Иллюзия вторая. Перелом

– От старости умирают их тела, – добавила Агафья Тихоновна, – всего лишь тела, и по сути, это действие – умирать – ничем не отличается от того действия, в котором вы стрижете волосы или ногти, – акула кивнула головой в подтверждение сказанного, – когда прошло их время – волосы и ногти умирают. Причём по вашей собственной воле – вы их просто-напросто состригаете. Но вы-то сами остаётесь! Вы-то остаётесь! И с вашим телом происходит примерно то же самое, только в более внушительном масштабе. Когда приходит его время – его просто-напросто состригают.

– И уже не по моей воле, – добавил я.

– По вашей! – исправил меня Артак! – По вашей воле! Конечно, если вы – это действительно вы. То есть, если вам удалось отыскать себя под миллионами слоёв той чепухи, которой покрыта личность человека; если вам удалось добраться до своей сути, если вы смогли определить свой центр. По сути – именно для этого и даётся человеку этот ребус – всезнающее, но молчаливое тело. Ребус, который необходимо разгадать пока сам ребус жив, то есть, в течение жизни этого самого тела. Иначе, без этой необходимости, оно было бы просто-напросто невостребованным, – рассмеялся опять дракон, – потому что мало кто любит решать ребусы. Особенно, когда не только их разгадка, но и сам факт существования этого ребуса скрыт под толстым слоем иллюзий, которые с радостью предоставляют человеку его мозг и его чувства, по своему трактуемые этим самым мозгом.

– Значит, ответ всегда внутри?

– Конечно, – почти хором ответили мои звери, – любой ответ внутри вас. И путь к нему – неспешное размышление.

– А если…

– Не надо «если»… – перебил меня Артак, – для того, чтобы познать себя, для того чтобы познать весь мир – совсем не обязательно становиться учёным мужем и хранить в голове миллионы формул и накапливать всё то, что человечество зовёт интеллектом. Для того чтобы познать весь мир – необходимо просто познать самого себя – слой за слоем, напыление за напылением, качество за качеством. Ваши чувства будут вашими маяками, а ваши действия станут служить вам вёслами. И потихоньку добравшись до своей самой центральной точки – вы будете поражены тем бесконечно правильным и абсолютно логичным, тем математически точным видом, который откроется вам оттуда. Видом на самого себя, ибо вы внутри. И тогда вы сами начнёте понимать что весь мир – не более чем вы сами. Опять-таки, ибо вы внутри мира, как и внутри тела. И ваше тело – всего лишь маленькая загадка, по сравнению с загадкой большой. Но загадка, имеющая точно такую же отгадку, точно такой же ответ. И изучить мир возможно, но лишь изучив себя. И интеллект человеческий – это не просто набор формул и энциклопедических знаний – это прежде всего возможность формулировать своё, опираясь на энциклопедические знания; это оперировать абстракциями, а если быть ещё точнее – то это возможность производить синтез, соединять эти абстракции; это способность соединять совершенно противоположные вещи, каждый раз создавая при этом новые реальности. Вот что значит человеческий интеллект, и вот его основное различие от интеллекта животного, инстинктивного. Человек способен творить, а животное – нет. И в процессе этого творения человек создает нечто абсолютно новое, но такое новое, которое он знает уже изнутри, и в котором он знает каждую пылинку, каждый нюанс. Знает целиком, знает полностью. Тогда и только тогда, через это своё новое и цельное творение человек в состоянии познать всё остальное, ибо суть у всех творений одна и сделаны они одинаково. И если вы разобрались со своим – можно с лёгкостью разобраться и с чужим, потому что и одно и другое – абсолютно тождественно.

Я пораженно молчал, не в силах вымолвить ни единого слова. Мои мысли бегали туда-сюда – то обгоняли время, то отставали от него, то бежали нога в ногу. Мои мысли вели свой собственный отсчёт, уже независимый от времени, ибо мысль человеческая – это такой вид материи, который не замечает бег этого запутаннейшего из измерений и, следовательно, мысли не подвластны ни временным хитростям и уловкам, ни их действиям и влиянию.

– Да, да, – согласился с моими мысленными доводами Артак, – вы совершенно правы, мысль человека способна как обогнать это непоседливое время, так и законсервировать его. Мысль – субстанция иного порядка. Мысль – совершенна. А для времени – убийственно-совершенна.

