Янтарь. Вирус бессмертия

– Док, так что неужели все так серьезно? – спросил Сагитай, оглядываясь назад на двигающиеся к погребу экзоскелеты.

– Ты помнишь, как мы анализы брали на Янтаре у трубы?

– Помню, забудешь такое, как же… – мрачно ответил боец.

– Там было всего три объекта. Один второй и два первых, а нас было четверо. Помнишь? Сколько времени мы смогли продержаться против них?

– Почти нисколько. Но у них же гранаты, автоматы, пулемет? – возразил Сагитай.

– Тут на четверых приходится почти по одному второй категории и по четыре первой категории, еще неизвестно, сколько второй категории или первой спрятались в деревне, в мусоре, например. Ты думаешь, они полезут в открытую?

– Еще и Юрок, – добавил Яков, шагающий замыкающим, – он у них за главного там, с автоматом. Стрелять умеет, я видел.

Сагитай молчал, понимая расклад сил. Далее все, что происходило, было чуждо для Трофима, как будто он уже знал развязку фильма, но смотрел это кино только потому, что оплатил билет. Даже звуки стали пресными и ожидаемыми, а действия героев, хоть и неизвестные в деталях, представляли незначительную художественную ценность.

Группа дошла до намеченной точки и развернулась. Место, где они остановились, было немного возвышено над местностью. Сталкеры развернулись в сторону Пепелища, достав бинокли, хотя с такого расстояния можно было наблюдать и невооруженным глазом. Три бойца в экзоскелетах приблизились к черному квадратному отверстию в земле. Один из них просунул туда руку либо с детектором, либо с камерой. Увиденное, судя по всему, привело их в возбуждение, поскольку они заметно оживились и распределились по местам. Прораб отошел от ямы подальше и присел за низким колодцем, затем, видимо, передумал и отошел еще дальше и от ямы, и от колодца и махнул рукой, давая сигнал к началу операции. Лис, коротко взмахнув рукой, бросил внутрь гранату и отвернулся. Коротко бумкнуло, из черного зева вылетела земля и завиток сизого дыма. Затем Кофтун бросил еще одну. Бумкнуло еще раз, еще одна горсть земли и уже более густой дым вылетели из зева. Дым, постепенно растворяясь в воздухе, сошел на нет. Один из долговцев просунул руку с детектором внутрь и, что-то крикнув командиру, дал сигнал остальным. Лис и Кофтун, включив тактические фонари на автоматно-гранатометном комплексе, начали спускаться внутрь. Прораб, отыскав глазами следящую за ними группу Трофима, что-то крикнул и провел пальцем по горлу, после чего сплюнул еще раз и махнул на экологов рукой. За те секунды, на которые он отвлекся, стоящий наверху люка Бизон вдруг упал на колени, выронив пулемет. Прораб вскочил и бросился к нему, но на полпути вдруг запнулся и упал на землю, выронив оружие. Из черного люка донеслись приглушенные выстрелы и взрыв еще одной гранаты. Бизон встал и заплетающимися ногами пошел прочь от люка, для экзоскелета не было разницы, какое усилие прилагает управляющий им человек, он продолжал работать. В том и была одна из его сильных сторон, что даже смертельно раненный боец может уверенно стрелять из пулемета. Капитан, сделав невероятное усилие, развернулся и пополз обратно, с трудом передвигая руки и ноги. Следующий за ним Бизон в ярко-красном экзоскелете вдруг рухнул ничком и замер. Прораб, преодолев еще несколько метров, уткнулся лицом в землю и затих. Мрачная грозовая туча закрыла солнце, все стало мрачным и тусклым.

Яков и Сагитай, тяжело дыша, следили за неподвижными телами, ища хоть какие-нибудь признаки жизни.

– Бизона мы не утащим, – хладнокровно сказал Трофим, опуская бинокль, – а Прораба вполне. Пойдем, Берик? Сделаем доброе дело?

– Давай, кеттык, – по-казахски решительно ответил он, задраивая забрало.

– Мы тоже поможем, – вызвался Сагитай.

– Не стоит, если что, нас вытащите, мы на удар покрепче будем. Все, ждите, – скомандовал Трофим, и оба ученых бегом по своим следам побежали к лежащему лицом в земле командиру квада.

