Иллюзия вторая. Перелом

– Например, при температуре абсолютного нуля, а это – ни много, ни мало – минус 273,15 градусов Цельсия, энергия теплового движения молекул и атомов любого вещества равна нулю, то есть хаотическое движение частиц полностью прекращается и все они занимают чёткое и абсолютно недвижимое положение в узлах кристаллической решетки. При этой температуре невозможны любые изменения вещества, понимаете? – Артак немного повысил голос, – немыслимы, нереальны, невозможны никакие изменения! А если, как справедливо заметила Агафья Тихоновна, время – это мера изменения вещества, то…

– Вы хотите заморозить мою ногу и тем самым остановить процесс изменений в тканях? – я первый пришел в себя, думая, что понял к чему клонит дракон.

– Нет, нет, что вы, – Артак рассмеялся, – я лишь хотел показать вам что тепло является точно такой же мерой времени, как и мерой любой другой энергии, – он подчеркнул, – конечно, мы говорим о времени в его человеческом понимании.

– И что нам это даёт?

– А вы еще не догадались? – дракон снисходительно улыбнулся, – если при абсолютном нуле никакие изменения невозможны, для нас это значит что невозможно и существование самого времени, понимаете?

– Понимаю, – я утвердительно кивнул головой, – кажется, понимаю. Но при такой низкой температуре невозможно и существование самой жизни, не так ли?

– Так ли, так ли, – радостно согласился дракон, – никакой жизни, опять-таки, в человеческом понимании жизни – жизни, как череды следующих друг за другом изменений.

– И эта информация каким-то образом поможет нам повернуть время вспять и вернуться в тот момент, в котором моя нога еще была цела?

– Надеюсь, что поможет, – Артак кивнул, – согласитесь что для того чтобы чем-то управлять, пусть даже временем, необходимо всего лишь уметь это «что-то» измерять и хоть мало-мальски знать его свойства.

– Да, пожалуй, – я неуверенно кивнул головой, – но вернуться во времени – разве это возможно?

– Раз эта мысль посетила вашу голову – значит возможно, ибо мысль, сама по себе, не может существовать отдельно от действий, которые её породили. Они всегда вместе, они неразлучны и неразделимы, как Инь и Ян, как небо и земля – как пространство и время. Однако человеку достаточно трудно это осознать. Ведь люди, если задуматься, даже небо воспринимают как плоскость. Но не будем об этом, – Артак усмехнулся, – просто поверьте что если какая-то мысль закралась в ваше сознание – значит, это уже где-то существует и кто-то этим вовсю пользуется. Так почему тогда этот «кто-то» не может быть кем-то из нас?

Акула, после того как дракон произнес эти слова, как-то встрепенулась и произнесла:

– Ну это уж точно не я.

– И не я, – улыбаясь, продолжил Артак. Он выжидающе смотрел на меня, как бы подстегивая, понукая к чему-то.

– Подождите, вы хотите сказать, что среди нас троих есть кто-то, способный управлять временем, и этот «кто-то» не вы, – я посмотрел на Агафью Тихоновну, – и не вы, – я перевел взгляд на Артака.

– Да, именно так, – Артак продолжал смеяться одними глазами. – Именно так, и никак иначе.

– Но, в таком случае, остаюсь только я.

– Да, – дракон ещё раз выжидательно кивнул, – да, остаетесь именно вы.

– Но…

– Не надо отрицать, – дракон мягко, можно сказать ласково, закрыл своей лапой мой рот, – во-первых, человеку подвластно абсолютно всё, если он, конечно же, не ограничивает себя сам, а во-вторых – будьте поосторожнее со словами, не отрицайте ничего, не будучи полностью уверенным в том, что именно вы отрицаете, – он освободил мой рот от своей мягкой, бархатной лапы, – ведь слова и мысли всегда бродят где-то рядом, и отрицая что-то, даже всего лишь на словах, вы самым что ни на есть действенным способом заключаете себя в тюрьму и выстраиваете пределы для своих собственных возможностей – вы ограничиваете, усекаете, урезаете их.

– И поэтому вы закрыли мне рот лапой? – я понял о чем говорит Артак.

– Да, именно поэтому. Поосторожнее со словами. Что бы вы ни говорили и к кому бы ни была обращена ваша речь. Даже если вы говорите сам с собой, – дракон немного поразмышлял и с нажимом добавил:

– Особенно, если вы говорите сами с собой. Будьте честны и прямодушны. Не говорите того, чего не знаете наверняка. И помните, что молчание – всегда было и всегда будет ценнее любых речей.

– Но почему?

– Молчание – золото, слышали небось, – Артак усмехнулся, – эта поговорка имеет очень глубокий философский и физический смысл, и современные исследования это полностью подтверждают.

– Исследования чего? Какие исследования могут подтверждать то, чего не существует? Ведь молчание, по сути, это просто пустота без слов. Если мы говорим о речи, конечно.

