Восточный ковер

– Знаю. Встречался с ее отцом.

Машина приближала гостей к дворцу Садаабад.

Мохаммед Реза был одет в светлые тона. Белая рубашка, отутюженные кремовые брюки, словно он ни разу не присел, ожидая гостя, и летние туфли того же цвета. Аромат легкого одеколона доносился до удаленных уголков дворца Садаабад. Черные волосы, орлиный нос, строгий взгляд хозяина. Тем не менее, в отличие от отца, в сыне не было той стальной шахской хватки, которой был наделен Реза-шах. Тем более в нем не было ничего казацкого, так же, как полкового русского имени. Мохаммед Реза был стопроцентным эпикурейцем. Любовь к земным благам, торжественные коронации своих детей, жен, ослепительное празднование 2500-летия Персидской империи, дорогие автомобили, сокровища, сверкающая, как второе солнце на небосклоне Персии корона на голове, бесчисленные портреты фас, профиль, в военной форме с усыпанной наградами грудью. Жены, одна краше другой (во вторую жену шаха Сурею был влюблен даже сам Кеннеди. Будучи в разводе, за неопубликованные мемуары в США она получила от Мохаммеда Реза кругленькую сумму в миллион долларов. В поиск этой рукописи до сих пор вовлечены ведущие разведки мира. Стоит только догадываться, о чем писала бывшая шахиня Сурея). Все это ожидало Иран уже в скором будущем. Концовка жизни отца и сына Пехлеви будто написана под копирку. Очень схожая судьба. Оба Пехлеви были смещены с трона, оба умерли на чужбине, прожив чуть более шестидесяти лет, до последней минуты мечтая вернуться на землю предков. Но это будет уже потом, а пока молодой шах встречал гостей прямо у дверей машины, сияя, как яркое августовское солнце.

– Добро пожаловать, господин премьер-министр, – Пехлеви поздоровался по-английски, сделав панибратский кивок Булларду. Посол – свой парень, с ним можно общаться и жестами. Буллард это понимал и сделал слегка театральный поклон в ответ.

– Доброе утро, Ваше Величество, – протянул руку Черчилль. – После шумного Тегерана ваш дворец кажется изумительным оазисом тишины и покоя.

– Он всегда в вашем распоряжении.

– У нас в Англии не принято испытывать безграничное гостеприимство хозяев дома. Я вас лишу уюта всего на несколько часов, после чего уберусь прочь, – в словах премьера была смесь вежливой дипломатии, подначки и черного юмора. Англия на протяжении существования нескольких династий испытывала терпение и гостеприимство Персии.

– Вы всегда желанный гость, независимо от длительности пребывания. – Пехлеви оценил шутку Черчилля. – Вы, должно быть, проголодались после долгого, утомительного перелета. Окажите мне честь и позавтракайте со мной.

– С удовольствием.

Они прошли по краю огромного бассейна, в водах которого каждый день нежился молодой правитель переименованной его отцом Персии. В нескольких шагах от бассейна в тенистой беседке был накрыт большой круглый стол, рассчитанный на размеры Черчилля. Шах и премьер сели друг против друга, между ними примостился Буллард. Слуги засуетились, наливая каждому в бокал апельсиновый сок.

– Мы понимаем, что ваша страна испытывает нелегкие времена, – Черчилль выжимал пухлыми пальцами лимонную дольку на бутерброд с черной икрой. – Исходя из этого, мы, как хорошие друзья и старые компаньоны Персии, хотели спросить у вас, что бы мы могли сделать для вас, если возникнет необходимость в оказании какой-либо помощи?