Быстро добравшись до Прораба, случайно воспламенив одну жарку по дороге, Трофим и Берик перевернули его на спину и, схватив его за руки, бесцеремонно бегом поволокли по земле. Преодолевая обратное расстояние, они неоднократно спотыкались, стукались друг об друга, но не выпускали его из рук. Как только они миновали последнюю избу, их быстрый шаг выровнялся, и уже на подходе к ожидающим их «лаборантам» Трофим скомандовал подать аптечку, с трудом переводя дыхание от быстрого бега.

Долговец был совсем плох: посиневший и бледный, без сознания. От удушения с проступившими синими венами на щеках и на лбу он был больше похож на утопленника. Быстро вколов ему стимуляторы и антишоковое, группа, не теряя времени, подгоняемая Трофимом, двинулась дальше прочь от Пепелища. Долговца нагрузил на себя Сагитай и, с трудом передвигая ноги под весом экипированного бойца, более чем сотни килограмм, мужественно держался, пока отряд не отошел метров триста, только после этого он аккуратно сгрузил тело на землю. Командир погибшего квада застонал и очнулся.

– Бизон… ребята… где они? – спросил он, с трудом шевеля губами, видя только Сагитая.

– Извини, командир, – тихо ответил Сагитай, – нет больше твоих ребят.

– Нет… – только и смог прошептать Прораб, теряя сознание.

Глава 13. Облик Зверя

Капитана откачивали часа два, отпаивая его энергетиками из его же рюкзака, шоколадом и хлебом со сгущенкой. Ему нужны были быстрые углеводы, чтобы восстановить энергетический баланс как можно скорее. Такой вид воздействия объектов на человека ученые видели впервые. Мало того что долговец значительно похудел, он еще стал старше лет на десять, пятнадцать и из крепкого сорокалетнего мужчины превратился в человека под шестьдесят со множеством седых волос и морщин на лице, одряхлевшим телом и скрипящими суставами. Фактически из него выжали не только силу и здоровье, но и зарезервированные организмом годы жизни. Это было страшно. Растерянные некробиологи, раздев капитана до нижнего белья, наблюдали старческую гречку по всему телу бойца, вдруг распространившуюся по телу, которой, они были уверены, не было, и пока командир погибшего квада приходил в себя, они старались не смотреть в его глаза, как будто это они послали его и его людей на гибель. Сагитай, который не был замечен ранее в курении, нервно затягивал сигарету за сигаретой из пачки долговца, руки его тряслись. Яков снял шлем и стоял с автоматом подальше от группы, тяжело дыша и время от времени запуская руки под специально ослабленный бронежилет, потирая ноющую грудь. Сам же долговец держался на морально волевых. Очнувшись и еще раз получив ответ, что его квада уже нет, он замолчал, предоставляя Трофиму и Берику заниматься его осмотром и лечением.

Время близилось к двум часам дня, а группа Трофима, по сути, по-прежнему оставалась на Пепелище, обзаведясь обузой в виде капитана запаса с позывным Прораб. Легкий свист привлек внимание бойцов. Невдалеке словно из ниоткуда появились два сталкера и приветственно помахал рукой. Получив дружественную отмашку от Якова, они приблизились, на плечах ясно различалась эмблема в виде зеленой головы волка с оскаленной пастью – Свобода. Легко передвигаясь, они подошли, оба были вооружены британской L85, что вызвало неподдельный интерес у Якова.

– Привет, экологи, – поздоровались они, осторожно разглядывая обмякшего долговца.

– Мы тут сигнал ваш поймали, – сказал тот, что повыше, упакованный в бронекостюм «Берилл-5М», – но я так понимаю, что помощь уже прибыла, – он кивнул на долговца.

– Нет, – Трофим встал и протянул руку и первому, и второму бойцу. – Помощь сейчас нужнее, чем раньше, нам вернуться надо на Янтарь, а у нас… вот…

– Трехсотый, – подсказал Яков.

– Что-то я не помню, чтобы экологи сохатых из дырки вытаскивали, – сказал второй, невысокого роста в комбинезоне Сева, но очень старой модификации. – Это кто? – спросил он про сидящего на земле долговца.

