Лилианна. Судьбе вопреки

– Я тоже математику не сильно жалую, – вздохнула Лилианна, вспомнив как Аннабела часами могла рассказывать о формулах и примерах. Уж мисс Милбенк могла бы увлечь детвору. – Можно я помогу вам в школе в чем-то другом? Я хорошо знаю историю Англии, Испании, Европы. А еще я люблю географию и карты, – воскликнула девушка. Глаза ее загорелись. Щеки пылали.

– О, это было бы просто замечательно! – обрадовалась леди Алика, внимательно поглядывая на юную гостью.

– А математикой могла бы заняться я. Я еще в детстве обожала выводить длинные примеры и доказывать теоремы и формулы.

– Ты это любила!? – изумилась Лилианна, поглядывая на тетю.

– Да. Я даже хотела пойти учиться. Но это было не принято, а потом появилась семья… – смутилась леди Флора.

На том и порешили. Теперь дни обитателей Стосбери стали намного разнообразней. Тетя с Лилианной съездили в город, закупив в книжной лавке учебники, книжки и карты. Сеньор Лаццаро после недолгих уговоров согласился рассказать детям об искусстве, художниках, скульпторах и архитектуре, а так же поведать о своих путешествиях по свету. Подготовка к первому воскресному уроку проходила бурно и весело. Тетя носилась по дому с тетрадями и линейкой пытаясь племяннице доходчиво истолковать теоремы Пифагора, Лилианна ходила кругами по комнате с учебником зазубривая важные исторические даты и фигуры, оказывается помнила она далеко не все. В спокойствии прибывал лишь сеньор Лаццаро, он много лет руководил художественной мастерской в Венеции и в Испании и был как сам выражался «воробьем стреляным». В отличие от него Лилианна с тетей тряслись как зайцы, уж очень не хотелось ударить в грязь лицом перед любопытной босоногой публикой. Впрочем, урок у Лилианны прошел великолепно. Два десятка разновозрастных ребятишек с нескрываемым любопытством и немым обожанием, раскрыв рты сидели и слушали рассказы девушки о Британии, о древнем Риме, о бриттах и саксах, о племенах, их жизни, их культуре и религии того далекого времени. Ребята сидели тихо, не смотря на то, что время отведенное на урок давно прошло. Довольная и растроганная Лилианна нехотя попрощалась с учениками, пообещав в следующий раз рассказать о рыцарях, о друидах и короле Артуре. У тети Флоры дела пошли не так хорошо. Ее повествование о пользе занимательной математики не произвели сильного впечатления на малолетних слушателей.

– Я и не думала, что они будут такими маленькими, – вздыхала леди Сурье. – Я рассказала как определить объем круга, а они и слов то таких не знают. Придется начинать с самых азов.

Урок рисования у сеньора Лаццаро прошел шумно и весело. И пусть его рассказ о великих живописцах и их творениях не сильно заинтересовал учеников, зато возможность порисовать настоящими красками, беличьими кистями на белоснежной бумаге был принята на ура. Не беда что очередь до мольберта растянулась на весь класс, зато чумазые, но счастливые юные художники делились своими впечатлениями до самого вечера.

Уже стемнело, когда последние ученики, кто пешком, кто на телеге, расходились по домам. Лилианна, тетя Флора и графиня с мужем усталые, но довольные провожали маленьких сорванцов у крыльца.

– Ах, как замечательно! – воскликнула Лилианна, принимая из рук леди Алики чашку горячего чая. – На следующее занятие я обязательно придумаю что-нибудь интересное! – пообещала она и сдержала слово.

Благодаря своим маленьким благодарным ученикам девушка воспряла духом, хандра прошла, уступая место кипучей бурной деятельности. И сама девушка и тетя и сеньор Лаццаро с головой ушли в это новое увлекательное занятие. Ко всему прочему Лилианна стала учить девочек постарше тонкому испанскому кружеву, в это время старшие мальчики под руководством сеньора Лаццаро ловко вырезали всевозможные поделки из дерева. Работы некоторых мальчиков были так хороши, что граф договорился об их продаже в одной из лавочек города.

– И ребятам похвала и родителям прибыль, – кивал головой лорд Эдвард.

