Иллюзия вторая. Перелом

– А кому?

– Вашему телу. И прошу вас, не заставляйте меня делать ещё более глупую вещь, чем рассуждать о формуле, связывающей время с температурой.

– Это какую? – я был немного сбит с толку, но подыгрывал дракону, словно полностью его понимал.

– Глупую, – Артак рассмеялся, – очень глупую, – он развязал нитку от мешка с выздоровлением на моей щиколотке, и та с легким шипением растворилась то ли в моем теле, то ли в пространстве, – не заставляйте меня объяснять вам что вы – это не тело, и если время природой и отпущено, то уж точно не вам. Не вам, а ему, – он потыкал когтем в сустав, проверяя его на прочность, – ему, телу. Вашему телу. Вашему транспортному средству, которое перевозит вас в этом мире. Автомобилю, за рулем которого вы сейчас находитесь. И кстати, вы совершенно напрасно сливаетесь с ним воедино. Не надо жить в гараже. Жить надо в доме. И вы – не он, не автомобиль, а он – автомобиль или оно – тело, – не вы.

– Да, да, конечно, – я улыбнулся, как можно доброжелательнее, и даже немного заискивающе, – а куда делась нитка?

– Откуда мне знать? – Артак недоуменно пожал плечами, – она выполнила свою функцию, совершила чудо, как вы, люди, это называете и исчезла, растворилась в пустоте за ненадобностью. Необходимость в её существовании отпала и нить исчезла – фьюють, и нету.

– Но она меня вылечила? Моя кость цела?

– Она вас вылечила или не она – не знаю. Возможно, она всего лишь отдала вам свою материю – материю выздоровления, а уж тело восстановило себя само. Возможно, что и нет. Но факт остается фактом – ваша кость цела, – дракон щупал мою щиколотку, – цела, но ещё очень нестабильна. И поэтому, нам надо подождать ещё немного времени, пока оно, это время, не восстановит свой привычный бег во всем вашем теле.

– Это как?

– Весь мир – мир в котором живёт человек, и который он видит как мир предметов, который он ощущает как мир материи, как мир вещества – и из которого состоит, в том числе, и ваше тело, – Артак сосредоточено засопел, ощупывая мою, только что сросшуюся кость, – весь этот мир совсем не такой каким вы его видите, и даже не такой, каким вы можете его представить, – он перестал мять мой голеностоп и убрал лапу, – весь этот мир, вся эта Вселенная на самом деле даже отдаленно не напоминает то, что вы привыкли видеть своими глазами. Не напоминает и то, что вы привыкли считать в своих мыслях за реальный мир. Настоящая Вселенная не напоминает также и любую вашу мысль, которую вы можете думать об этом самом мире и об его устройстве. Но в этом и состоит ваша задача, как впрочем и наша, – он усмехнулся и посмотрел на Агафью Тихоновну, – показать вам действительную реальность. И реальность не физическую, которую можно осязать глазами или какими-то приборами, и не ту, которую можно пощупать руками и даже не ту, которую вы видели, останавливая мгновения по пути к зонтичным солнцам. Мы хотим вам показать совершенно другую, метафизическую реальность – ту реальность, которая формирует все существующие возможности и все возможные вероятности в вашей голове, ту реальность, которая в состоянии ответить на любой ваш вопрос, ту реальность, в которой всё уже существует и, соответственно, абсолютно всё возможно – всё, без каких-либо исключений и ограничений.

– Аааааааа, – я попытался что-то сказать, но так и не смог ничего придумать, настолько захватывающим было предложение дракона.

– Да, – Артак немного приблизился ко мне, – да, да, готовьте ваши вопросы. Ответы уже не за горами, – он опять улыбнулся одними глазами, как это умеют делать только драконы, и жёлтый свет, излучаемый его зрачками ослепил меня на мгновение. – А теперь займемся синхронизацией вашего времени, – он кивнул акуле и та не спеша приблизилась к нам…

Когда моё зрение восстановилось после жёлтой, солнечной вспышки драконьих глаз, когда я вновь получил возможность видеть сначала очертания, а потом и сами предметы – тогда я смог различить Агафью Тихоновну, которая стояла совсем рядом со мной и держала в руках стакан с какой-то жидкостью, цветом напоминавшей светло-серый асфальт.

