Страна расстрелянных подсолнухов

«Да! Наверно что-то в этом есть, если тем более не приближаться к передовой ближе, чем на десять километров» – подумал я.

От Николая пахло хорошими мужскими духами Paco Rabanne и он был очень мужественный с легкой небритостью, и ногти его были аккуратно обработаны пилочкой.

Ник решил сфотографироваться на память с нами. Мы были не против. Он поправил красный с золотом нагрудный отличительный знак «Обовязок виконана з честью» /Обязанность выполнена с честью/, на колени положил несколько бронежилетов, и комплектов новой формы.

– А вот обратите внимание – один комплект особенный. Мы сами участвовали в разработке формы – сказал Ник с гордостью, и развернул его.

Я увидел в обновках элементы формы морской пехоты США. Той самой парадной, что носил актер Том Хэнкс в фильме «Форрест Гамп», но разочаровывать его сомнениями в откровенном плагиате не стал.

Фотки получились отменные. В конце, перед тем как уехать, он раздал нам подарки. Обязанность была выполнена с честью.

– Прямо лавка Мадам Зипперович! – вздохнул Моня, – неужели этот Додик совсем адиёт, или только прикидывается. Красавчик – с него бы получился хороший народный депутат от Одессы.

Ник действительно был очень славный и наивный. Он только вышел за порог, у нас все забрали нацгварды.

– Я херею от этих людей! – сказал я. – Ну, неужели они думают, что продукты, вещи и все что они привозят, доходит до рядовых бойцов!?

– Ну да, если только сидеть и ждать пока мы все съедим и сносим при них, – поддержал меня Новиков.

Волонтеры! Они свято верили в это. Я не знаю как где, а у нас все получали нацгварды, что бы распределить в одном направлении – почта работала исправно. Новые комплекты на рынках можно было еще раз продать. Покупали же сердобольные, слали нам… и осуществлялся круговорот воды в природе. Кто-то получал душевное спокойствие, призрачную славу, а кто-то деньги.

– «Неучтенка» это золотое дно, – сказал я Новикову. – Задрало. Все всё знают, но молчат и нацгварды опять в шоколаде.

– Да. Кому война – кому мать родная.

Я еще не сказал, что в нашу палатку попал Валек, который так здорово выручил нас в свое время со спиртом. Собственно мы сами его пригласили, когда заселялись. Он незаметно примкнул к нашей четверке, и мы теперь держались вместе. Как-то в порыве чувств, я решил подарить ему сваренный мной топорик. В свое время его не обнаружили нацгварды, когда нас потрошили. Он заинтересовался и обрадовался подарку. В свободное время Валек практически не выпускал его из рук, уходил, метал в деревья, считал обороты, шаги, любовно точил об кирпичи и чуть ли не спал с ним.

– Эх!! Щёбы я так жил! Метатель топоров из племени Кровавого Скальпа, – удивлялся Лопушок.

Я только улыбался его неожиданному увлечению. Никто тогда не мог предположить беды, а она уже караулила нас.

Первый бой, он трудный самый

Через неделю, когда ноги пострадавших зажили, нас послали в первый бой. Да и не бой это был. Рано утром роту подняли, опять не накормили, дали сухой паек, и отправили. Предстоял марш восемь километров. Конечным пунктом определили заброшенный полевой стан тракторной бригады, бывшего совхоза «Рассвет».

По гравийной дороге, неровными взводными колоннами мы шли без разведки, без головной заставы, без боевого охранения, как и в прошлый раз.

Наш замухрышка старлей, блестя очками, шел впереди, и командирский планшет весело бил ему по тощей заднице. «Ать-два! Веселей шагай! … Веселей шагай! Не падай!». Сержанты услужливо шли по бокам, а рядом прилепился радист с радиостанцией.

– Кто этот штымп? – лепетал Моня. – Слишком быстро пешкодралим, шо то, кажется, захотели с нас олимпийцев вылепить.

Не успели мы дойти до полевого стана с полкилометра, как вдруг свет померк, и что-то обрушилось. Мы присели от неожиданности. Кто-то упал на колени. Некоторые поползли ползком. Все окуталось дымом. Без промедления ударило снова и снова. Крики! Кошмар. Кажется, вся дорога вздыбилась и опрокинулась на нас. Ничего не стало видно. Темно. Песок в глазах, едкий запах тола, взрывчатки. Второй взвод, который шёл впереди, перестал существовать в принципе. Туда ёб.. в смысле упало почти одновременно больше пяти мин. Легли плотно – две батареи работали.

– Самолет, – истошно крикнул кто-то. – Бомбы!

– 120 мм. минометы шарашат, – крикнули слева. Этот слева видать был более опытный.