Агафья Тихоновна с любопытством разглядывала меня. Наверное, её интересовал мой новый драконий облик. А может быть и что-то ещё, пока мне не известное.

– Скажите, а что вы испытали когда дыхнули пламенем?

– Ничего особенного, – ответил я быстро, не задумываясь, – просто мне казалось что это произойдёт как-то… Как-то… – я не мог подобрать нужного слова.

– Что произойдёт? Ваше превращение?

– Да, – согласился я, – я думал что оно произойдёт как-то заметнее, как-то внушительнее и более впечатляюще. Как-то врежется в память.

– Память необходима только там, где есть время, – глубокомысленно изрекла Агафья Тихоновна, – сейчас в ней нет необходимости, – акула кивнула на белую материю пожираемого пространства, – сейчас всё происходит сразу, в одно мгновение, в один миг. И помнить тут совершенно нечего.

– И правда, – я не переставал изумляться пока ещё новой для меня реальности, которая была новой абсолютно во всём, новой даже в моих привычных ощущениях…

Память потеряла свою актуальность. Не было больше прошлого, не было будущего, а был лишь один необъятный миг настоящего – миг, огромный как мир.

– А поняли ли вы, что это за пламя? – спросила Агафья Тихоновна, и уточнила, – пламя, которым вы дыхнули на ткань.

– Не знаю, – я показательно равнодушно пожал плечами, – пламя как пламя. Разве огонь может быть чем-то ещё?

– Ха-ха-ха, – засмеялась акула, – люди называют это пламя точкой отсчёта.

– Что? – не понял я.

– Пламя. – Теперь уже равнодушной старалась казаться акула.

– Точкой отсчёта? – я задумался. – Постойте, постойте…

– Да, да, да, – подытожил Артак, – да. Это и было то, что люди называют Большой Взрыв.

Я ахнул.

– Не правда ли, просто? – добавил Артак и громко засмеялся, приподнимая голову вверх.

Я засмеялся в ответ и обнаружил что такова анатомическая особенность драконьего тела – смеяться, запрокидывая голову высоко вверх. Так было много легче смеяться, можно даже сказать, что смеяться дОлжно лишь запрокинув голову вверх и полностью отдавшись всепоглощающей радости. Тогда и смех выходит искренним и лёгким.

– И это верно, – Артак кивнул головой, – абсолютно верно. Смеяться, глядя в небеса, смеяться над всем тем что под ногами – это высший пилотаж. И он заложен в анатомии драконьего тела. Когда древние люди смогли оторвать свой взгляд от земли и взглянуть поверх окружавшей их травы вдаль – они стали видеть дальше и, по сути, в этот момент они и стали людьми. Произошло волшебное превращение приматов в людей. И вот теперь наступил следующий за человеком этап – теперь ты будешь смеяться, запрокидывая голову в небеса, – Артак ещё раз громко и показательно засмеялся, – потому что произошло ещё одно превращение и ты никогда уже не сможешь быть прежним. Ты никогда уже не сможешь быть просто человеком. Отныне ты Человек, породивший Вселенную. Человек, открывший в себе сверх возможности, Человек-Бог, Человек-Создатель. Точно так же, как паук плетёт свою паутину используя тот строительный материал, который заключён в нём самом, так и ты породил свой мир, породил его из своих чувств и переживаний, породил его из своих действий, а главное – ты породил его из своего знания. Ведь паук должен прежде всего ЗНАТЬ как плести паутину, но он знает это лишь на инстинктивном уровне, не утруждая себя разобраться что к чему. Паук знает не зная, а следовательно – его создания и не создания вовсе, а лишь копия чего-то уже созданного и уже существующего. Человеческое же знание – это знание, способное перечеркнуть заложенные природой инстинкты, превозмочь их – и значит – это знание, способное превзойти саму природу, способное создать нечто совершенно новое, доселе не существующее. Знание, способное творить.

Артак облегчённо вздохнул.

– Итак, твой мир рождён. Твой личный мир создан, и этот мир – собственно и есть ты. Для того, чтобы хорошенько его рассмотреть, ты должен стать много выше этого мира – ты должен стать много выше самого себя. Только тогда тебе удастся увидеть себя как на ладони и, кто знает, возможно, когда-нибудь тебе удастся подняться настолько высоко, что станет возможным узреть какие-то границы – мне это неизвестно. Но мне известно что твой путь отныне – путь в небо. И только туда.