– Мне близки европейские ценности, – отвечал монарх, – несмотря на то, что моя страна ни географически, ни духовно не соприкасается с культурой и нравами Европы. Мой отец тщетно пытался привить иранцам западный стиль жизни, но это ему удавалось с огромным трудом. Многие отторгали новшества, даже не познакомившись с их преимуществами. Но стремление отвергнуть новое без малейшего размышления и анализа указывает лишь на отсутствие умственных способностей массы, которую необходимо очеловечивать. К сожалению, готов признать: такой критической массы в Иране более чем достаточно. Данной слабостью успешно пользуются наши недобросовестные соседи. Они бьют на так называемое национальное самосознание, твердят о равенстве и братстве, разжигают ненависть для достижения грязных целей. Они хотят уничтожить Иран, разделить его территорию и проглотить вместе с иранской нефтью, водрузив свой кровавый флаг над моим дворцом. Они ненавидят монархов, и я это знаю, потому что изучаю историю своих недругов.

– Вы имеете в виду Россию? – после длинной монархической тирады спокойно спросил Черчилль.

– Именно. Они разыгрывают азербайджанскую карту, чтобы присоединить к себе Север Ирана и прибрать к рукам все его нефтяные залежи. Уверяю вас, что на этом красный танк не остановится. Советы поднимают против меня всех освобожденных из тюрем иранских коммунистов и других авантюристов, для которых революция – единственный способ самовыражения и достижения власти.

– Но, насколько мне известно, Россию поддерживают не все жители Северного Азербайджана?

– Среди азербайджанцев сотни тысяч порядочных людей, для которых целостный Иран – единственная Родина, которую они любят всем сердцем. Азербайджанцы занимали самые высокие посты, вплоть до должности премьера, во времена правления моего отца и даже сейчас, когда разыгрывается эта кровавая драма вокруг Тебриза, Ардебиля, Маку и других городов севера страны. В крови же коммунистов течет ненависть ко всем дарованным Аллахом благам. Если мы позволим им разделить Иран, Европу постигнет еще более печальная участь, чем фашизм. Я никогда не верил русским, потому что они не показывали стремления избавиться от коммунистической узурпации.

– Вы надеетесь на помощь Англии?

– Я распорядился оказывать всяческое содействие англичанам и поощрять проанглийский курс в иранской политике. Конечно, я надеюсь, что и Великобритания оценит добрую волю иранского шаха.

– Что ж, тогда выпьем за наше сотрудничество, – можно было налить чего-нибудь покрепче, но ранним утром Черчилль ограничился апельсиновым соком, выжитым из плодов, сорванных во дворцовом саду Пехлеви.

– Принимается, Ваше Превосходительство, – сдержанно улыбаясь, Мохаммед Реза поднял свой бокал, так же, как Буллард, сохраняющий непроницаемое выражение лица.

– Мы обсуждали с Гарриманом вопросы передачи США Трансиранской железной дороги. Он сообщил, что президент Рузвельт сделает все возможное, чтобы эта дорога, которая свяжет Персидский залив и Каспийское море, работала с полной нагрузкой. США предоставят техническую помощь, включая паровозы, подвижной состав, квалифицированных сотрудников, обеспечивающих бесперебойное движение по этой дороге. Ее строили английские специалисты, используя все технические достижения современности. Мне известно, как сложно было ее строить. Она пролегает через горные ущелья, и надо было построить примерно четыреста мостов, чтобы соединить их. Но, к сожалению, у Британии нет достаточных ресурсов, чтобы обеспечить полномасштабное функционирование железной дороги, и в этом вопросе мы должны полностью полагаться на помощь Соединенных Штатов. Единственное условие при достижении договоренности, что первоочередной задачей железной дороги будут перевозки военного характера. Держите в курсе Ридера в случае, если возникнут проблемы. Хотя, стоит заметить, что незначительные технические погрешности не доставят нам много хлопот, а Ридер может решить любые неудобства иного характера, – Черчилль посмотрел с довольным видом на своего посланника.

– Можете не сомневаться, сэр, – Буллард был невозмутим.

– Прекрасно, – обрадовался шах. – Как насчет нефтяных вопросов? Проявляют ли американцы интерес к нашим месторождениям?

