Алый куб господина Сортеса. Роман в четырёх частях. Книга первая

Собравшиеся вокруг стола, а их было не меньше двадцати, оживлённо спорили. Вскоре человек понял, что образовавшееся группа была поделена примерно надвое. У каждой группы был свой негласный лидер, ожесточённо отстаивающий определённую точку зрения, остальные же присутствующие, лишь изредка поддакивали, в основном полушёпотом высказывая свои мысли по поводу того или иного утверждения. Наблюдая со стороны, человек уловил, что разговор имел политический характер и хоть Алрик наставлял ему не вмешиваться в подобные перепалки, ему было любопытно, в конце концов, он питал робкую надежду хоть каким-то способом узнать о происходящем вокруг.

– Мы всегда помогали лишней монетой, будь то голод, болезни или война и более с нас не требуется. Не господское это дело, под стрелы подставляться, – распалялся круглолицый мужчина, его рыжеватые жидкие усы возбуждённо подрагивали.

– Благородный род в ответе за своих подданных, ведь именно они кормят нас хлебом, мы же в обмен обеспечиваем им грамотное управление и защиту, – не соглашался второй, более молодой негласный лидер. Его длинные светлые почти серебристые волосы, были свободно распущены по плечам, а ярко-голубые глаза, с вызовом смотрели в лицо оппонента.

– Легко произносить такие речи господин Лефе?рт. Даже подкрепи вы ваши слова делом, неуместное самопожертвование сделает лишь хуже. Пронзи вас или меня копьё врага, кто будет поддерживать корону? Кто будет давать работу мирным простолюдинам? Я считаю свою позицию ничуть не трусливой и даже более благородной вашей!

– Нет, господин И?сфельт. Прошу меня извинить, но вы лишь сладко прикрываетесь красивым словом. Пронзи вас копьё врага, ваши деньги отойдут короне, в том числе ваши слуги и рабочие, пронзи вас копьё, для рабочих ничего не изменится кроме главного руководства. Вы лишь боитесь умереть, при этом очень желаете быть любимым в глазах народа. Проще говоря, вы хотите стать героем, не ступив ни шагу, просто кинув как подачку пару золотых монет.

– Нет, вы не правы! Я вовсе не пытаюсь стать героем, тем более, что моя роль куда больше, чем как вы сказали, «кинуть пару золотых монет»! Эта война рано или поздно закончится, встанет вопрос об управлении и соблюдении законов всеми теми рабочими, что вернулись на свои земли, но кто же, по-вашему, будет за всем этим следить? Управитель не сможет держать всех своих подданных вплоть до одного в личной узде, ему, как и до войны нужны будут посредники, такие как мы. Я ни в коем случае не спорю, от нас и в правду сейчас толку довольна мало, но в будущем может не быть и вовсе никакого, если все члены господ лишаться головы, а страна погрязнет в беззаконии и междоусобицах.

– Не могу согласиться с вами. Кем вы планируете управлять, если все солдаты попросту перемрут, сражаясь без поддержки? Как, по-вашему, тогда закончится война? Вы просто не хотите рисковать, боитесь лишиться своего состояния, положения, денег и, конечно же, жизни. Полагаю, это все цело ваше право, и я ничуть вас не осуждаю, ведь как писал Лю?тин О?лтрей:

«…Судить же вас берусь я за другое,
Просиживая здесь, средь этих стен,
Вам не понять людское горе,
Вам не понять крестьянских дел.
Вы лишь дрожите за себя,
Боясь взглянуть в лицо врагу,
Боясь погибнуть, жалобно мольбя
На окроплённом, чуждом вам лугу…»

– Лютин Олтрей? Он, как и вы, говорит о чести и свободе. Вот только обвиняя господ в трусости, сам скрывает, как своё лицо, так и настоящее имя. Это довольно лицемерно, не находите? Тем более что…

Дальнейшее человек не услышал, так как почувствовал, что его шеи касается чья-то рука и резко обернулся. Пред ним стояла девушка в сопровождении двух о чем-то весело перешептывающихся подруг. Свет мягко ложился на её слегка бледноватое лицо, её светло рыжие высоко уложенные волосы, придавали ей серьёзность, но светло-карие слегка прищуренные глаза, выдавали в девушке еще детское озорство. Подруги же девушки, стоящие позади, всё продолжали о чем-то шептаться. Обе были одеты в светло-голубые платья, к тому же, они были весьма похожи внешне, если бы не более тёмный цвет волос одной из них, то отличить их было бы попросту невозможно.

– Аммаль, вы просто ужасен, неужели вы смогли заставить самого Враиля стать предметом шутки, только лишь что бы повеселить меня?

– Простите? – недоумённо спросил человек.

– Ну, надо же, будто и не узнали даже. Дурак вы Аммалиэль или настоящий хитрец?!

– Почему же? – с изумлением произнёс человек.