– Это командир квада Прораб, – ответил Трофим.

– А эти кто? – он указал на Сагитая и Якова.

– Это лаборанты наши, Яков, Сагитай, Я Гудин Трофим, это Бекенов Берик, – представился Трофим, вспомнив, что не узнал даже позывных подошедших к ним свободовцев.

– Да я-то знаю, кто вы, у меня в ПДА отмечено, только лаборанты ваши не в базе, но и так видно, что не сохатые. А этот на Прораба никак не похож, что-то размазанный да старый какой-то… усы только похожи, – усомнился тот, что в Севе.

– Ага, подтвердил другой, хотя… – он присел на корточки перед капитаном, пристально глядя ему в глаза. – Мать моя женщина! – воскликнул он, изумившись, – да это же та самая собака, глянь.

Второй боец присел рядом, опершись на винтовку, глаза его пробежали по снятой экипировке, лежащей рядом, по снятым камуфляжным штанам, рубахе, футболке, по телу капитана.

– Копать твою налево, действительно, оно… – недоверчиво покачав головой, сказал он.

– Мужики, вы бы на него не наседали, видите, в каком он состоянии, – вступился Сагитай за долговца, который, будучи обессиленным, теперь еще и подвергался унизительному осмотру со стороны ненавистной им группировки.

Безмерные мука и стыд, горечь потери читались на его лице, лице почти старика.

– Э… да ты не знаешь, что такое Прораб, – протянул сталкер, – в его присутствии даже представляться не хочется, сразу видно, что новичок в Зоне. Тебе рассказать, что это такое? – глядя на сломленного Прораба, предложил сталкер.

– Ну расскажи, – пожал плечами Сагитай.

– Этот Прораб на наших ребят охоту устраивал. Валил со своим квадом и молодняк, и отцов. Всех, даже тех, кто к Свободе отношения никакого не имеет. Зашел молодь зеленая к нам на базу, сбыл хабар, а на выходе к нему прилетело вот от этого… скота, – свободовец жег Прораба взглядом. – Ладно мы, Свободовцы, мы знаем, на что идем, а пацанов молодых зачем валить? Чтобы неповадно к Свободе ходить было? – он выдохнул и замолк, стараясь успокоиться. – Кстати, где квад его?

Трофим отвернулся, давая понять, что в разговоре участвовать не хочет, и занялся капитаном, растирая и разминая его мышцы, восстанавливая кровообращение. Яков удивленно посмотрел на оружие в своих руках, только сейчас поняв, что означают полтора десятка зарубок на прикладе.

– Полег его квад на Пепелище. Мертвецы сожрали… можно так сказать, наверное, – ответил Сагитай.

– Кто там был, знаешь? – спросил тот, что в Берилле.

– Лис, Кофтун, Бизон, – ответил Сагитай, чувствуя себя не в своей тарелке.

– Угомонились, значит… касатики, – хмыкнул сталкер, – ну ничего, Зона знает, кому и за что раздает. Про мертвых либо хорошо, либо ничего. Про этих, значит, ничего не скажем. Как ушли, расскажешь? – спросил он у Сагитая.

Получив краткий рассказ о произошедшем на Пепелище, один из бойцов, тот, что был в Севе, вздохнул и присел напротив долговца.

– Ну что, Прораб, понял теперь, что с Зоной воевать не нужно? Дошло до твоей бараньей башки, что не против того ветра ты писаешь? А? Ребят своих похоронить теперь даже не сможешь. Говорили тебе умные люди, не ходи туда, а ты что?! Как бычара попер на то, о чем понятия не имеешь? Как теперь своим в глаза глядеть будешь? А?!

Столько злости было в голосе сталкера и своей правды, что окружающие не находили духа, чтобы остановить его. Прораб застонал и заплакал, бессильно, по-стариковски, не умеючи и горько.

– Ладно, хорош, брат, – потянул своего товарища за плечо тот, что повыше. – Ему хватит, он свое уже принял. Не доводи до греха, еще застрелится.

– А туда ему и дорога! – зло выкрикнул сталкер в Севе, тем не менее поддаваясь товарищу, встал и отошел от сломленного врага.

Несколько минут прошло в тягостном молчании.