Мы действительно попали под минометный обстрел. До лесополосы, откуда вели огонь, было далеко, не менее двух километров, но чистое поле давало стреляющим прекрасный обзор. Бойцы кинулась к ближайшей посадке. Но мы просматривались, начало взрываться и там. Весь жиденький лесок звенел, шипел от осколков. Они летели метров на 200 и стригли все вокруг как гигантская коса смерти. Падали ветви молодых дубков, им отсекало вершины, переламывало пополам. Некоторые деревья выворачивало с корнем. Воронки от 16 килограммовой осколочно-фугасной мины достигали четырех метров в диаметре и метра в глубину. Лесополоса на наших глазах начала таять, превращаясь в бесформенное нагромождение веток, стволов, глубоких дымящихся ям.

Пацаны на все забили и драпанули обратно в лагерь, прикрываясь полосой и кустами. За ротой по пятам шли взрывы, шла смерть. Но взрывы были уже не прицельные, наугад. Помогла небольшая низина и мелкий овраг. Откуда силы взялись после марша – не знаю. Мы мчались по кустам как стадо бизонов, и за нами образовывалась дорога, как после трактора. Благо за нами никто не гнался, да сберегли автоматы.

В конце не помню, как дошли. Всю воду из фляжек выхлестали. Я упал, но меня в чувство привел конкретный пинок моего заводчанина. Убили его потом, Василек Гапуло, клевый пацан был. Только тогда я узнал, почему наши доблестные вооружённые силы оборудовали в глубоком тылу столько блокпостов. Криками, матами и пулемётными очередями нас «мягко» убеждали возвращаться обратно, выполнять боевую задачу. Бетонные блоки – пятидесятка, амбразура, тонкая щель, рычащий ствол станкового пулемета с раструбом, а мы уже после 16 километров марша и огневого воздействия, ничего не понимали. Они не отставали, орали:

– При первых признаках опасности как крысы разбежались, роняя кал и золотые батоны. Вам суки е*ные, на всю жизнь от рождения памперс прописан.

Нацгварды стреляли низко поверх голов. Срубленные ветки летели, но никто не поднимался. Не успевали стряхнуть иголки, а над нами опять:

– Трах-тах-итах-тах! – перерыв, – Трах-тах-итах-тах! – только немного ниже и уже новые совсем близкие ветки валились нам за шиворот!»

– А ты что не воюешь за Родину тля укропная? – кричал кто-то, из наших, обращаясь к тем, кто отсиживался за толстыми стенами из бетона, – обосрался от страха и ненависти, б*ядина украинская?! Покажи пример!!

– Да мы следим, что бы от вашего дёра вам ваши пуканы не разодрало!

Лежали, зажимались, пригибались от выстрелов. Только отпускало – опять. Мышцы непроизвольно реагировали. Пули над головой резали воздух.

– Я уже совсем похож на шмондю, – быстро, быстро моргая, бурчал Моня.

– Это что за зверь?

– Это шмара, дорогая бикса по вызову, переутомившаяся от трудовых буден до такой степени, шо ей требуется немедленный отдых хотя бы в психдиспансере.

– И так бывает?

– Бывает.

– Да, нам где угодно, даже в Желтом доме – согласен. Дали бы отлежаться, – бросил я, – но будем валяться здесь до победного.

– Когда-то же у этих фрейдерастов-либерастов кончатся патроны!?

Я позвонил Ивану:

– Привет Ваня! … И добрей бывает. … Да что каждую неделю звонить. Вот решил, что бы ты послушал нашу музыку. Ничего лупят? Жаль, видео нет на телефоне, снял бы, как ветки на меня сыплются. … Да нет, свои развлекаются. Есть тут одни клоуны. Цирк уехал, а они остались. Да потом, при встрече, если жив останусь. Просто решил тебя повеселить. Не знаю, удалось ли?! Ну, давай пока. Мамане не проболтайся. Сдюжим.

– Трах-тах-итах-тах трах-тах-итах-тах!! – Коробка со снаряжённой лентой на 200 патронов, никак не торопилась кончаться.

– Бросьте стрелять! – тонким девичьим голосом кричал кто-то справа.

– Да Блиннн!!! Прекратите, угробите нас! – орали мы как оглашенные, встревоженные предельно низкими очередями.

– А вы твари, думали вас пряниками кормить будут, это ваша прямая обязанность подыхать там, где скажут. Так что слюни подотрите, соберитесь и обратно на карачках, назад на позиции – дезертирство своё кровью искупать!

– Сами суки туда хоть раз прогуляйтесь!

– Ха-ха-ха! У нас другое задание!

– Трах-тах-итах-тах! Трах-тах-итах-тах!

– Война, таки это вам не говно собачье, – бормотал Моня, подползая к Гаврилову, – хотя сейчас сильно напоминает его с виду. Чего они добиваются?