Лилианна. Судьбе вопреки

Но жизнь малыша была так насыщена, так интересна! Каждый день происходило что-то новое. Леонард был таким непоседливым, веселым. Каждую минуту своей жизни он познавал мир. Научившись находить игрушки под одеялом, малыш мог часами играть в эту игру. А когда ему это надоедало, он с удовольствием разглядывал книжки. На рождество графиня подарила крестнику деревянную пирамидку, состоящую их восьми колец разного диаметра. Сколько же времени потратил Леонард собирая и разбирая это хитрое устройство. Но спокойные деньки для кормилицы и мамы закончились, когда маленький барон научился сам залезать на кресло и кровать. Да, этот непоседливый чертенок был главным любимцем всего дома. Лишь дон Айседор относился к ребенку сдержанно. Его частенько раздражал плачь малыша. Когда резались зубки, кормилицу с ребенком даже переселили в другую комнату, дабы малыш не мешал барону спать. Лилианна сначала обижалась на мужа, но узнав, что дон Айседор серьезно болен, стала больше времени уделять супругу. Еще в начале зимы у барона врачи нашли язву. Пожилой мужчина стал раздражительным, неразговорчивым. Тихие вечерние беседы ушли в прошлое. Дон Айседор мог сутки напролет не выходить из своих комнат. Если раньше Лилианна ненавидела длинный обеденный стол, то теперь это единственное что спасало ее во время ужинов. Увы, тонкий гурман, любивший изысканные блюда и дорогое вино теперь, был вынужден есть малоприятную на вкус и вид пищу. Из рациона были убраны соленые, жирные, острые и сладкие блюда. Что бы поддержать мужа Лилианна и сама перешла на постный стол, предпочитая лакомиться деликатесами в гостях. На лето была запланирована поездка на минеральные воды, которые по слухам творили чудеса. Поскольку дороги были более менее безопасными, девушка хотела взять с собой Леонарда. Барон согласился, лишь при условии, что ребенок с няней поедут в другой карете. Лилианна была не против, она и вообще старалась во всем потакать мужу, единственное, что вызвало у нее бурю протеста это покупка хрустальной люстры из серебра венецианской работы. Девушка в глаза не видела этого роскошного произведения, но судя по цене изделие должно было быть огромным. Но дело было даже не в цене, а в самом факте ненужной дорогой покупки.

Вдовство

Праздник Богоявления праздновали не так шумно и весело как рождество, однако по испанской традиции дон Айседор в этот день одарил небольшими подарками всех детей, живущих в поместье. Леонарду барон преподнес деревянную лошадку на колесиках. Малыш мог сам передвигаться на ней по комнате или же взрослые катали довольного мальчугана, держа лошадку за веревочку. Глядя на сына, Лилианна смеялась до слез. Даже барон обратил внимание на то, как вырос малыш. В честь праздника он даже позволил себе съесть несколько томленых в сливочном соусе кусков постной свинины. Однако уже к концу ужина приказал доньи Кончите приготовить целебный отвар из трав, что бы облегчить боль в желудке. Ночью Лилианну разбудил шум и беготня по коридору. Не успела девушка открыть глаза как в комнату вбежала испуганная служанка.

– Что случилось, Марта?

– Там хозяин, ему плохо!

