Хранитель подземелий

– Я ждал тебя, Йоши-Року, – его голос отдавался резонирующим эхом, так могло говорить существо, не принадлежащее смертному миру.

– Марандиул, – поклонился Архимаг, – смиренно прошу твоего соизволения пройти в хранилище знаний и опыта предков лесного народа.

Глаза дракона засветились ярче, стала видна кора вместо чешуи, украшенная порослью мха и листвы, отходившей от ветвяных отростков по всему его телу.

– Те, что пришли с тобой, – пророкотал дракон, – достойны ли они? Я ощущаю силу Азроговых подземелий в одном из твоих спутников.

Алагар при этих словах невозмутимо глядел на дракона в упор. Несмотря на то, что тот мог его превратить в горсть пепла в любой момент, бывший наставник Братства Уравнителей оставался в твердом намерении не отступать от попыток помочь этому миру в последней борьбе.

– Это мои ученики, друг мой, – спокойно ответил Йоши, – если они недостойны, значит, недостоин и я, ведь под моим началом делали они первые шаги на своем пути.

– Как всегда, великодушно берешь на себя чужую ответственность. Выдержат ли твои старые плечи? – изрек дракон, – проходите.

И тут же створки врат под свернувшимся над ними Марандиулом отворились, когда маги проследовали внутрь, их глазам предстали бесконечные ряды свитков в настенных полках.

– Мы здесь явно надолго, – усмехнулась Танриль.

– Если искать глазами, дорогая, – воздел палец кверху Йоши, – нужно лишь знать своих предшественников. Впрочем, это прерогатива Архимага.

Старый хаглорианец проследовал в центр зала, к древесным статуям Второго и Первого Хранителей Хаглоры, с которых так и не слезла краска. Второй Архимаг был изображен худым и высоким мужчиной с коротким ежиком седых волос, посоха или жезла в руках он не держал, что было признаком особого магического дара – лишь единицы среди сотен тысяч могли фокусировать и направлять магическую силу одной волей и разумом. Внешне он был чем-то похож на Алагара, такое же острое лицо и властный взгляд, вот только вид его сквозил холодным спокойствием и блаженством человека, живущего в благости, тогда как у Алагара виднелась жестокая борьба с самим собой и стремление силовым приступом, тяжелым штурмом достичь желаемого.

– Мастер, – покорно склонил голову Йоши перед фигурой Второго Архимага, своего учителя и лучшего друга юности, губы его дрогнули, – как порой не хватает твоей мудрости и дружбы. Будь ты сейчас на моем месте, быть может, мир был бы уже спасен.

Первый же Архимаг выглядел более низкорослым и неприметным, но в его глазах горела фанатичная вера, сопряженная с отчаянием от потери духовной наставницы и названной матери его народа, он, казалось, был изображен в момент битвы с силами Заргула, когда Анлариэль пожертвовала собой во имя победы над злом.

Йоши-Року прошел меж статуями, выкинул руку вперед – и земля будто бы разорвалась меж пьедесталами, и оттуда выскочила тяжелая книга, с которой водопадом посыпалась пыль и труха. Ученики обступили мастера, с интересом разглядывая талмуд.

– Это летописи моего народа, – сказал Йоши, – начал их записывать ученик самой Анлариэли, Первый Архимаг, продолжил мой наставник, Гуру-Кшатра. Это заветы праотцов хаглорианского народа о том, как понимать древность и не повторить ошибок предков или же остановить древнее зло, коль оно восстанет.

Маг быстро перелистывал пожелтевшие от времени страницы, сосредоточенно пробегаясь глазами по написанному от руки тексту и почти стершимся угольным зарисовкам.

– Старость… – сказал Архимаг, – память уже не та, что прежде, никак не могу, ах, да, вот оно!

После тысячи пролистанных страниц он остановился на одном развороте. На левой странице была изображена сияющая алым огнем сфера, на другой – та же сфера, но уже в глубоко зарытом в земле зале, который окружали резные колонны в виде щупальцеголовых атлантов и лица демонов подземелий Азрога в стенах. Второй Архимаг, который все это зарисовал, был явно наделен даром художника.

– Мой учитель был в Азроге и своими глазами видел его подземелья, сражался с демонами и пытался проникнуть в источник силы подземелий, которая совратила целый народ горхолдов, в древние времена следовавший праведному пути согласия с высшими и земными существами. В то время Гуру-Кшатра был одним из немногих, кто сомневался, что Заргул уничтожен окончательно. И он не ошибался. Эта сфера, – костлявый палец мага указал на рисунок, – является проводником между неиссякаемым источником злой силы подземелий и телом Заргула. Она питает его плоть и душу, отравляет разум. Заргул думает, что действует согласно своей воле, но на деле он беспомощный раб зла.

Рокшас оперся на пьедестал статуи Первого Архимага и, вглядываясь в коряво написанные столетия назад слова, пытаясь найти в них решение проблемы, спросил:

– И как можно ее уничтожить?

– Неизвестно, друг мой, – сказал Йоши, – если бы мой учитель отыскал способ, угроза Заргула не нависала бы над нашими головами сегодня. Таким образом эта задача легла на наши плечи.

Танриль, подбоченившись, критически оглядела разворот и заключила:

– По крайней мере, мы имеем представление о том, в каком направлении двигаться.

– И знаем, что Заргул уязвим, – поддержал Азилур, – в конце концов, он не небожитель, а значит, его можно поразить.

