Кавалергардский вальс. Книга первая

Степан почесал подбородок:

– Н-да… Ну, глядите, Вам виднее. Ладно, письмо в столицу я отправлю из Твери. А как быть с этим? Ведь на нём должен стоять почтовый штемпель Петербурга. Иначе Анна Даниловна не поверит.

– Слушай меня, – поманила пальцем Варька и зашептала, – Отдашь это письмо в Твери почтовому, что направляется в Петербург, и попросишь отправить его там со столичной почты. Заплатишь ему за услугу пару монет.

– Славно придумано, – оценил Степан, – Только долго идти будет.

– Ничего. Успеется…

1793 год сентябрь

Санкт-Петербург

Галерная набережная, дом А. Д. Репниной

В начале сентября управляющий Филипп Никанорович получил письмо от хозяйки и призадумался. Вот так работа его ждёт!…

Но, господин Проскурин не зря получал большое жалование; все распоряжения любезнейшей Анны Даниловны он выполнял в точности и безотлагательно. Поэтому он деловито оправил кафтан и, ни минуты не медля, пошёл отдавать приказания слугам, чтобы те выносили мебель, отдирали обивку со стен и разбирали паркет.

23 сентября 1793 года

церковь Зимнего дворца

Церемония венчания была по-царски роскошной. Императрица не поскупилась для любимого внука и его невесты. Они смиренно стояли перед алтарём: Александр – стройный и красивый, как греческий бог и Елизавета – хрупкая и нежная, с лицом ангела.

– Я отдала ей самого красивого молодого человека во всей моей империи! – гордо говорила Екатерина гостям.

Елизавете казалось, что она счастлива; она в подвенечном платье рядом с Александром. И все так рады за них – она слышит за спиной восторженный шёпот.

Императрица Екатерина улыбается, а рядом – высокий и цветущий, как гладиолус, Платон Зубов. Свёкор со свекровью смотрят с умилением. И их дети: Константин старательно держит корону над её головой. Две старшие дочери – Александра и Елена – взявшись за руки, глядят на них лучезарным взглядом. Семилетняя Мария, обычно шаловливая и непоседливая, стоит, затаив дыхание. И маленькая Катрин, прячась за юбку матери, поблескивает глазами-бусинками. Они все такие милые! Почему она их боялась? Теперь это её семья, её, Елизаветы Алексеевны Романовой.

Лиз успокоила себя и открыто улыбнулась супругу такой солнечной улыбкой, что в церкви стало светлее и просторнее.

Длинная торжественная церемония подошла к концу. По просьбе священника жених склонился к невесте для поцелуя.

Елизавета так ждала этого волшебного момента – когда принц подарит ей первый поцелуй! В предвкушении закрыла глаза и… ничего не почувствовала. Губы Александра так мимолётно коснулись её губ, что она даже не успела распробовать их на вкус. «Вероятно, это какая-то русская традиция…» – разочарованно решила она.

Зато государыня радушно облобызала её в обе щеки:

– Поздравляю, ангел мой. Добро пожаловать в семью Романовых.

Следом, точно хвост императрицы, явился Платон Зубов:

– Чтобы этот нежный бутон распустился прекрасным цветком, нужны руки опытного садовника, – прошептал он и больно стиснул её пальцы.

Следующим был свекор; Павел из-за небольшого роста не стал тянуться к щеке невестки, крепко обхватил её руки и дружественно потряс:

– Поздравляю! Очаровательна! Просто очаровательна!

Свекровь Мария Фёдоровна коротко высказалась:

– Ich w?nsche dir das Gl?ck, meine neue Tochter (Желаю тебе счастья, моя новая дочь).

– Danke (Спасибо), – ответила ей Лиз, и они обменялись улыбками.

Следующим возник великий князь Константин с похотливым выражением на физиономии. Наклонился к невесте и горячо выдохнул:

– Мне искренне жаль одного, что не я буду сегодня в твоей спальне, – и вдруг облизал ей ухо.

Немецкая девочка Лиз окаменела от его поступка! И прослушала пожелания счастья от юных великих княжон Александры, Елены и Марии. Девочки душевно обняли её с трех сторон. Елизавета едва оттаяла от их добрых прикосновений и участливо присела перед пятилетней Катрин.

– Уродина! – прошипело ей в лицо маленькое создание с глазами, горящими ненавистью, – Ты не достойна моего брата!

«Добро пожаловать в семью Романовых», – грустно вздохнула про себя Лизхен.

Ночь на 24 сентября 1793 года

Зимний дворец

Отгремело шумное застолье. И по старинному русскому обряду, которым любила следовать Екатерина, (хоть и сама была немкой) молодых из-за праздничного стола торжественно проводили в спальню. Под пение девиц в русских сарафанах, гости выстроились в длинный коридор. Зажгли свечи. Жениха и невесту осыпали мелкими монетами и зёрнами пшеницы, чтобы жили сыто и богато.

Императрица поцеловала молодых у порога спальни и перекрестила по православному, благословляя на супружеское дело.

Прислуга раздела обоих, оставив невесту в прозрачной сорочке, а жениха – в рубашке и панталонах. И вот они остались одни по разные стороны от большой кровати. Стояли и с растерянностью смотрели друг на друга.

Наконец, Лиз робко прилегла на свою половину. Александр в ответ быстрым движением стянул через голову рубашку, и нырнул к ней в постель. Елизавете показалось, что он это сделал так, как если бы ему пришлось сигануть в холодную речную протоку…

Ах, сколько раз Лиз представляла себе их первую брачную ночь! Каждый вечер перед сном она воображала различные волнующие моменты: как он прикоснется к ней, как будет шептать на ухо ласковые слова.

Но Александр не вписался ни в один из придуманных образов. Она и опомниться не успела, как всё уже было кончено. И дражайший супруг, поцеловав её в щёку, очень скоро заснул. Правда, во сне до самого утра трогательно держал Елизавету за руку.

Она пролежала всю ночь, в растерянности глядя на потолок и пытаясь понять – хорошо это или плохо? Маленькая Лизхен была не сведуща в подобных делах, а поговорить ей об этом в чужой стране было не с кем.

«Ну что с того? – подумала она уже под утро, – Александру только пятнадцать лет, он молод и неопытен. Если он держит всю ночь меня за руку, значит, он нуждается во мне, в моей любви. Вероятно, он тоже боится, как и я? И, если он поймет, что может доверять мне, он непременно меня полюбит. И мы будем счастливы».

1793 год октябрь

поместье Дубровицы

Лес был унылый и задумчивый. Рыхлым шуршащим покрывалом из листьев накрылась земля, в преддверии зимнего сна.

– Смотри, смотри! – шептала Варя, еле сдерживая смех, – Вон там, возле куста!

– Заяц! – всплеснула руками Надя, – Ой, какой чудной! Видать уже к зиме приготовился. Смотри, у него шубка вся клочками – где серая, а где уже белая. И торчит в разные стороны.

– Ага, как старый тулуп у кузнеца Никиты, – подметила Варя, и девушки прыснули в кулак, прячась за невысокой елью, – Ой, смотри! Копает. Нашёл что-то…

– И ест! – добавила Надя, – Как смешно ест!