– Смеясь, – добавил я, отлично зная что дракон меня поймёт.

– Да, именно так – смеясь, – подтвердил Артак, – ибо смех – это единственное, что можно делать исключительно с удовольствием. Ведь невозможно смеяться не наслаждаясь самим процессом, не так ли? И если говорить о творении чего бы то ни было – то именно удовольствие составляет из частей самого себя нечто новое в себе же самом, и это новое – незыблемая сила этого творения. Используя УДОВОЛЬСТВИЕ внутри человека природа даже заставляет людей размножаться, приказывает им продолжать свой род. Природа использует удовольствие как приманку для человека, но использует его сугубо в своих собственных интересах.

– Удовольствие получает человек, а природа выгоду?

– Именно так, – Артак кивнул головой, – Природа даёт человеку то, что необходимо человеческому телу и именно на том уровне, на котором данное тело существует – и удовольствие полностью удовлетворяет это тело. Взамен же природа получает возможность видеть себя глазами этого тела, слышать себя ушами этого тела, щупать себя его пальцами. Природе, как единому организму необходимы эти тела и прежде всего они необходимы для познания ею самой себя.

– Но, в таком случае, если природа имеет своей целью самопознание – она должна создать нечто ОТЛИЧНОЕ от себя самой, не так ли?

– Да, – согласился Артак, – она и создала – и это нечто – человек. Он создан внутри истины, создан самой истиной, но для того чтобы эту истину осознать – он просто обязан быть её противоположностью, то есть, он должен быть ложью. Ведь будучи истиной, будучи внутри её, будучи ею самой, невозможно познать то, чем она уже является, ибо всё истинное цельно и неделимо. Так что в любом случае нужно выйти за её пределы. Нужно стать ложью. Впрочем, мы повторяемся…

– Постойте… И…

– И человеку это удалось, – перебил меня дракон, – человек со своими органами чувств, со своим мировосприятием стал почти идеальной ложью для природы – он стал тем, кто смотрит на истину, но видит всего лишь иллюзию.

– Почему так происходит?

– Это очень просто. Человек разделяет мир на себя и на не себя и такой человек всегда делает выбор – что же принять за точку отсчёта? – Артак оглянулся словно принимая важное решение и ища подсказку, – и стоп – выбор сделан – человек начинает считать истинным самого себя – это, кстати, хорошо объяснимо, ибо человек верит тому, что видит, слышит и чувствует. Но, в таком случае, просто необходимо посчитать весь остальной мир иллюзией, ибо, как мы уже говорили, человек разделил всё вокруг на себя и на не себя. И если истина – это он сам, то ложь – всё остальное.

– Я понимаю.

– Некоторые люди считают наоборот, что, в принципе, не даёт им никакого преимущества – они считают истиной окружающую их природу. Но, в таком случае, если они хотят познавать эту истину, то им придётся согласиться что они сами – ложь, понимаете?

Я молча кивнул.

– Однако, никто не хочет считать себя ложью, – Артак запрокинул голову и засмеялся, – никто не хочет признать что он – не более чем выдуманный персонаж, возомнивший себя живым. Только единицы из миллионов и даже миллиардов способны на осознание того, что они – не более чем инструмент – инструмент познания природой самой себя. А разве может быть инструмент, даже самый совершенный из всех, может он быть самостоятельным и разделённым с тем, кто им управляет? Разве может молоток рассуждать о выборе – бить или не бить? Нет, конечно же… Нет, – дракон перестал смеяться и даже самая малая тень от улыбки сползла с его лица, – предоставим лучше выбор тому, кто этим молотком управляет, а молотку позволим выполнять свои прямые, возложенные на него этим управляющим функции. Молотку необходимо бить, чтобы просто оставаться молотком, а человеку – познавать, чтобы просто оставаться человеком. И в этом заключена его…

– Его высшая цель? – я перебил Артака, и мои слова вызвали у него приступ гомерического смеха.

– Высшая цель? – дракон продолжал смеяться, – вы сказали – высшая? Нет, нет, что вы, нет…

Я приподнял брови в знак удивления, ибо был уверен что мои слова встретят лишь одобрение со стороны моего дракона.

Однако, всё произошло с точностью до наоборот.

– Нет никакой высшей цели, – пояснил свой смех Артак, – никакой высшей цели нет и никогда не было.

– Но почему?