– Ох, прошу вас, не продолжайте эту комедию, я уже устала смеяться. И всё же ума не приложу, как вы всё так провернули. Представьте, – обратилась девушка, к двум стоящим позади подругам, – представьте, ещё и светило толком не взошло, как меня будет стуком слуга. Говорит мол, что меня немедля хочет увидеть не кто иной, как Вр?аиль Иде?н собственной гордой персоной. Спустившись, и правда вижу, стоит Враиль в испачканной порванной рубахе да говорит, что ради меня пронзил сердце господина Сортеса, что лежит тот, распластавшись на поляне, и что сгинет тот изъеденный собаками, да дикими свиньями. И что не помешает он «нашим искренним чувствам». Я тогда право так громко смеялась, даже стыдно. Всё думала потом, как же вы его смогли уговорить, так подставиться. Враиль тоже хорош, до конца так и не признался в шутке, даже уходя крикнул, что докажет мне своё деяние. И всё-таки, раньше вы так не шутили, да и Враиль, он ведь всегда был вашим пускай и другом, но также главным соперником за моё внимание. Ни уж то вы сдружились? Или Враиль нашёл другую даму своего горделивого сердца?

Девушки дружно и кокетливо расхохотались.

Человек растерянно стоял в непонимании, но не успел он ничего ответить, как незнакомка взяла его под руку.

– Аммаль, я хочу танцевать! – воскликнула девушка.

– Как хотите, – всё ещё недоуменно и судорожно, стараясь собраться с мыслями, ответил человек.

Девушка ещё пуще развеселилась и повела юношу в центр зала, где уже кружилось множества пар.

– Я сразу поняла, что вы, ни перед чем не отступитесь Аммалиэль Сортес. Вы, просто необыкновенный человек, – произнесла девушка.

– Необыкновенный?

– Конечно, эта ваша шутка, затем пропажа из города и поместья. Ох, как всполошились ваши слуги! А ваше дерзкое возвращение? Прямиком на телеге! Да, да, все уже об этом наслышаны.

Человек почти не слушал девушку, судорожно перебирая ногами в танце. Он абсолютно не знал его, да к тому же, ни как не мог попасть в нужный такт, оставалось лишь смотреть на кружащихся людей вокруг и стараться повторять их движения.

Девушка снова звонко, но уже более скромно засмеялась.

– Довольно господин Сортес, у меня от вас пойдут морщины.

– Прошу прощения? – непонимающе произнёс человек.

Девушка улыбнулась.

– Вы и в правду меня удивляете. Прежде, вы так много запинались при общении со мною, а в танце так волновались ошибиться. Что же с вами произошло? Все на нас смотрят и вас, это ничуть не пугает, более того, вы продолжаете дурачиться.

– Смотрят? – настороженно спросил человек, поняв, что что-то делает не так.

– Конечно, смотрят. Мы в самом центре зала, а вы танцуете хуже простолюдина.

Юноша провёл взглядом по залу, и в правду, большинство как танцующих, так и просто одиноко стоящих людей, пускай и не смотрели в открытую, но бросали в их сторону странные взгляды. Поняв, что привлёк слишком много нежелательного внимания, человек решил, что нужно как-то выходить из этого положения. Первой же идеей было отвлечь девушку от танцев, завязав разговор, вот только о чём с ней говорить?

«Точно! – радостно подумал человек, – Авилия Фелан, она много раз фигурировала в этих письмах, да и Алрик что-то говорил об этой фамилии. Беседы и сплетни об общем знакомом, обычно быстро отвлекают на себя всё внимание собеседника». С этой гениальной, как почему-то казалось мыслью, человек спросил девушку:

– Простите, а вы ведь знаете Авилию Фелан?

Девушка слегка отстранилась и с некой задумчивостью посмотрела в глаза юноши. Человек было подумал, что упомянул того, кого не стоило, как девушка вновь расхохоталась.

– Что же, признаю, сегодня не только вы на себя не похожи, матушка набелила меня так, что я сама себя едва узнала, «…ведь должен явиться некий посол, аж из самой столицы…», – последнее девушка произнесла, явно парадируя голос матери.

Человек чуть не ударил себя по лбу. И почему ему сразу не пришла мысль о том, что девушка может сама оказаться той самой Авилией Фелан. Хорошо, что она была слишком игрива и не серьёзна, а потому он избежал какого-либо подозрения.

– И да, простите, раз я вас нашла, значит, испортила всю шутку, – вдруг будто спохватившись, произнесла девушка.

– Шутку?

– Как я уже говорила, да и вы, конечно, сами знаете, Враиль уходя за мои ворота сказал, что докажет мне вашу кончину, а затем попросит моей руки. Думаю, вы хотели, чтобы это произошло здесь на балу, верно?

Человек лишь промолчал, пребывая в задумчивости. Он даже не знал, что ответить.

– Я придумала! – озорно воскликнула Авилия. – Враиль ведь не знает, что я вас поймала, так значит я в отместку за тогдашний, столь неприлично ранний визит, подшучу над ним первой.

Девушка, радостно всплеснув руками, поцеловала напряжённого юношу в щеку и, тут же направилась к стоящей в углу зала небольшой компании.

«Либо все здесь лишены рассудка, либо сам я уже давно выжил из ума», – рассуждал ничего не понимающий человек, – «Хотя, какая разница, выбора у меня немного, мне лишь нужно найти этого…».

– Ва?лафар Ре?ган Э?фиальт, посол короны прямиком из столицы, – громогласным голосом объявил вошедший в зал слуга.

В зал шагнул высокий седоватый мужчина средних лет, его по-военному строгий чёрно-синий мундир, украшали различные награды. В руке посол держал короткую трость. Шагая, он лишь изредка опирался на неё.