– Что это? – сама жидкость, её цвет и консистенция напоминала мне что-то конкретное, мой мозг словно подсказывал мне что где-то я уже это видел.

И вдруг какая-то смутная догадка, какая-то ещё полностью не сформированная мысль пронзила меня насквозь. Но зная уже наверняка правильный ответ, я продолжал нерешительно молчать и ждать неизвестно чего.

– Время, – Агафья Тихоновна улыбнулась тремя рядами ослепительных белых зубов и протянула мне стакан с мутной серой жидкостью, – это всего лишь время. Экстракт. Вытяжка. Эссенция.

– Мне надо его выпить?

– А как же! – она энергично закивала, – конечно, выпить. Артак же объяснил вам, что в вашем теле время сейчас разбито – оно разделено, оно вдребезги расколошмачено. И, конечно же, оно распределено неравномерно. Нам, а точнее – вам, нужно привести его в порядок.

– Ваша щиколотка сейчас старше вас на пару-тройку месяцев, а именно, на отрезок того самого времени, который потребовался бы вашему организму чтобы срослась нога, если бы вы были самым обыкновенным человеком, если бы вы не верили в чудеса, – дракон вмешался как раз вовремя, чтобы объяснить, – концентрация выздоровления в нитке с мешка была высочайшей, и ваше тело просто не в состоянии воспринять такое количество этого процесса во всё ещё продолжающейся, во всё ещё длящейся, но, всё-таки, в одной-единственной человеческой секунде, – Артак взглядом указал на мои часы, стрелки которых застыли в одном положении, – поэтому мы и должны добавить вам немного концентрированного времени, чтобы оно равномерно распределилось по вашему организму, и тогда баланс между временем в вашей щиколотке и во всем остальном организме будет восстановлен.

– И что с того что моя нога стала старше? Она же от этого не стала умнее или прозорливее всего остального тела?

– Нет, что вы, хотя крупица разумного есть даже в том что вы только что сказали, – дракон ухмыльнулся, – просто ваша нога умрёт раньше ровно на такой же отрезок времени, за который она зажила, хотите вы этого или не хотите, – теперь ужё дракон рассмеялся во весь голос, – и я не думаю что вам будет приятно провести последние месяцы вашей человеческой жизни с ужё умершей и разлагающейся ногой, – он продолжал хохотать, а стены подъезда подрагивали, возвращая нам эхо и волны неистребимой, вечной информации, заключённой сейчас в звуковых вибрациях.

– То есть вы хотите сказать, что если я сейчас выпью это, – я показал глазами на стакан в акульих плавниках, – то время всего остального организма придет в соответствие со временем в моей ноге?

– Ну да, примерно так, – Артак кивнул, всё ещё продолжая смеяться.

– Не значит ли это, – я немного нахмурился, – что после того как я это выпью, на пару-тройку месяцев ранее намеченного срока умрет не только моя нога, но и всё остальное тело?

Дракон уже перестал смеяться и внимательно посмотрел на меня. Его взгляд внезапно стал серьёзным, улыбка покинула его и он, очень медленно, почти по слогам, произнес:

– Нет, не значит. Хотя, в чём-то вы правы. Время, которое вы сейчас выпьете, действительно сравняет биологические часы вашей ноги с биологическими часами вашего тела, но…

– Но? – я повторил в нетерпении.

– Но вы не умрете раньше, – он перешел на шепот, – да и как вы можете умереть раньше срока, если то, что мы вам даём и есть время. Очищенное и отфильтрованное, концентрированное время, которое, заполнив вас изнутри только продлит ваше существование. Продлит именно на тот срок, который мгновение назад мы у вас отобрали, когда так мастерски, но скоропалительно вылечили вашу ногу, понимаете?

– Но как же так? Нога прожила уже больше остального меня и даже кость успела срастись, – я размышлял вслух, – и сейчас моё тело догонит ногу, ведь так?

– Да, – Артак кивнул головой.

– Получается, что за эту не пройдённую секунду, – я бросил взгляд на свои часы, которые застыли на 10 часах утра, – я проживу почти три месяца, и, следовательно, если пользоваться человеческим исчислением времени, умру раньше на точно такой же срок? Другими словами, если моему телу было суждено скончаться в марте, то сейчас время немного сдвинулось и оно, – я кивнул на свое тело, – оно покинет этот мир на три месяца ранее, то есть в январе?