Больше Лилианна ничего не слушала. Пробегая по коридору она успела лишь приказать позвать доктора, но, увы, старый немец прибывший через час смог лишь констатировать смерть. У барона фон Штамберг открылась язва. Сказать что Лилианна была обескуражена и подавлена, это не сказать ни чего. Первые несколько дней она даже понять не могла, что случилось именно это, самое страшное и неповторимое. Девушке казалось, что стоит ей обернуться и она увидит высокую фигуру мужа, сидящего в кресле, или дон Айседор как обычно войдет в столовую, кивком поблагодарив слуг за стол. Лишь на похоронах опустив гроб в могилу, Лилианна поняла всю тяжесть утраты. Как ей хотелось плюнуть на все, броситься к гробу и разрыдаться у всех на виду, но воспитание вскормленное с молоком матери, заставило стоять прямо, с высоко поднятой головой и сухими пустыми глазами. Лилианна молча, сдержанно принимала соболезнования и лишь вечером, закрывшись в комнате дала волю слезам. Как говорят беда одна не ходит. Не успела баронесса фон Штамберг похоронить мужа, как в особняк привезли заказанную доном Айседором люстру. Да, четыре ряда искрящегося хрусталя искусно отделанные серебром выглядели впечатляюще. Без сомнения люстра, достойная королевского дворца изумительно вписывалась в интерьер бального зала, но вся беда была в том, что на счетах барона не было необходимой для оплаты суммы. Узнав о том, что муж кроме особняка ничего ценного ей не оставил, Лилианна была просто ошарашена. У девушки было такое чувство, что земля уходит из-под ног. Вернуть ненавистную люстру было невозможно. Для того что бы не вызвать скандала девушке пришлось продать часть из своих драгоценностей. Но главная проблема заключалась в том, что у баронессы фон Штамберг просто не было денег, что бы содержать особняк.

– Я не знаю что делать! Я просто раздавлена! – всхлипывала Лилианна, вытирая платком глаза.

– Да, после смерти маркграфа я тоже осталась у разбитого корыта и чувствовала себя прескверно, – покачала головой графиня фон Лейн-Гейдесгейм.

За последнее время пожилая женщина стала для девушки и наперсницей и подругой. Лишь Луизе Лилианна открыла правду.

– Но у вас были деньги, а у меня их нет.

– Зато ты смогла сохранить титул и собственность мужа, а это уже не плохо.

– Что толку от этих позолоченных комнат и фонтанов, если я вынуждена экономить даже на столе. Я должна и мяснику и молочнику. А ведь прошло чуть больше сорока дней!

– Может тебе стоит что-нибудь продать?

– О, не знаю, Луиза, дон Айседор так любил этот дом. Это было его детище. Мне кажется, продав картины или статуи, я предам барона и память о нем.

– Ну, не стоит быть такой щепетильной, барон во многом сам виноват. Я вообще не понимаю, как Айседор мог до такого докатиться. Я поверить не могу что он покупал такие дорогие вещи не имея ничего за душей!

– Я тоже многого не понимаю. Мне сказали, что за особняк в Брюсселе мой муж получил очень хорошую сумму. Куда она за полгода делась? Дома денег нет. На счетах лишь гроши, которые едва окупили похороны.

– Может в особняке есть тайник?

– Вряд ли. Хоть кто-то должен был о нем знать. Перед самой смертью муж пытался мне что-то сообщить. Говорил о каких-то векселях.

– Ты узнавала у поверенного?

– Да, но нотариус сказал, что есть виды банковских бумаг, по которым вступают в наследство только через полгода, так как они не вошли в завещание. Поэтому есть там что-то и насколько они ценны я смогу узнать только летом.

– Ох уж эти юристы, вечно у них какие-то тонкости. Что ты собираешься делать?

– Не знаю Луиза. Я чувствую себя такой одинокой. После смерти барона соседи как будто забыли о моем существовании. Кроме тебя у меня нет здесь подруг.

– Слух о том, что ты осталась нищей уже витает по округе, они считают что на тебя не стоит тратить время. О, как мне это знакомо! Когда я была женой маркграфа все лебезили передо мной, но как только я осталась ни с чем бывшие подруги и знакомые стали сторониться меня как будто я прокаженная. Это надо пережить. Что ты собираешься делать?

– Видимо пока буду продавать драгоценности. Герцог Аренберг хочет купить индийский жемчужный гарнитур, но мне так его жалко!

– Так не продавай.

– Мне нечем содержать дом. Я уволила уже четырех горничных и садовника. Закрыла восемь комнат, чтобы меньше топить.

– Так может лучше продать дом, чем каждый месяц ухать в него деньги?