Алагар вспомнил свою юность. Сейчас он отдал бы все – лишь бы вернуться в тот день, когда он вместе с Варзхелом ступил в эти древние катакомбы, но вместо того, чтобы искать в них источник силы, он бы даже ценой жизни проник в тайну слабых мест Заргула и навсегда отвратил бы от Ранкора угрозу кровавой войны.

– Хаглора с нами, – сказал Йоши, – осталось Побережье Кесилора и Звездный Град. Уверен, бравые воины Союза уже решили вопрос с равшарами и сейчас говорят с царем скиарлов. Рейген Саламандр умен, он поймет необходимость в объединении. Алагар, – ученик мгновенно оживился и ловил каждое слово своего мастера, – ты отправишься на Побережье Кесилора и проследишь за тем, чтобы на переговорах не возникло непредвиденных обстоятельств.

– Да, мастер.

Йоши направился к выходу, Азилур и Рокшас следовали за ним.

– Спустя два дня мы встретимся на скалах Звездного Града, – заключил Архимаг, – это будет последним шагом в создании альянса.

Алагар так и остался меж статуй, чувствуя себя ничтожнее муравья. Он думал, что идет крутой, тернистой тропой к истинному величию и бессмертию, но все, чего он добился, это презрения и отверженности. Даже его магическое искусство осквернено злой силой. Не сразу до Алагара дошло осознание того, что Танриль тоже не спешила уходить.

– Знаю, я не заслуживаю того доверия, что оказывает мне мастер после всего, что я сделал, – начал Алагар, – но будь уверена, Танриль, я не подведу.

Подруга закусила губу и с усилием встретилась взглядом с красными глазами человека, с которым они в далекой юности предавались порывам страсти.

– Ты способен на многое, Алагар, – скробным тоном сказала она, – это я знаю наверняка. Природа наделила тебя большой силой духа, именно она и зажгла сердца стольких людей и заставила их следовать за тобой, пусть ты их и вел на смерть. Но, я знаю, несмотря на все темные пути, которыми ты шел, тот человек, которому я поверила и с которым была готова отправиться хоть на край света еще есть в тебе. Пусть же он скорее вернется! Ты нужен Ранкору, Алагар, нужен такой, каким был всегда, до того, как скверна Азрога и честолюбивые помыслы не завели тебя на гибельный путь. Ты нужен мне.

Не дав ему и слова сказать, она развернулась и скорым шагом, едва не выбежала из зала. Ему уже за сотню, и только сейчас Алагар начал понимать, какое место судьба отвела ему в истории жизни народов Ранкора.

Глава 24: «Побережье Кесилора»

Скалгор, оплот рыбоголовых жителей Побережья Кесилора. Неприступная крепость, сложенная из стали и камня, за зубьями и бойницами башен которой стояли бесчисленные катапульты и баллисты. Береговая линия, над которой возвышались стены форта в две сотни метров, была уставлена армадой бесчисленных военных фрегатов, обитых стальными пластинами, а носы их были без всяких прикрас вооружены острыми чугунными клиньями, предназначенными для того, чтобы на таран пробивать вражеские суда. Возле доков, разумеется, было множество рыбацких лодок, торговых лавок и жилых лачуг, в которых ютились те, для кого не нашлось места в стенах форта. Трое мужчин, кажущихся насекомыми на фоне крепостных стен, ждали, пока огромные звенья цепей не прокрутятся, а подъемный механизм не отворит стальные ворота, которые бы не смог высадить с лету и дракон. Из-за врат вышел скиарл, одетый в серого цвета балахон, в руке он держал посох, похожий чем-то на отросток кораллового рифа. Это был придворный маг и советник Рейгена Саламандра и его кровный брат – Рейдар.

– Если мои догадки верны, – произнес он, – вы прибыли в наши края в качестве послов из Союзных земель.

– Верно, – сказал Глоддрик.

Шаабан сделал перебирая четки, дополнил:

– А также несем слово Илгериаса и надеемся на неравнодушие братьев в суровый час.

Эрлингай сделал шаг вперед и подвел итог:

– Нам нужна аудиенция с Саламандром.

Придворный маг их повел путаными коридорами Скалгорской крепости. Флагов было минимальное количество, лишь один – морской змей, вылезший из морской пучины, в каждом коридоре глядел на идущих со щитов. По большей части стены были увешаны самострелами, арбалетными болтами, а также всевозможными видами холодного оружия. Где-то попадались бочонки с горючим маслом или взрывной смесью, которые отлично подошли бы для того, чтобы кидать их на головы атакующих замок. Глоддрик и Эрлингай слышали, что искусственный огонь скиарлов горит даже на воде, но убедиться в этом случая им не представлялось, поскольку за время их жизни Союз с Побережьем Кесилора ни разу в войну не вступал. В тронную залу стража их пропустила, не сказав ни слова, присутствие Рейдара было безусловным пропуском к властителю покорителей морских просторов.

Рейген Саламандр был воплощением рода существ, называемых хладнокровными. С каменно-спокойным лицом он, сцепив руки в замок, неотрывно смотрел перед собой. Его трон был лишен роскоши – голый камень, устланный жесткой тростниковой циновкой. Стены ничем не были расписаны – голый камень да факелы и тот же герб народа побережцев.

Воины подошли к трону, но их не следовало просить оставаться на почтительном расстоянии в десять шагов. В Глоддрика, воспитанного на идеях защиты власти короны Союза, было напрочь вбито уважение к правящему классу.

– Саламандр, – сказал Глоддрик.

– Да направит Илгериас сынов народа твоего в трудный день, – сказал Шаабан.

Эрлингай отсалютовал ему, выхватив фамильный меч и, склонив голову, сказал:

– Мы прибыли, чтобы…