Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Восточный ковер

Год написания книги
2016
Теги
<< 1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 48 >>
На страницу:
25 из 48
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Я не вор и не бандит, чтобы грабить. Никогда им не был и не буду. Слышишь меня, офицер?

– Не волнуйся, пускай уйдут, – Рустам продолжал сжимать руку отца. – Пощади сердце.

– Жаль, что мне не дали приказа арестовать вас сегодня. – Касумов злобно посмотрел в лицо своего классового врага.

– А ты прояви инициативу и арестуй, – сжал губы Шафи. – Может, тебе и медаль дадут.

– У нас приказы не обсуждаются. Приказали только вручить извещение и конфисковать имущество, но если через три дня вы не поменяете своего решения, то, будьте уверены, ордер на арест у меня будет. Уж тогда разберемся, кто вор, кто бандит, а кто честный гражданин. – Касумов сплюнул на пол. – Были бы вы нашим подданным, не цацкались бы мы с вами так долго.

– Хорошо, что я не ваш подданный, – усмехнулся глупости офицера Шафи Керими.

Несколько секунд Дашниев не отводил глаз от хозяина дома, а потом вернулся к документу о конфискации имущества семьи Керими.

– Вот кинжал, усыпанный драгоценными камнями. Что это, хозяин, изумруды, сапфиры?

Хозяин молча смотрел на потолок. Его жизнь снова рушилась, и конца его несчастьям было не видно.

– Сколько он стоит-то, а? Не отвечаете. Ничего, придет время, ответите.

Опись продолжалась без малого три часа. С десяти утра до часу дня. Детей с женой Рустам выпроводил, чтобы они не были свидетельством унижения его отца и всей их семьи. Невыносимо наблюдать за тем, как кирзовый сапог топчет их семейные реликвии. Эти офицеры-неучи даже не осознавали настоящей ценности вещей, к которым они прикасались своими грязными лапами. Завершив опись, Дашниев протянул лист бумаги в сторону Шафи Керими.

– Ознакомьтесь и подпишите.

– Я ничего не буду подписывать, – спокойно ответил Шафи.

– Не усугубляйте свое и без того незавидное положение, Шафи Саид оглу, – рука офицера толкала лист бумаги на край стола. – Нам не очень-то приятно здесь находиться. Таких, как вы, к сожалению, немало. Подпишите, и мы уйдем.

Шафи смотрел в потолок и отрицательно качал головой.

– Хорошо, – Дашниев привычно одернул на себе военную форму. – Мы можем и по-плохому.

– Куда уже хуже! – Шафи не мог показать слез этому скоту, вдобавок в присутствии своего сына. – Вы уже меня уничтожили. Моя жизнь потеряла всякий смысл, если в моем доме властвуют чернь и невежество.

Если бы у Дашниева был приказ открывать огонь на поражение, он сделал бы это, не раздумывая. Прямо здесь же, среди всего этого «буржуйского блеска». Его глаза метали искры, но все же он сдержался, выдавив.

– Последний раз предупреждаю, Керими, подпишите документ, иначе у меня есть право вызвать наряд НКВД, и в отделе вы поставите свое имя под любой графой.

– Можно мне подписать бумагу? – очень вовремя вступил в разговор Рустам.

– Вам?

– Да, я тоже имею отношение к этим вещам.

– Сын за отца не в ответе, – вскинул брови Дашниев, – но подписать бумаги, как один из владельцев конфискованного имущества, можете. – Он жестом пригласил Рустама к столу и передал ручку. – Ну, кого же вы ждете? Смелее.

Рустам черкнул свою фамилию в нижнем правом углу, даже не ознакомившись с полным списком экспроприированного имущества.

– Очень хорошо, – прищурился Дашниев, поглядывая на подпись Рустама. – Здравомыслящий у вас сын, Шафи Саид оглу. Понимает, что с государством шутки плохи. Советская власть – это вам не игрушки играть. Верно, Сумбатов?

Сумбатов что-то хрюкнул и отвернулся.

– Зови этих разгильдяев, скажи, чтобы грузили вещи в грузовик, – приказывал Касумов. – Сперва пусть ковры тащат, а потом все остальное.

Внизу, у подъезда дома, стояла грузовая машина, с четырьмя рядовыми. Они и должны были перетащить добро Керими в кузов.