Леди Флора и сеньор Лаццаро очень сблизились с графом и его женой. И дело было даже не в возрасте, а скорее в близости духа, в общих интересах, в увлечениях этих четырех уже не молодых людей. И конечно всех сближала школа. Тетя Флора разобравшись с математикой стала с начала весны проводить уроки на открытом воздухе, рассказывая детям о перелетных птицах, о зимовке растений, животных и их весеннем пробуждении. Лилианна и предположить не могла, что ее лондонская тетушка так хорошо знает этот предмет.

– Детство я провела в поместье отца, где моими друзьями был сын лесника и дочь садовника. Я до сих пор помню рассказы моих друзей о природе и нехитрые наставления их отцов. Мы бегали по лесу как зайцы и шныряли по округе подобно стае оголтелых воробьев. Нашу троицу невозможно было растащить. Я даже ночевать оставалась то в доме лесника, то во флигеле садовника.

– И родители все это тебе разрешали? – изумилась девушка.

– Ну, родители жили в Лондоне. Я редко их видела. У отца был бизнес. К тому же хоть меня и готовили на роль леди, я была дочерью обычного буржуа, пускай и очень зажиточного. Поэтому требования к моему воспитанию были не столь строги, как в знатных семьях. Отец считал что если я счастлива и довольна, то все нормально. Нянюшка же только следила за чистотой моих платьев, да мазала содранные коленки.

– Понятно, – протянула Лилианна.

Ее мать очень предвзято относилась ко всем ее друзьям, не позволяя ей играть с босоногой деревенской «шпаной». Впрочем, и друзей-то как таковых никогда не было. Всю свою жизнь девушка мечтала о верной задушевной подруге, с которой можно делиться радостью и горем, но судьба так и не предподнесла ей подобного подарка. В Мадриде и в Лондоне у нее были лишь приятельницы и даже с Анабеллой Лилианна не чувствовала себя полностью свободной. Ей комфортно было в компании более взрослых людей: у дона Айседора, с сеньором Лаццаро, с тетей Флорой. Прожив зиму в поместье девушка наконец-то почувствовала умиротворение и покой. Она жила с близкими дорогими людьми, занималась интересным полезным дело. Дом, лес, сад, школа, все стало таким любимым родным своим. Так приятно было быть хозяйкой, ждать на озере прилета птиц, радоваться первым цветам. Зима прошла. Весенняя кутерьма закружила всех от мала, до велика. Большое поместье просыпалось от зимнего сна. Необходимо было убрать дом, приготовить землю к посадкам. Договориться о продаже саженцев, луковиц и семян редких кустов и цветов. Тетя Флора потирала руки подсчитывая предполагаемую прибыть. Как ни крути, бывший управляющий хорошо все наладил. Леди Сурье сама лично разговаривала с покупателями и продавцами, ловко набавляя цену или же наоборот выгодно ее сбивая.

– Что ж ты хочешь!? Я истинная дочь своего отца! – воскликнула леди Флора, встав в воинственную позу.

Лилианна только рассмеялась. Тетушка была в своей стихии. Управление поместьем, дела продаж, распри с арендаторами все это доставляло пожилой женщине несказанное удовольствие. Сеньор Лаццаро же наоборот хозяйственных дел не касался. Он рисовал портреты, пейзажи, миниатюры. Занимался в школе, гулял, читал в слух стихи. Он витал в другом мире, мире возвышенного и прекрасного. Как ни странно эти двое таких непохожих людей очень хорошо ладили вместе. Сеньору Лаццаро, который порой забывал об обеде и ужине, просто необходима была заботливая, но крепкая женская рука. Тетушка же с благоговением относилась к таланту художника, гордясь высоким званием музы.

Лилианна же была счастлива за них обоих, с улыбкой замечая что чувства этих двоих постепенно приобретают оттенок глубокий, трепетный и возвышенный.

Но, увы, беда приходит от туда, откуда ее не ждали. В конце марта в поместье приехал мистер Томсон, владелец гостиницы, постоялого двора и некоторых других известных в городе предприятий. Смутившись присутствием знатных дам он замялся, но взяв себя в руки, сообщил что пару лет назад управляющий поместья мистер Смит занял у него в долг несколько тысяч гиней, на постройку оранжереи. А так как время возврата долга уже подошло к концу, он хотел бы вернуть свои деньги. Все бы хорошо, только долговая расписка была оформлена не на самого мистера Смита, а на поместье, на нужды которого деньги были взяты. И следовательно отдавать их должен был если не управляющий, то хозяин поместья или его представители.

