Янтарь. Вирус бессмертия

– Молодцы, – похвалил Трофим. – Теперь мы с Бериком Капезовичем поработаем. А вы не оборачивайтесь, что бы не случилось.

Лучи налобных фонарей бойцов прочертили на стене вертикальные линии, обозначая согласный кивок головы. Ученый встал. Мертвецы были спокойны, и это главное. До сих пор они не проявляли агрессии, стало быть, у них нет предрасположенности, если их не провоцировать, кроме того, они более или менее поели. Того, что они съели, должно хватить на сутки, двое, может, больше. Нужно просто придумать, как, не беспокоя их, выбраться из погреба, не забывая, что там наверху есть другие. Трофим посмотрел на детектор, россыпь красных точек, сливающихся в пятно рядом с ним, еще несколько слабых сигналов над головой. Вот один приближается с хорошей для мертвеца скоростью, Трофим увеличил масштаб, сто пятьдесят шестой. Зеленые циферки ясно читались на экране детектора, вот он уже в десятке метров от них, вот он уже над головой, идет дальше, останавливается. Стоит, как будто прислушивается. Вдруг люк погреба рывком распахнулся, внеся запах холодной сырости и сумерки вечера с запахом канифоли. Секунду постояв на краю, в погреб прямо перед окаменевшими бойцами спрыгнул мертвец. Сто пятьдесят шестой. Та же самая куртка новичка, те же самые серые глаза, вполне живые, особенно в сумерках, сухие заостренные черты лица, нижняя часть лица закрыта тканью, так же как делает большинство сталкеров. Только сейчас Трофим смог оценить рост объекта. Объект был чуть выше самого Трофима, стоял свободно, не похоже на мертвеца. Даже кровавые пятна на куртке как будто уменьшились и выцвели. Простояв секунду, он шагнул к Трофиму.

– Здорово, мужик, – ровно сказал он, протягивая руку.

Трофим поразился увиденным изменениям, мало того что речь его была хоть и бесцветной, но вполне человеческой, так и движения по динамике не уступали живому человеку.

– Здравствуй, сталкер, – Трофим пожал протянутую руку.

Опять ощущение того, что пожимаешь протянутый корень дерева. Берик стоял рядом. Он успел сунуть камеру в петлицу на голове и теперь с отсутствующим видом разглядывал мертвеца из-за правого плеча коллеги. Трофим был уверен, зная живую натуру Капезовича, что этот отсутствующий внешний вид стоил ему немалой борьбы над собой.

– Юрок, – не отпуская руки, сказал сто пятьдесят шестой.

– Что? – от неожиданности переспросил Трофим.

– Юрок. А ты. Ты. Помнишь, кто ты? – почти без интонации спросил мертвец.

– Док, – ответил ученый, не зная почему, утаив свое имя. – Я врач, доктор.

– Хорошо, – ответил Юрок. – Не умирай.

Трофим растерянно выпустил руку. Мертвец повернул голову и увидел приставленные к стене два автомата и пистолеты.

– Обмен, – негромко, но утвердительно сказал он.

С этими словами он взял один из автоматов и выщелкнул магазин со второго. Прижав оружие к себе, он встал под люк и одним прыжком преодолел три метра высоты от пола до лаза погреба, сразу оказавшись снаружи. Через секунду в погреб упал конец веревки, перехваченной узлами каждые тридцать сантиметров.

