Иллюзия вторая. Перелом

– Да. Всегда есть варианты.

– А нужно было выбрать другой путь? – я сделал акцент на слове «нужно».

– Не знаю, – Артак покачал головой в раздумьях, – а какая разница? В конце концов, каждый человек когда-нибудь был ребенком и, точно так же, как и любой ребенок – верил в чудеса. А становясь взрослым – каждый в отдельности человек всего лишь делает выбор и из всего многообразия вселенных он выбирает свой собственный мир, и – или сохраняет в нём детскую честность и непосредственность, тем самым сохраняя способность чудес случаться, или с головой окунается в мир лицемерия и лжи, отвергая таким образом любую попытку Вселенной сформировать хоть какое-то, мало-мальски стоящее чудо. Каждый человек живёт в своем собственном, им же созданном мире, и каждый человек, без исключения формирует свой мир в соответствии со своими желаниями и предпочтениями.

– И?

– Любой выбор всегда реализуется, – дракон в один момент стал серьёзным, – любой и всегда, – он повторил ещё раз, – любой и всегда. Ибо такова функция ума – заставлять вещи случаться. Вселенная не умеет трудиться по другому. Она способна лишь точно отобразить ваше внутреннее, сделав его внешним и видимым глазу. Вот так просто. Никакой сложности, – Артак широко зевнул и, словно спохватившись, занялся моей ногой.

– Кстати, на ваших часах до сих пор 10 утра, так что мы не потратили ни одной секунды вашего человеческого времени попусту, – дракон посмотрел на меня хитро, явно не договаривая что-то важное, – ни одной секунды, вы заметили? Но сколько всего мы успели обсудить – и не перечесть.

– Но как же так получается? – я был совершенно сбит с толку.

– Секунда имеет такое же отношение ко времени, как я к архиепископу, – дракон подмигнул мне глазом цвета Солнца, – секунда – выдуманный человеком интервал, секунда – нереальная, вымышленная, эфемерная величина. А уж раз это так, то нам не составит никакого труда растянуть её, как мы можем растянуть любое придуманное нечто.

– Как это?

– Ну, если мы сами это придумали, то согласитесь, что нам ничего не стоит изменить условия выдумки в соответствии с нашими новыми желаниями и потребностями, не так ли? Что мы и сделали, превратив одну человеческую секунду в целую вечность в вашем, в человеческом понимании. Мы просто придумали новую секунду, причем, заметьте, не нарушив ничего в реальном и действительном мире… И в нашей новой, вымышленной секунде, стало просто больше времени, стало больше энергии, чем в секунде старой. И мы с вами, беседуя, эту энергию беззаботно тратим. Для окружающего мира это не имеет никакого значения. Реальность может поставить вас на место только тогда, когда вы затронули нечто настоящее, – дракон хмыкнул, – а с выдумками делайте что хотите – на то они и выдумки.

– А что же тогда настоящее?

– Настоящим во времени есть только миг. Миг, мгновение – вот что не поддается корректировке, ибо мгновение всегда мимолетно и неуловимо… Настоящим есть только тот импульс, который вы ощущаете в каждом отдельном миге своего существования.

– Но это же…

– Вы хотите сказать чудо? – Артак еще раз засмеялся, – что ж, может быть и так.

– Получается что я…

– Любящий, сумасшедший или гений, – дракон утвердительно кивнул и самодовольно ухмыльнулся, – ибо ребенком вас уже трудно назвать. Впрочем что одно, что второе, что третье – одно и тоже.

– Но всё же…

– Вы – честный, – дракон как бы невзначай скользнул по мне взглядом и я понял что именно сейчас он сказал что-то очень важное…

Или скажет…

Так бывает когда ты пытаешься схватить свою мысль за хвост, а она, как бабочка на лугу – порхает и не поддается, ускользая от твоего сачка. Но ты точно знаешь что бабочка есть, что её можно поймать, что вот же она – совсем рядом, ты её видишь, любуешься ею, предвкушаешь её, но никак не можешь схватить.

– Вы – честный, – повторил дракон, – и вашему личному миру не остается ничего другого, как быть честным с вами. Вы не оставили ему выбора, когда отказались от любой, даже самой мелкой лжи. Как только вы это сделали, ваш мир повернулся к вам тем боком, где на все вопросы уже существует только один ответ, – Артак глубоко вдохнул, – и этот ответ – истинный – это честный и правдивый ответ. Поймите же, ваш мир – лишь зеркало. Он – отражение вашего естества. И если вы хотите что-то изменить вокруг, – Артак обвел взглядом пространство, явно имея в виду не только ту лестницу, где мы сейчас находились, – начинать всегда надо изнутри. Ведь глупо менять лишь отражение, оставив сам оригинал в покое, не так ли? Оно, отражение, изменится само собой, у него нет другого пути, как полностью соответствовать оригиналу. И если говорить о вашем случае, то вы не оставили отражению ни единого шанса, – он усмехнулся, – став честным с вашей собственной вселенной, вы – лично вы, и никто другой, тем самым активизировали очень важный и очень мощный механизм. Вселенная стала отвечать вам только правдой. Повторюсь, она – лишь ваше отражение, и у неё нет другого пути… Она говорит с вами так, как вы сами говорите с ней, как вы говорите с другими. То есть, она говорит вам правду.

Я посмотрел на циферблат своих, застывших в одной секунде часов, и эхом повторил последнее слово моего дракона:

– Правда. Чистая правда.