– Нет, – Артак отрицательно помахал головой и прыснул со смеха, – нет, и ещё раз нет. Вы не проживете меньше, потому что в этом стакане и есть ровно три месяца самого что ни на есть отборного времени, которое вы сейчас вольёте в себя и будете тратить по своему усмотрению. Это три, отобранных у вас, и тут же возвращенных месяца, понимаете?

– Но как же так? – я был совершенно сбит с толку, и даже не пытался этого скрыть.

– Ну вот как-то именно так, – дракон смотрел на меня с не проходящей улыбкой, – как-то так. Нет никакой необходимости понимать все те парадоксы, в которые играет с людьми время.

– Хорошо, – я махнул головой, – не понимаю, и пока ещё не хочу понимать, – смех сам собой вырвался из моей грудной клетки, – не понимаю, но верю вам, и этого вполне достаточно, – я протянул руку и с благодарностью принял из плавника Агафьи Тихоновны стакан, – а где вы его взяли, кстати? Время, я имею в виду. Если не секрет, конечно.

– Да какие секреты, – акула в изумлении всплеснула плавниками, – какие уж тут секреты, – она уже улыбалась, – этого добра везде хватает. Только успевай брать. Да вы пейте, пейте.

– Спасибо, – я поблагодарил акулу за напиток и залпом осушил стакан.

Вкуса не было совершенно. Одно лишь насыщенное, концентрированное тепло, которое сразу же, в одно неделимое мгновение – в один-единственный, в сплошной и цельный миг растворилось в моём теле без следа и следствия.

Хотя, следствие, если верить дракону, всё же было. И это следствие было поистине чудесным – ведь я только что, в одну, всё еще длящуюся человеческую секунду, лежа на бетонном полу в подъезде собственного дома прожил три долгих, мучительных, невыносимых и заключенных в гипс месяца. Прожил три горьких и тягостных месяца выздоровления и, опять-таки, в эту же одну, до сих пор тянущуюся секунду мне их компенсировали, дав выпить временной экстракт. Это ли не чудо? Ну или, по крайней мере, то что большинство людей могли бы назвать чудом.

– Большинство всегда ошибается, – Артак, как обычно, был в курсе всех моих мыслей.

– Да. Большинство отвратительно! – я улыбнулся своим мыслям, а значит, моя улыбка достигла и моего дракона, – большинство всегда состоит из самых невежественных, самых трусливых, самых управляемых, самых бессовестных и как следствие – самых бесполезных людей.

– О да! – Артак с радостью подхватил меня, – большинство мерзко, отвратительно и муторно. Потому что когда человек не может или не хочет (ведь для этого надо ой как потрудиться!) найти свою дорогу – он пойдёт по пути большинства, то есть, пойдёт по проторенной дороге – пойдёт по широкому, асфальтированному шоссе, и вот на этом пути, конечно же, он уже не сможет встретить ничего чудесного, ибо вытоптано… – дракон смотрел на меня прищурившись и добавил:

– Хотя, конечно, по асфальту идти намного удобнее, но цветы на нём не растут.

– Вот именно. И ноги не срастаются сами собой.

– А знаете что самое страшное? – Артак приблизился почти вплотную и снова окатил меня жёлтым, тёплым светом своих глаз, окатил как из ведра, – самое страшное, что идя с большинством ты никогда не встретишь своего дракона, – его глаза немного померкли, но продолжали светить, – а не встретил своего дракона – считай что и не жил!

Я молча кивнул. Это была правда.

До встречи с Артаком, до того момента, как я открыл возможность общения со своими мыслями, считай, я и не жил. Точнее, я жил, но скудно. Моя жизнь была бедна, как церковная мышь.

Я закрыл глаза и всего лишь на одно мгновение задумался.

Если подумать, то получается что за одну эту бесконечную, человеческую секунду, я совершил очень выгодный для обмен – обмен трёх прикованных к кровати месяцев на три месяца полноценного движения, а следовательно, на три месяца настоящей, полноценной, наполненной событиями и делами жизни.

По-моему, это был очень удачный обмен.