– Да! Молчание – это пустота, но пустота, готовая к рождению чего бы то ни было. Из неё, из этой пустоты, может появиться всё, что вам угодно, – дракон взял меня за руку, – всё что вы хотите всей душой, или наоборот – отвергаете всем сердцем. Ведь для природы нет других законов, кроме вашей воли и ваших же ограничений. И ограничения эти человек накладывает на себя исключительно самостоятельно. И накладывает словестно в том числе. Слова, сами по себе, способны создавать или проявлять уже имеющиеся в наличии, и заметьте, абсолютно ничем не ограниченные возможности – они способны окрылять и вдохновлять, способны воспламенять уже существующее и зарождать абсолютно новое; слова в состоянии убеждать и устремлять ввысь – они, совершенно легко и незаметно могут раздвинуть границы или проложить новые русла, а могут убрать границы – и это самое их главное качество – слова могут сделать ваш мир – мир человека – безграничным, бескрайним, неизмеримым и неисчерпаемым, они в состоянии сделать его обширным и даже необъятным. Но точно с таким же успехом слова могут сделать всё и совсем наоборот – они в состоянии запереть человеческие возможности на ключ, тем самым, отвергнув безвозмездные дары природы. Слова в силах держать под замком даже людские способности и таланты. В конце концов, словам ничего не стоит украсть у человека его неоспоримое никем и ничем – украсть его природное право на вседозволенность. Ведь это право, единожды данное человеку самой природой, отобрать у себя может только сам человек.

– А молчание?

– А молчание – это плацдарм, фундамент, это основание для слов, которые уже сложены в вашей голове как кирпичи на стройке – сложены, но не произнесены. Они лишь готовы родиться. И в этот самый миг, в это самое мгновение, когда слова вот-вот готовы сорваться с вашего языка – ваши возможности поистине безграничны, – Артак утвердительно кивнул головой, – да, да, безграничны. Абсолютно, фундаментально безграничны. И абсолютно всё возможно. Ваша речь, – Артак чопорно поклонился Агафье Тихоновне, – ваша речь, а значит, и существующая реальность ещё не родилась – она ещё не определена, она ещё витает у вас в голове. Но она уже полностью готова к рождению и ждёт только вашего решения. И пока вы молчите, пока вы не произнесли ни слова – возможно абсолютно всё. Всё! Понимаете?

– Понимаю, – я был серьезен, насколько только может быть серьезен человек, лежащий с вывернутой конечностью и пустившийся при этом в философские рассуждения.

Дракон скользнул взглядом по моей ноге и улыбнувшись чему-то, известному ему одному, подул на ногу прохладой и умиротворением. После чего он произнес:

– Нет ничего невозможного для человека, способного хранить целые миры, пусть даже, состоящие из одних слов, в своей голове. Любая дорога доступна для такого человека. Любое дело ему по плечу. Любое задание выполнимо. Любая цель близка и достижима. И нет у этого правила ни границ, ни исключений.

– Но почему так?

– Современная наука называет это принципом квантовой неопределенности, – Артак многозначительно поджал губы, – а принцип квантовой неопределенности говорит о том, что молчание – если мы говорим о речи, или бездействие – если о поступках – это именно те моменты, в которых Вселенная ещё не определилась как поступить в том или ином случае, и она – Вселенная – только и ждёт вашего определяющего шага. Например, слов. Слова ведь тоже могут быть шагом. Или ждёт действий. Неважно. Ведь и сказанные слова, и совершенные поступки в момент своего рождения обретают достаточно энергии чтобы существовать автономно и формировать вашу реальность. И принцип квантовой неопределенности ясно говорит нам – что бы вы ни сказали – может быть воплощено. Ну, или похоронено, если вы отказываете себе, даже на словах, в праве, – дракон немного задумался, – в своем праве на всесильность.

– И как я могу отказать себе в таком праве?

– Просто произнести пару слов.

– Каких же?

– Самых обыкновенных, – дракон потрепал меня по голове, – самых обыкновенных слов.

– Но каких же? – я был настойчив.

– Ну например – у меня не получится. Или – я не смогу. Или – это невозможно. Мало ли каких слов. Любых слов, – Артак вздохнул, – и люди почему-то не хотят этого понимать. Такие простые и очевидные вещи приходится объяснять на пальцах.

– Я понимаю… Спасибо вам, Артак.

– Мне? – он усмехнулся, – мне не за что. Благодарите себя.

– Меня то за что?

– За то, что имея практически неограниченные возможности вы всё-таки выбираете добро. Поверьте, это стоит благодарности, – дракон замолчал и отвернулся. Куда-то в сторону, не поворачиваясь ко мне, он произнес:

– А за ногу не переживайте. Время почти остановлено, так что вам ничего не грозит. Я имею в виду – вам не грозят никакие осложнения. Вы сломали конечность один миг назад.

От удивления я вытаращил глаза.

– Один миг назад?

– Ну или половинку этого мига, – Артак замялся, – понимаете, я не совсем уверен что это мгновение уже закончилось. Возможно, оно ещё длится.

– ???

– А вы взгляните на свои часы…