Артак, время от времени, продолжал дуть на мою ногу и мне казалось что его дыхание теплело с каждым вдохом и выдохом, с каждым новым дуновением, а спустя некоторый, совсем небольшой отрезок времени, я почувствовал (или мне показалось?) что моя кость начала плавиться.

Она плавилась как металл при сварке, она топилась как сливочное масло под горячим ножом, и сама нога, вследствие этого плавления, а может быть и несмотря на него, потихоньку меняла свои внешние очертания – исчезал отек, испарялась сине-красная припухлость с разорванными реками капилляров, и даже сама кость – расплавленная, мягкая и податливая – медленно, не торопясь, занимала своё, отведенное ей природой место. И место это было точно там, где оно должно было быть, то есть там, где мой сломанный и теперь сплавленный сустав был до повреждения.

Вот ведь точно – в любом из существующих временных миров – миров, где присутствует и проявляется время – всё происходящее может именно происходить, и происходить со временем.

И делать это исключительно вовремя.

Как и в любом мире, содержащем в себе пространство – всё и всегда находится там где должно, даже если это сломанная кость, стремящаяся разорвать кожу и вырваться из человеческого, впрочем, как и из любого другого тела.

Если есть пространство – всё и всегда на своих местах. Если есть время – всё и всегда вовремя. Только такой вариант. Других не дано. Других просто не бывает.

– Ничего, ничего, – дракон поглаживал меня свободной лапой, – связки целы, и первое время они смогут удержать кость на своём месте. Как на растяжках, понимаете? Ей просто некуда будет деться, – он улыбался, а я, словно находясь под гипнозом, не чувствовал никакой боли.

Гипноз или анальгин – не всё ли равно. Главное, что боль отсутствовала.

Странно (или чудесно) было только одно – за всё это время в подъезд не зашел ни один человек.

Хотя, почему странно?

Закономерно.

Ведь прошло не более одной земной секунды.

И эта секунда продолжала длиться и сейчас, и неизвестно было сколько ещё времени займёт её дление, сколько дополнительных моментов она принесёт своему хозяину.

10

– Вы говорили что мерой времени является тепло? – я продолжал лежать на полу, так как Артак жестом попросил меня пока ещё не вставать.

По крайней мере, я понял его жест именно так.

Наверное, для того чтобы не нагружать только что сплавленный сустав, чтобы предоставить ему больше времени для застывания. Непонятно было одно – сустав застывал по своим собственным, природным часам, или по моим наручным, которые практически стояли на одном месте, хотя и исправно отсчитывали секунды?

– Как и любой энергии, – дракон утвердительно кивнул и хитро посмотрел на меня.

– И чем больше температура…

– Тем больше времени сконцентрировано в данной материи или на данном участке пустоты.

– Ага. И если нам известно, что температура человеческого тела немногим менее 37-ми градусов, то этой информации хватит для расчетов? Я имею в виду, достаточно ли знать только температуру объекта, чтобы определить количество времени, сконцентрированного, например, во мне?

– Достаточно. – Артак кивнул головой, – только не надо рассматривать человеческое тело как единый и неделимый организм, не забывайте, что он – всего лишь мысль, выраженная в форме, доступной глазу. И именно мысль определяет количество времени, отпущенной на неё, – дракон замолчал на мгновение, давая мне время обдумать сказанное, – вот вы, например, можете определить температуру вашего мышления?

Он замолчал, а я, чувствуя себя молодым и нетерпеливым, глянув ещё раз на свои наручные часы, которые уже целую вечность показывали одно и тоже время – я не хотел терять даже остановленную каким-то пока ещё невероятным для меня способом секунду, я не мог более ждать:

– Не могу, – растерянно пробормотал я, – а есть какая-то формула для вычисления?

– Формула, – дракон засмеялся, и его смех эхом прокатился под бетонными сводами парадного, – формула! – повторил он, – вы видите, как влияет на вас общество! Вы, один из самых продвинутых людей на планете, уже познавший достаточно для того, чтобы навечно откинуть глупые предрассудки о математической определенности, если хотите – о предсказуемости мира! Вы, который уже знает, что человечество само выбрало путь законов и формул, а Вселенная лишь слепо скопировала и реализовала человеческий выбор! Вы, который сохранил детскую непосредственность и возвел честность в общении с людьми в ранг религии! Вы, который смог изменить свой внутренний мир и, тем самым, заставил всю остальную Вселенную отвечать на все без исключения ваши вопросы и запросы к ней исключительно прямодушно – отвечать прямолинейно и начистоту. Вы, верящий в чудеса, и уж наверное знающий что они есть! Ведь всё это вы! И вы спрашиваете меня о формуле? – дракон продолжал смеяться, но не насмешливо, а как-то по отечески, по доброму, не пытаясь обидеть или устыдить. – Конечно же, формула есть! Есть формула, есть! – он перевел дыхание и отдышался, – есть, уже хотя бы потому, что вы о ней спрашиваете. Своим вопросом вы уже создали эту формулу и дали ей жизнь.

Я не мог поверить своим ушам. Оказывается, есть формула, по которой вот так запросто я смог бы вычислить количество времени, сконцентрированного в моём мышлении, а значит, и во мне самом. Количество времени, которое меня наполняло и понемногу расходовалось. Количество времени, которое составляло всю мою земную человеческую жизнь. Количество времени, отпущенного мне природой.

– Не вам, – Артак показательно зевнул, делая вид что ему не интересны мои мысли, – не вам, – повторил он, усмехнувшись, когда понял что я его раскусил.