– Продать весь дом? Я не могу.

– Почему? Возвращайся на родину в Англию. Ты все время чувствовала себя здесь чужой, а дома и стены помогают. У тебя там есть родственники.

– Не знаю. Мне пока тяжело решиться на этот шаг, – покачала головой Лилианна.

Проводив подругу, девушка задумалась. Почему такая простая мысль не пришла ей в голову? Зачем каждый день биться головой о стену, если проще ее обойти. Через неделю Лилианна окончательно созрела и стала подыскивать покупателя. Пожалуй, для этого было самое время. Люди, уставшие от войны, старались жить полной жизнью и ни в чем себе не отказывать. Конечно, большинство семей война если не разорила, то потрепала, но были и такие кто хорошо обогатился. Ни кто не скрывал, что война велась в интересах французской буржуазии, обогащавшейся за счет ограбления покоренных Наполеоном народов и стремившейся завоевать военно-политическое и торгово-промышленное господство в Европе. Лилианна запрятав гордость подальше постаралась задействовать всех своих знакомых и ее усилия не пропали даром. Не прошло и несколько недель, как к особняку подъехала новенькая карета. Из нее вышел маленький кругленький человек. Мсье Увар. Не смотря на его весьма роскошное одеяние Лилианна сразу поняла что он из тех самых французских буржуа, которые сколотив состояние на войне всеми путями пробирались в высший свет. Не было в его фигуре ни изящества, ни стати, ни так называемой породы, которая отличала людей знатных. Несуразная фигура, бегающие глазки, какие-то ужимки делали его малоприятным в общении. Лилианна слышала что Габриэль Жюльен Увар был сыном простого мастера, карьеру начинал служащим в какой-то торговой фирме. Благодаря рисковым торговым спекуляциям с бумагами к концу Старого Режима он сумел сколотить определенное состояние. Из-за своих махинаций при Наполеоне Уврар был не в чести, однако, после свержения императора, при новой власти карьера Габриэля Жюльена резко пошла в гору. Видимо это заметно отразилось на его благосостоянии, так как финансист готов был выложить за особняк и землю вокруг круглую сумму денег. С одной стороны Лилианна понимала, что дон Айседор в гробу перевернется если его дом вместе с коллекцией достанется буржуа, но с другой стороны мало кто из дворянских семей могли себе позволить столь дорогую покупку.

– Не забивай голову ерундой. Продавай, если есть такая возможность, – посоветовала подруге графиня.

– Все таки я хочу еще подумать. К тому же я решила первое день рождение Леонарда отметить именно здесь, – решила Лилианна и сильно об этом пожалела.