– Возможно, что очень скоро к вам прибудут представители «Стандарт вакуум», «Синклер ойл» и «Шелл» для переговоров относительно концессий на юге.

– В Белуджистане? – спросил шах.

Черчилль утвердительно кивнул, отправляя в рот очередной бутерброд, и пояснил.

– Компании будут поддерживаться правительствами Великобритании и США. Вопросы будут решаться через дипломатические представительства наших стран. Надеюсь, они получат необходимую помощь от иранского правительства?

– Гарантии будут, – заверил шах.

– Мне бы хотелось жить в вашем дворце вечно, но обстоятельства требуют моего незамедлительного отлета в Москву. Мы должны найти слова успокоения и поддержки нашему союзнику Джо, иначе он может не понять нашу совместную инициативу.

– Мне бы не хотелось видеть на своей территории русских, – мрачно произнес шах.

– Всему свое время, Ваше Величество. Вы молоды и горячи. Немного терпения, и ваша страна станет самой яркой звездой на восточном небосводе. За прекрасное будущее Ирана, шахиншах! – Черчилль улыбнулся и поднял бокал.

* * *

Подробности переговоров за завтраком во дворце Садаабад были переданы Авереллу Гарриману через посла Булларда, в то время как Черчилль предался спасительному полуденному отдыху в летней резиденции английского посольства. Нужно было накопить силы перед поездкой в Москву, где сэра Уинстона ждал его старый дружище Джо, великий и ужасный маршал Сталин. Завтра рано утром самолет премьера наберет высоту, взяв курс на Москву. Он полетит через географические пункты, которые впоследствии станут яблоком раздора между супердержавами, после того, как они разберутся с главным виновником их принудительного, немилого союза – нацистской Германией. Столица страны Тегеран, политический и культурный центр Южного Азербайджана Тебриз, Энзели, главный город советского Азербайджана Баку, с его нефтяными промыслами, еще жили тревожным ожиданием будущих потрясений, кровавых столкновений, которые поставили точку отчета в безжалостной грызне великих хищников за расширение своих охотничьих угодий в период установления послевоенного мирового порядка.

* * *

Долгие, трудные переговоры с советским руководством подходили к концу. Были обсуждены все злободневные вопросы, многие из которых не нашли своего обоюдовыгодного желаемого решения. Черчилль, потомок герцогов Мальборо, сидел за одним столом с лидером коммунистической страны, услужливо объясняя причины задержки открытия второго фронта и других нерешенных проблем, возникших между союзниками, которые вызывали у Сталина явное недовольство. Тем не менее, по традиции, установленной хозяином Кремля, на прощание сэр Уинстон должен был с ним отметить окончание переговоров за ужином в честь уважаемого гостя, коим он являлся. Квартира Сталина поразила Черчилля своими небольшими размерами и отсутствием признаков какой-либо роскоши. Четыре средние комнаты – спальня, кабинет, столовая и ванная. Были они обставлены просто, но вполне достойно. Может, это являлось результатом идеологии рабоче-крестьянского аскетизма или было демонстрацией пуританства лидера, не отрывающегося от своих простых корней и живущего в ногу со своим многострадальным народом? Смотрите же на меня, сэр. Вы, рыцарь благородных кровей, сидите сейчас со мной наравне, ищите дружбу с коммунистом, бывшим вором, зэком, грабившим поезда и банки, сыном прачки и сапожника Виссариона. Вы достигли вершин власти благодаря тому, что родились в теплой, семейной обстановке английской аристократии. Я же нахожусь на одной ступени с вами, потому что прошел через горнило кровавых революций, побоев, унижений. Ваш дружище, которого вы называете на англосакский манер Джо, ходил по лезвию бритвы, ожидая, что враги могут уничтожить его в любую минуту, как они уничтожили без зазрения совести всю царскую семью. Но с Иосифом Джугашвили такое не пройдет. Будьте уверены в этом, сэр Уинстон. Кости моих врагов гниют в Сибири и подвалах НКВД, а мы с вами будем распивать мое любимое «Хванчкара». Стоит признать, что вождь народов, несмотря на многочисленные дачи, прислуг, телохранителей, в своем быту, как в одежде, еде и прочих бытовых мелочах, был неприхотлив. Красное вино и трубка – не слишком много для человека его масштаба. Впрочем, для роли в мировой политике и места личности в истории не имеет значения, насколько дорогой фрак ты надеваешь и какими привилегиями пользуются твои родственники. Черчилль вспоминал слова Мохаммеда Реза о ненависти коммунистов к благам, дарованным Аллахом. Все верно, только вот и шах забыл об умеренности, предписанной Господом. Но в любом случае размышления и сравнения двух правителей были явно не в пользу иранского монарха. Но вряд ли британский премьер знал тогда наверняка, что, несмотря на схожесть в методах борьбы со своими врагами, Сталин уйдет непобедимым, а Мохаммед Реза разделит участь своего отца, потому что все мысли шаха были направлены на бриллианты в короне, суперавтомобили, дворцы, дорогие приемы, когда его народ нищал. Сталин уйдет ни с чем, а награбленные за 38 лет по примерным подсчетам 25 миллиардов долларов не принесут Мохаммеду Реза душевного спокойствия. Ведь перед Аллахом все равны, Ваше Величество.