Глава 11. У костра

Первыми, подхватив оставшееся оружие, вылетели из погреба бойцы, затем они втащили Берика, и последним спустя минуту с брошенными рюкзаками появился Трофим. Зона встретила их сгущающимися сумерками с запахом канифоли и едва уловимого сгоревшего масла. Такие запахи оставались после Выброса всего на пару часов. Оглядев друг друга в лучах фонаря, отряд принял разумное решение ночевать в деревне. Детектор хоть и не показывал собак, но делать привал за пределами деревеньки было крайне неразумно. Облегченно выдохнув, отряд собрал дрова для костра, выбрав одну из изб, от которой осталось всего три стены. Бойцы уже не воспринимали отдельно стоящих мертвецов как угрозу, но, стащив несколько старых деревянных изгородей, соорудили ограждение. Наконец, все было готово ко сну. Продуктов не осталось. Автомат Якова, единственный оставшийся у отряда, пришел в негодность, когда боец упал на него вместе с рухнувшей лестницей. Яков внимательно осмотрел его, пару раз постарался передернуть затвор, но, сокрушенно покачав головой, отложил в сторону. Ученые нажали тревожные кнопки сразу после выхода из погреба, но в любом случае ожидать помощи на ночь глядя было наивно. Дальность сигнала бедствия в пределах Зоны достигала полутора километров. Зона вообще с трудом соглашалась на какие-то электромагнитные вмешательства извне, являясь и в этом непознанным феноменом. Тем не менее тревожная кнопка, входящая во все комплекты комбинезона «Эколог», разработанная на Янтаре, с успехом перекочевала на другие защитные костюмы сотрудников Янтаря и работала одновременно в нескольких режимах. Устройство постоянно меняло частоту и интенсивность сигнала бедствия. Согласно экспериментальным исследованиям иногда сильный сигнал гасился прямо на выходе из источника, в то время как слабый мог достигнуть предельной для него дальности, но все было непредсказуемо, поэтому был принят определенный алгоритм, чередующий за свой цикл все частоты, на которых возможно было запеленговать их стандартным ПДА сталкера.

Берик, усевшись на деревянном полу избы, изучал показания камеры, которая при переключении показывала картинку в инфракрасном и ультрафиолетовом спектре. Трофим, так и не принявший обезболивающее, сидел в некотором оцепенении перед костром. Яков и Сагитай, негромко переговариваясь, перебирали рюкзаки, которые наспех скинул Трофим. Тяжелое ощущение неотвратимой беды оставило людей, и если бы не ощущение голода и необходимость сидеть в огороженном от мертвецов и других желающих вольере, то можно было бы окончательно расслабиться. Тем временем Берик, увлеченно колдующий над видео, отображенным на сенсорном экране камеры, вдруг подсел к Трофиму.

– Трофим Аристархович, тут наблюдается одна интересная вещь, – он расположил камеру так, чтобы видно было обоим.

От нечего делать бойцы также присели позади ученых, заглядывая в экран камеры через плечо.

– Вот тут, видите, объекты стоят вроде как группами, – на картинке появилось видео стоящих в погребе мертвецов.

– Ой ё… хорошо, что я этого не видел, – с чувством, не сдержавшись, вставил Яков.

– Я думал, показалось, потом прикинул, нет, не показалось. Я правильно посчитал, двенадцать первой категории и три второй. Вот на каждых четверых первой категории приходится по одному второй категории. Видите? – ученый увеличил изображение, растянув пальцами экран.

Когда дело касалось профессиональных моментов, оба сотрудника переходили на вы и становились излишне галантными для местного окружения. Нередко сталкеры посмеивались над этой их привычкой, но вряд ли это хоть как-то влияло на кадровых сотрудников Янтаря.

– Вижу, – ответил Трофим. – Ценное наблюдение, но к чему оно?

– А вот к чему, правда, это не объясняет, но дает картинку в другом свете, – Берик переключил съемку на инфракрасный режим. – Видите?

Объекты второй категории светились оранжевым цветом, по сравнению с зеленеющими объектами первой категории. Сравнив по прилагающейся рядом шкале температур цвета, Трофим определил оранжевых температурой в двадцать-двадцать два градуса, а зеленоватых – в семнадцать. Стоящие на расстоянии до полуметра зеленоватые объекты имели темно-красные пятна повышающейся температуры на частях тела, приближенных к объектам второй категории. Прокрутив несколько секунд видео, Берик находил снимки, где такие картины были виднее всего.

– Они что греются? – предположил Сагитай.

– Вряд ли, – сказал Трофим, – это не термический обмен, это отображение химических реакций. Очень любопытно. Процессы взаимодействия и синхронизации или что?

– Понятия не имею, но это еще не все, смотрите, – продолжил ученый. – Вот ультрафиолетовый спектр.

Он переключил режим, и на практически черном фоне с неясными очертаниями силуэтов вдруг стали проявляться фиолетовые линии, пятна, меняющие форму и направления, соединяющие объекты друг с другом, вдруг прерывающиеся и возникающие уже в других местах.

– Ого! – не удержался Сагитай, – что это, Док?

