрь. Восьмой месяц.

Леонард впервые сказал «мама», а перед этим повторял только «няня» да «няня». Вылез второй зуб.

Декабрь. Девятый месяц.

Наш непоседа совсем большой! На улице и дома Лео интересуется животными, пытается играть с котенком. Ходит, держась за одну руку…»

Лилианна пыталась вписывать в дневник только самые важные события.