Буквально на следующий день округу облетела невероятная весть о том, что в конце февраля Наполеон смог организовать побег с Эльбы и отплыть во Францию. Уже первого марта бывший император высадился в бухте Жуан и двинулся на Париж. Вся округа замерла в тревожном ожидании новостей. У Лилианны было такое чувство, что она сидит на пороховой бочке. Дальнейшие события понеслись одно за другим. 18 марта Мюрат, король Неаполя, присоединился к Наполеону и объявил войну Австрии. За короткое время он занял Рим, Анкону, Болонью, Модену. 19 марта Французский король Людовик XVIII бежит из Парижа, а уже 20-го Наполеон вступает в столицу. Все общество Оверейса бурлило подобно закипающему котлу. Кто-то с яростью поддержал императора, кто-то с пеной у рта стал доказывать преимущество Бурбонов. Почти ежедневно в салонах и гостиных разворачивались споры и баталии. Несколько офицеров лишь недавно вернувшихся домой спешно отправились в Париж на помощь Наполеону. Сама Лилианна узнавала все это исключительно из уст графини, так как старалась поменьше выходить из дома. Ни о какой продаже дома и поездке в Англию уже речи не шло. Лилианна скрипя сердцем, отнесла в ломбард почти все свои драгоценности, однако в столь смутное время цена на них сильно упала, продукты же наоборот каждый день прибавляли в цене. День рождение маленького барона прошел тихо и незаметно. Кроме слуг на празднике была лишь графиня, которая подарила крестнику целый мешок игрушек. Поняв, что не может заплатить ежегодный налог на землю Лилианна начала продавать картины, скульптуры и редкие напольные вазы. Шедевры испанских, итальянских, французских, китайских мастеров уходили за гроши. В доме ввели жесткую экономию. Большинство комнат были закрыты. Белее десятка слуг – уволены. Ухоженный прекрасный сад весной начал зарастать, так как единственный садовник не мог справиться со всем сразу. 23 апреля была принята Новая конституция Франции. Ее полный текст привез дон Альфонсо Энрикес. Пожилой испанец, приехавший навестить друга, был буквально раздавлен известием о кончине дона Айседора. Он прогостил две недели, заметно скрасив быт не только Лилианне, но и графине. Луиза буквально расцвела от галантных комплементов испанца. Мадам фон Лейн-Гейдесгейм и раньше была частой гостьей в особняке барона, а теперь буквально поселилась в доме. Пожилые люди дни на пролет проводили в единственной натопленной гостиной пускаясь в ожесточенные споры по поводу внешней и внутренней политики Франции и её противников. Дон Альфонс был ярым врагом Наполеона, графиня же считала что только сильная Франция сможет быть гарантом безопасности таких маленьких соседей как Бельгия. Девушку их перепалки только умиляли, так как симпатия этих двоих друг к другу была слишком заметна. Сама Лилианна в споры не вступала, у нее и так было хлопот полон рот. В доме осталось не больше десятка слуг, так как экономить приходилось на всем. Девушка была вынуждена продать большую карету с парой лошадей, дабы не ударить перед другом мужа в грязь лицом и достойно принимать гостей. Графиня не раз предлагала поговорить с испанцем по поводу тяжелого положения вдовы барона, но Лилианна ее останавливала. Дон Альфонсо сам признался девушке что «гол как сокол» и ставить пожилого мужчину в неловкое положение ей не хотелось. Наверное, по голым стенам и закрытым гостиным испанец догадался, что все не так хорошо как раньше, но виду не подавал и хоть чем-то окупить свое пребывание в доме не предлагал. Уехал дон Энрикес в конце мая, клятвенно пообещав в скором времени еще раз навестить «двух его самых обожаемых женщин». Лилианна проводила его с облегчением так как честно говоря уже устала от постоянного пребывания в доме двух не в меру разговорчивых пожилых людей. Увы, в эти дни не обошлось и без некоторых неприятностей. Упав на мокром полу, сломала ногу донна Канчита. Лилианна постаралась сделать все что бы облегчить пожилой женщине жизнь. Не смотря на запрещения врача неугомонная сеньора умудрялась даже в таком положении находить себе работу. Баронесса старалась увещевать упрямицу, но в конце концов бросила эти попытки, вспомнив как тяжело было самой маяться от безделья. Погода стояла замечательная и большую часть дня баронесса проводила в саду в компании сына и его кормилицы. Лео искренне наслаждался свободой и мерил своими мелкими шажочками чистые дорожки их небольшого парка. Лилианна с удовольствием грелась под первыми лучами летнего солнышка, наблюдая как сын визжа от радости играет со щенком, последним подарком графини. Этот непоседливый плут был двухмесячным терьерчиком. Пушистый, маленький желто-коричневый комочек стал лучшим другом Леонарда. Малыш так привязался к щенку, что отказывался спать, если в комнате рядом с кроваткой не лежал его Шарвельшар. Почему графиня дала щенку это чудное имя, никто не знал, но дома его звали просто Шерри. Тихую жизнь поместья нарушил посыльный графини. Мадам Луиза предупреждала Лилианну о том, что сегодня рано утром французская армия под командованием самого Наполеона перешла границу Бельгии и движется к Брюсселю. Когда именно армия подойдет к Оверейсу было вопросом времени. Заканчивала письмо Луиза следующей фразой: «Держать осаду замка я не собираюсь, но смотреть как солдафоны вытаптывают мой газон и крушат дом матери выше моих сил. Я уезжаю на север к подруге, так как это единственное все еще безопасное направление. Не искушай судьбу Лилианна, а собирай вещи и вместе с крестником присоединяйся ко мне! Жду до двух часов. Графиня».