– Не забывайте, что у вас три дня на раздумье. – Дашниев обращался к Рустаму. – Объясните отцу, что его упрямство может отрицательно сказаться на вашей судьбе. Мы больше повторять не будем.

Энкэвэдэшники ушли, оставив за собой грязь и разруху. Никогда еще в доме Керими не было так пустынно, мрачно и холодно. Через открытую еще парадную дверь в квартиру врывался уныло воющий ветер, поднимающий с пола пыль и грязь, занесенную солдатской обувью, наполняя пространство серой обреченностью. Шафи Керими, конечно, знал, что большую часть личного состава ОГПУ-НКВД составляли русские и армяне, азербайджанцы были в меньшинстве – их считали «ненадежными», но в глубине души надеялся, что люди, наделенные столь огромной властью, хотя бы получили необходимое образование и воспитание. Уважение к власти в Иране впитывалось с молоком матери, власть просто не могла быть грубой, ничтожной, мелочно-завистливой. Но теперь…

– Мерзавцы, – сдавленным голосом произнес Шафи.

– Как сердце, не болит? – Рустам с тревогой смотрел в помрачневшее лицо отца.

– Лучше всех. Оно внутри и всего этого не видит, – он приложился платком к влажным глазам.

– Принесу тебе успокоительного.

– Не надо.

– Я же вижу, что тебе плохо. Капли валерианки не помешают.

– Присядь, не уходи, – он потянул сына за руку, снова усадив его рядом. – Когда ты рядом, мне всегда спокойно. Сядь, помолчим немного.

Безмолвие нарушал тот же грустный ветер. Не было привычного тиканья настольных часов, попавших в поле зрения гонцов НКВД. Они, как груда металла, барахтались в кузове грузовика.

– Равенство, как вселенская нищета, – нарушил молчание Шафи. – Все должны быть равными в своей бедности и отчаянии. Это претит человеческой психологии. Довольствуйся тем, что есть, но стремись к большему, гласит мудрость. Большевики же заставляют довольствоваться меньшим, чем есть на самом деле, и убивают всякое стремление в будущее. Они создали ненормальное общество, которое когда-нибудь станет их ужасным концом. Жаль, что до этого времени они погубят еще не одну невинную жизнь.

– Что мы будем делать, отец?

– Они не дождутся моего отказа от иранского гражданства, – решительность Шафи не ослабевала. – Я люблю Иран, вопреки всем бедам, которые стряслись со мной там в последние годы. Как я мечтал снова оказаться на шумных улицах Тебриза, Ардебиля, Тегерана!. Мне всегда казалось, что придет день, и я снова увижу свою дочь, сестру. Моих дорогих Эсме и Медину. Представлял себе эту встречу через долгие годы разлуки. Оказалось, что все это время я только тешил себя пустой, несбыточной мечтой и занимался самообманом. – Он снова приложился платком к мокрым глазам. – Мне тяжело не потому, что пара тупиц отняли у меня все, что я имел. Невыносимо осознать, что я больше не смогу вдохнуть воздух Тебриза и не услышу никогда шума базара Лалезар. Ты помнишь наши магазины? Они мне часто снятся.

– Может, нам вернуться в Иран и начать все сначала? Прошло так много времени. Никто уже не помнит того, что произошло двадцать лет назад.

– Значит, вернуться в никуда. У меня больше нет сил начинать все с нуля. Я потерял надежду, сынок, а когда теряешь надежду, ты теряешь все.

– Мы должны что-то сделать. Большевики не оставят тебя в покое.

– Из самого сложного положения всегда найдется выход.

– Но какой выход, отец? У нас ничего не осталось. Мы должны принять их условие или…, – Рустам замолк, не желая далее представлять ту страшную картину, которая рисовалась ему в очень близком будущем.

– У тебя все равно советский паспорт. Тебя они не тронут.

– Это уже не важно, – не унимался Рустам. – Если арестуют тебя, то всем нам конец.

– Эти шакалы не посмеют арестовать Шафи Керими.

– Отец, милый отец, это их территория. Они ее пометили и поступают на ней так, как им вздумается. У них нет никаких моральных устоев. Ты же видел, что это животные, бессердечные, жестокие животные. Я не хочу, чтобы ты попал им в лапы. Я не выдержу этого.
<< 1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 48 >>
На страницу:
25 из 48

Другие электронные книги автора Ильхам Рагимов