– Это моя дочь Светлана. Моя Сетанка, – Сталин обнял рыжеволосую девушку, представляя ее Черчиллю.

– Очень приятно познакомиться, мисс, – отвечал через переводчика Павлова премьер-министр Англии. – Простите старого грубияна и разрешите спросить, сколько вам лет?

– Семнадцать, – мило улыбаясь, ответила Светлана.

– Это мой луч света, – Сталин поглаживал рыжие волосы дочери. – Ну что, Сетанка, поможешь накрыть стол?

Дочь молча направилась на подмогу старой экономке, расставляя тарелки, вилки, ножи.

– Сейчас прибудут Молотов и Берия, – сообщил Сталин. – Молотов – хороший боец, он может пить. А с Берией мы споем прекрасные грузинские песни.

– Ночь, кажется, будет шумной? – заметил Черчилль.

– Бывает и хуже, – вполголоса ответил Сталин.

Вскоре за Светланой приехала машина, и она оставила гостей на попечение прислуги. Она была еще очень молода для буйных вечеринок отцовского круга и их именитых гостей. Вертепы и вакханалии Сетанки были еще впереди, а пока большие дяди в маленькой столовой играли судьбами мира и населяющих его людей так же легко, как откупоривали бутылки красного вина для тостов о дружбе и союзнических обязательствах.

– Это правда, что вы собираетесь присоединить к своей территории северную часть Ирана, а также некоторые провинции Турции? – неожиданно спросил Черчилль, закусывая тушетским сыром, привезенным с малой родины вождя.

Сталин ожидал вопрос подобного рода от настырного британца. Он не удивился, а наоборот, даже повеселел, услышав его. Было бы странно лететь в Москву через Тегеран и не поговорить об Иране.

– Это все пустые домыслы, не имеющие под собой основания. Почему вы не задавали этот вопрос на протяжении всего вашего визита в Москву и вспомнили только сейчас, прямо перед вашим отлетом?

– Понимаю, что нашей первоочередной задачей является разгром Германии, и все ваши мысли заняты этой проблемой. Сейчас же, в более непринужденной обстановке, я осмелился вас спросить о положении в Иране, потому что шах, с которым я имел беседу перед приездом в Советский Союз, очень боится потерять суверенитет страны и контроль над провинцией Азербайджан, в котором с каждым днем растет волна сепаратизма.

– Его неверно информируют, а он в силу своей неопытности доверяет любому непроверенному сообщению.

– Но вы не будете отрицать возросшую активность ваших людей на территории Ирана.