Вторжение

Прочитав письмо Лилианна без сил опустилась на скамейку. Вот и началось то, чего все так боялись. Опомнившись девушка подхватив малыша под мышку опрометью бросилась в дом. Слуги заканчивали укладывать сундуки в карету, когда к дому подскакали не менее двух сотен солдат. Лилианна на негнущихся ногах спустилась к крыльцу дабы узнать кто это. Оказалось что это не французы, а несколько бригад третьего армейского корпуса генерала фон Тилемана. Сам генерал лично поприветствовал баронессу. Он сообщил что бояться хозяйке дома нечего, так как армия союзников и в том числе австрийская находятся в Бельгии для того что бы защитить жителей от набегов французов. Лилианна приняла генерала радушно, понимая что выхода у нее в общем-то нет и предложила ему и его офицерам отдохнуть в гостиной и подкрепиться чаем. Бравый пруссак милостиво согласился на ее предложение, попросив лишь что бы слуги баронессы обнесли горячим чаем его солдат и напоили лошадей. После чая генерал выразил девушке соболезнование, так как когда-то давно был лично знаком с бароном фон Штамбергом.

– Мы направляемся на юг дабы встреться и наконец то добить этого корсиканца и его свиту. Вам же госпожа баронесса, не о чем волноваться, один из резервных отрядов расквартируется в вашем доме. Конечно это будет связанно с неудобствами, однако их присутствие обезопасит вас от куда большей беды, чем съеденная курица или поломанные стулья.

Уже через час фон Тилеман ускакал, весьма довольный собой, даже не предполагая какую свинью он подкладывает вдове бывшего друга. Не успели слуги убрать гостиную и двор как к дому снова подскакал вооруженный отряд. Однако, эти люди были совсем не похожи на бравых, подтянутых дисциплинированных прусаков. Тощие лошади, неряшливая форма, полное отсутствие субординации было заметно еще до того как их капитан поднялся на крыльцо.

«Ну и отрепье» – промелькнула первая мысль у Лилианны, глядя на то как один из солдат мочиться в фонтан не удосужась даже отойти от дома. Подхватив шляпку девушка пулей выбежала из комнаты, с серьезным намерением поставить наглецов на место.

– Как смеете вы позволять вести себя вашим людям подобным образом! – сразу накинула девушка на капитана.

Щуплый невысокий мужчина с обезображенным шрамом лицом несколько минут разглядывал возникшую в дверях фурию. А потом смачно плюнул под ноги, не обратив на молодую женщину ни какого внимания.

– Где барон?

– Барон? Мой муж умер полгода назад!

– Ну так позови управляющего или кого-нибудь из мужчин, не с бабой же мне припираться, – еще раз сплюнул капитан. Подобная наглость Лилианну просто взбесила.

– Да как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне, мерзавец? Я донна Родригес де Сальваро маркиза де Бранчифорте, принцесса Пьетраперция, леди Стосбери, баронесса фон Штамберг! – на одном духу выпалила Лилианна.

– Ну да, ну да. Принцесса! – загоготал вдруг капитан.

Девушка опешила. Впервые она видела человека не благородного, который не только не преклонялся перед титулом, но и смел в открытую насмехаться над знатной дамой.

– Что здесь смешного!?

– Да ничего. Если хотите, мамзель могу вас хоть английской королевой называть, только не надо пере до мной финтифлюшки всякие показывать.

– Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне!? – зашипела Лилианна. – Я лично прослежу что бы генерал фон Тилеман…