– Это ультрафиолетовый спектр, Сагитай, электромагнитное излучение в диапазоне между видимым и рентгеновским. Мы никогда не наблюдали подобного между группами на Янтаре, – Трофим посмотрел в сторону, вспоминая что-то. – Нет, никогда, – уверенно подтвердил он. – Здесь я могу только гадать. Очевидно, что тоже идет какой-то обмен, я бы сказал передача информации… может быть, вот это и есть та частота, на которой они синхронизируются, а, Берик Капезович? Как вы думаете?

– Трудно сказать. Я думаю, что мы никогда не отмечали подобных картин, потому что мы снимали в других условиях, а здесь, э-э-э… там, в погребе практически идеальные лабораторные условия, естественная экранизация, время на фиксацию излучения, неподвижность объектов.

– Да, да, да… – задумчиво потер подбородок Трофим, – очень любопытно. Но у нас нет оборудования, чтобы расшифровать эти излучения и привязать их к конкретным процессам.

– Но это еще не все, вот смотрите, – значимо подняв указательный палец вверх, сказал Берик, – вот наш сто пятьдесят шестой.

Камера показала картину из-за плеча Трофима. Трофим был отображен оранжевым температурным фоном, приблизительно двадцать градусов, как и температура окружающей среды, поскольку комбинезон полностью блокировал тепловое излучение, а вот стоящий перед ним объект светился ярко-желтыми тридцатью градусами.

– Этот вообще горячий, – сказал Яков. – Тридцать градусов? У мертвеца?

– И это еще не все, – Берик отмотал назад, замедлил скорость и повысил чувствительность камеры. – Видите?

На многократно замедленном воспроизведении было видно, как лицо мертвеца медленно пронизывает сетка вен, прорисованная более ярким цветом и постепенно темнеющим. Зрелище было жутковатым для тех, кто не знал возможности этой камеры, но ученые знали, о чем идет речь.

– Вот так, значит?! – не сдержал изумления Трофим. – Это пульс, он запустил сердце… осознанно!

– Да, – в тон ему ответил Берик, – я посчитал пульс, это примерно сто двадцать ударов в минуту.

Не в силах сдержать возбуждения Трофим вскочил и начал ходить по нескольким метрам деревянного пола избы. Затем, видимо, взяв себя в руки, он отпил несколько больших глотков воды из фляги и сел на место.

– Понимаете, – Трофим обратился к нависшим позади него бойцам, – неделю назад мы не были уверены в том, что вирус научился синтезировать белок в естественных для него условиях, теперь мы не только видим самостоятельное деление и преобразование вируса, но и наблюдаем, как он использует организм носителя! Это просто… – ученый захлебнулся эмоцией, не в силах подобрать верное выражение.

– Но и это не все! – переходя в такую же степень возбуждения, продолжил Берик.

– Ну-ка, ну-ка, что ж там еще?! – Трофим обратился в сплошное внимание.

– Вот, наш объект перед прыжком.

На экране появилась картина сидящих на земле, спиной к камерам бойцов, Яков светился засвечено ярким желтым светом. Берик сбавил чувствительность, пока силуэты человека не приняли приемлемые очертания, где оголенная шея бойца показывала тридцать шесть и пять десятых градуса. Сто пятьдесят шестой стоял перед ними, запрокинув голову вверх, готовясь к прыжку. Берик замедлил воспроизведение и навел фокус на ноги мертвеца. В замедленной съемке ноги, которые защищали только ранее камуфляжного цвета штаны, к моменту съемок из-за грязи уже потерявшие начальный цвет и имевшие несколько прорех на своей поверхности, вдруг сверкнули ярко-желтым цветом. Ярко-желтый цвет в отверстиях штанов по шкале подходил к сорока градусам. Еще десяток секунд замедленного воспроизведения, и объект в стремительном прыжке, прижимая к животу автомат, вылетел из ракурса камеры.

– Видите? – возбужденно тыча в экран, чуть ли не крикнул Капезович, – он произвольно повышает энергозатраты. Тут не меньше сорока одного градуса! Это же совершенно новое управление носителем!

Трофим протянул руку Берику.

– Поздравляю вас, коллега, это просто прорыв, это блестяще! Третья категория качественно превосходит наши самые смелые предположения!