– Но как же так могло получиться!? – в слезах топая ногой, спрашивала Лилианна своего поверенного.

– Мистер Смит был доверенным лицом своего хозяина, дона Диего, и имел право подписи на подобных документах. Конечно, обычно при подобных сделках требуется письменное или устное согласие самого господина, но поскольку все знали что испанец, простите дон Сальваро в Испании… – развел руками пожилой мужчина.

– А его жену обворовывать значит можно!? – не на шутку разозлилась девушка.

– Ну, мистер Смит так долго управлял этим поместьем и пользовался уважением в городе и его окрестностях, что мы и представить не могли…

– Понятно, – прервала его тетя Флора, – можем ли мы не платить по счетам.

По суду или еще как-нибудь. Опротестовать сделку?

– Боюсь, что это будет сложно. Ведь брал он от имени хозяина, а не своего собственного. А долги вашего мужа вместе с имением перешли к вам.

Расстроенным женщинам не чего не оставалось, как уйти восвояси. Конечно, можно было обратиться за помощью, найти влиятельных друзей. Но положение доньи Сальваро было таково, что огласка была совсем ни к чему.

– Но зачем столько брать у мистера Томсона на строительство оранжереи, если господин Каан снабдил управляющего очень приличной суммой? Не золотом же он ее покрывал!? – возмущалась Лилианна.

Только тут вдруг до нее дошло, что она должна не только мистеру Томсону, но и господину Самуэлю Каан, а возможно и не только ему. Схватив тетю за руку, девушка бегом пустилась обратно в контору. Увы, предчувствия ее не обманули. Небольшое расследование показало, что уже через неделю количество кредиторов возросло до десятка. Как только по городу прошел слух о бегстве управляющего долговые расписки посыпались как январский снег. Большинство из них были заключены в то время, когда мистер Смит уже точно знал о приезде хозяйки и судя по всему активно готовился к своему бегству. Суммы, которые он брал в долг, были не большими, но их общее количество было велико. Казалось не было ни одного состоятельного человека в округе у которого мистер Смит не взял бы в долг. Через две недели оказалось, что общая стоимость долговых расписок превышала тридцать тысяч и большинство из них были оформлены летом или осенью.

– Но летом у мистера Смита уже не было права подписывать подобные бумаги, так как к тому времени я уже вступила в наследство и была в Лондоне! – возмущалась Лилианна.

– Возможно вы правы, мадам, но об этом никто из нас не знал, – развел руками поверенный.

– Если бы только перед Лондоном мы сделали крюк и заехали в Стосбери, этого бы не произошло! – ругала себя девушка, но как говориться после драки кулаками не машут.

Такая долгожданная весна прошла в судорожных попытках найти необходимую сумму. Были распроданы практически все редкие сорта роз, кустов и некоторых цветов. Когда то яркая пышно цветущая оранжерея, теперь стояла пустой и жалкой. На главного садовника невозможно было смотреть. Он буквально плакал, когда пришлось выкапывать молоденькую едва проклюнувшуюся из земли рассаду. Все понимали, что на то что бы восстановить былое великолепие сада уйдет не один год. Были проданы почти все верховые лошади и часть крупного рогатого скота, а так же некоторая мебель из господского дома. Мисс Хансон беззвучно рыдала, утирая глаза краешком фартука, когда упаковывала в бумагу фарфоровый чайный сервиз, купленный женой мера.

– Ах, эта посуда принадлежала еще старой хозяйке, леди Абигаль. Она так гордилась этим сервизом. Ни у кого в округе не было набора на сотню гостей, а ей муж привез из самой Индии. Как она этим гордилась! Ему уж не меньше тридцати лет. И за все время только чашечка одна разбилась, да два блюдечка со щербинкой, – всхлипывала пожилая женщина, разговаривая сама с собой.

Лилианне больно было на все это смотреть. Не смотря на то, что ее никто не винил в происходящем, девушка чувствовала свою вину. Она поклялась себе впредь более ответственно относиться к своей собственности, к людям которые от нее зависят. Не смотря на все ухищрения удалось собрать только половину нужной суммы.

– Вот если бы удалось продать часть лесных угодий или поле мы могли бы сразу расплатиться с долгами.

– Ты же знаешь девочка моя, что земли поместья неделимы. Или все или ничего, – вздыхала тетя.

Лилианна хорошо это понимала, но продать поместье у нее не поднималась рука. И дело было даже не в том, что ей некуда было больше идти. Просто за эти полгода девушка так полюбила все что ее окружало. И большой дом, и этот удивительный ухоженный сад и неглубокая речка с плавными изгибами и лес. Все стало своим, родным. Но больше всего Лилианна привязалась к людям, с которыми жила. К расторопным вежливым слугам, к старой экономке, к арендаторам, работникам и особенно их детям. Покидать школу, своих учеников так не хотелось. Раньше Лилианна не слишком много обращала внимание на детвору. Но видимо пришло то время, когда девушка постепенно превращается в женщину, мечтающую о доме, о семье, о детях. Теперь Лилианна могла часами смотреть за играми детворы, особенно забавными были карапузы двух, трех, четырех лет. Но и дети постарше были очень интересны, со своими характерами, способностями, необычным мышлением. Особенно Лилианна привязалась к хромому мальчику Тиму, сыну сквайра. Десятилетний малыш выказывал столько любознательности, упорства и смекалки, сколько не у каждого взрослого могло быть. Девушка хотела во что бы то ни стало помочь ему получить хорошее образование, возможно даже оплатить. Но для всего этого надо было сначала расквитаться с долгами. Нет, поместье продавать она совсем не хотела. Но оставался еще лондонский дом. Посовещавшись с тетей и сеньором Лаццаро Лилианна решилась на поездку в столицу.

– Ты уверена что это безопасно для тебя? – охала вокруг племянницы тетя.

– Большинство знатных семей на лето покидают Лондон и разъезжаются по родовым имениям или гостям. Я постараюсь не сильно показываться на людях. Даже если мистер Каан найдет покупателей сам, сделка без меня все равно не состоится.

Делать было не чего и девушка собралась в дорогу. Одна. У сеньора Лаццаро из-за весенней сырости обострились хронические недуги. Его беспокоила язва и сильные боли в суставах, особенно сломанная нога. Пожилой мужчина уже неделю не вставал с кровати. Леди Флора трогательно за ним ухаживала, не подпуская слуг. У Лилианне язык не повернулся попросить тетю себя сопровождать.

– Не теряйся, никого не бойся. Злые языки жалят, да не кусают.

Поболтают и забудут, – наставляла племянницу леди Флора. – Главное не поддавайся на провокации. Не оправдывайся, но и не отрицай, что бы не показаться лгуньей. Не убегай, почувствуют что боишься, сожрут живьем. Ходи с высоко поднятой головой и улыбайся, отшучивайся, смейся им в лицо.

Возвращение в свет

Всю дорогу до Лондона Лилианна прокручивала в голове этот разговор. Раньше, до Испании, живя в доме дяди, девушка считала тетю Флору суетливой домашней наседкой и не слишком воспринимала всерьез.

Однако жизнь показала что леди Флора чрезвычайно мудрая женщина. Ее советы очень помогли. Мистер Каан согласился заняться поисками покупателей, но предупредил что это займет не меньше недели, а то и месяц. И все это время донье Сальваро придется жить в Лондоне. Сначала девушка хотела не вылезать из дома, но столкнувшись на улице со старой знакомой, поняла что это не выход. Леди Чайлдрес степенно шла по улице, под руку с дочерью. Сзади шла горничная, нагруженная до самого подбородка свертками, кульками и коробочками. Увидев перед собой Лилианну, пожилая леди была так изумлена, что встала как вкопанная. Не ожидавшая ничего подобного, молоденькая горничная тут же налетела на нее сзади. Коробки и свертки полетели на тротуар, но леди Чайлдрес этого даже не заметила.

– Как вы могли вернуться в Лондон!? – с возмущением воскликнула она.