Позывные «Соты». С красной строки. Книга I

Звенит телефон, разыскивают главного инженера, спрашивают, тогда будет кран, и почему до сих пор нет какой-то машины.

За столом кроме Курелюка – главный инженер Григорий Васильевич Быта, секретарь объединённого парткома, начальник планово-производственного отдела.

Юрий Борисович говорит о подчинении, о тех, кто призван решать все вопросы строительства.

– Заказчик дороги – Министерство путей сообщения. главное управление в Тынде. Строительство осуществляет Министерство транспортного строительства, свой главк в Тынде, Главбамстрой. Имеется три строительных участка – Западный, Центральный, Восточный. Генеральный подрядчик – Ангарстрой, город Братск. Все остальные строительные организации – так называемые субподрядчики. Имеется управление по нашему, Западному участку.

Станции строят шефы, подчинение – по принадлежности. Ростовчане подчиняются Минтяжстрою, вернее, даже не главку, как краснодарцы и ставропольцы, и не самому министерству, как грузинский участок, а строительному тресту №7, что также затрудняет роботу – как лишние шестерёнки, которые к тому жe дают сбой.

– О планах. Пo генеральному плану первая очередь посёлка. должна была войти в эксплуатацию в 1982 году, В связи с тем, что строители дороги опередили план на год и четыре месяца, она должна быть сдана к концу 80-го года.

Это работы более чем на одиннадцать миллионов pyблей.

А к началу 1979 года выполнено работ только на 2 с небольшим миллиона. В 1978 году план был всего 600 тысяч рублей и при всех трудностях его перевыполнили вдвое. На 1979 год ориентировочный план ещё ниже – 500 тысяч рублей. А для рентабельной работы отряда в 240 человек он должен быть не менее 1600 тысяч т.е. в три с лишним раза больше!

Вce знают, что такое план – это и фонды, и материально-техническое снабжение – всё. И если выполнение плана в условиях БАМа требует немалых усилий, и не только физических, то чего требует его перевыполнение! И как быть с контрольными цифрами сдачи очереди? Через сколько лет можно подойти к ним, перевыполняя планы даже?

– Вопрос финансирования. Вы спрашиваете, почему у нас постоянно нет денег да счету, хотя планы выполняются и перевыполняются.

Мы работаем на хозрасчёте. Но промышленное строительство планируется нам по северной, 15-ой зоне, а гражданское – по ростовской, 6-ой. Естественно, и то, и другое обходится по местным, северным условиям.

А разница – ну, к примеру, в стоимости одного кубометра бетона. По ростовской зоне он стоит 70 рублей, а по северной – 130. И все другие материалы, и оплата роботы – соответственно.

– Но ведь растёт расхождение между затратами и финансированием! – недоумеваю я.

– Нет, все затраты учитываются и идут общую стоимость.

– Зачем такая путаница, непонятно.

– В середине 1978 года было указание – до нового года, временно, разрешить оплату по местным условиям. Хорошо бы решить этот вопрос не временно, а раз и навсегда. – Вот я всё время слышу, что Ростов не пoмoгаeт с кирпичом, с плитами и так далее. Но ведь основные поставки должны идти от Ангарстроя?

– Шефствующие организации должны были поставить людей и специальное строительное оборудование, которым не располагают строители железных дорог – например, машины для асфальта. На деле же шефы поставили практически всё оборудование, и значительную массу строительных материалов, если не основную.

Самый больной вопрос для нас – это кирпич. С железобетоном вопрос решается, а кирпич на остаток работ нам необходим более 9 миллионов штук кирпича, В 1978 году получили от Ангарстроя 660 тысяч, а от Ростова 153 тысячи. И всё. Гоним нулевые циклы. Июнь, июль и август практически стояли. В 1979 году нам необходимо хотя бы 2,5 миллиона.

– Соседям лучше помогают их области и республики, больше уделяется внимания. Всё, что выделялось нам обкомом, облисполкомом, —70% оседало в тресте, на БАМ не отправлялось. Даже договор о кирпиче, который был подписан вышестоящими организациями, трест не выполнил, мотивируя тем, что не дают вагонов, и т. д.

По решению обкома Красносулинский завод выделил нам 120 тонн арматуры. Эту арматуру получил трест и выделил нам всего 15 тонн. Шахтстрой выделил нам два КрАЗа, один отправили нам, другой оставили.

– В мае 1978 года вышло постановление об оказании помощи БАМу. Было записано выделить нам два башенных крана, мы не получили ни одного.

Для очистных сооружений нам необходимо 30 плит. Выделили их нам. Но рacпopяжением замначальника главка отдали эти плиты на Комбайновый завод. Они там до сих пор лежат не смонтированными. А у нас бы стояли уже. Часто трест посылает сюда неликвиды, которые нам просто не нужны. Было выделено 2000 метров плитки – осела в тресте. В майском же постановлении было решено выделить экскаватор для строительства канализации, в наши-то морозы до сих пор удобства во дворе. Нет экскаватора у нас.

– Что касается легкового транспорта. Выделили нам «волгу». Заменили на «газик». И ему нашли применение в тресте,

– Нас должен снабжать Ангарстрой, потому что все лимиты, все фонды получает Министерство транспортного строительства, и никакой переадресовки фондов нет. Вот поэтому идет тут перепалка, а в результате страдает дело. Конечно, железка сейчас ушла ва Даван. Но самая-то кропотливая работа осталась, самая кропотливая, чтобы этот вот посёлок сделать так, чтобы действительно вспоминали Ростов-Дон. Сейчас нам давай 200 тысяч в месяц кирпича, и мы пока просуществуем. Потому что сваи у нас есть, железобетона нам хватит, отделочные материалы это здесь не такой большой процент.

Кирпич и только кирпич. Вот краснодарцы – они перешли на объёмное домостроительство, это их и спасает, нo 600 тысяч они yжe получили. У них два дома, и мы с ними меняемся на сваи, торг ведём, мы говорим – три вагона кирпича, они говорят, два, у нас нет трёх. Нy, мы согласны и на два, лишь бы обеспечить участок, чтобы дело не стояло.

– Сваи есть, будем меняться, а потом, может, и сваи будем искать.

– Натуральное хозяйство.

– Детский садик надо было строить свой. Надо было добиться. Руководство не дало, потому что обслуживать некому. У краснодарцев, у них весь штат за счет крайисполкома. А раз штат – тут yж выделить машину с продуктами легче. Люди приехали с детьми и тут нарождались. 170 человек с рождения до 14 лет! Родилось человек 12 у ростовчан.

И опять – главная забота, главная боль – о производстве. о работе, о будущем посёлка.

– В 1979 году у нас в основном спецработы. Нужно, чтобы наш трест, наш главк, они этот вопрос не упустили. Чтобы обязали всё-таки спец. организации оказать эту помощь, понимаете?

А иначе мы своими силами котельную никогда не сделаем. Если очистные сооружения, там монтаж технологический небольшой, там можно и своими силами разобраться и сделать, только наладку вызвать из Ростова, там хорошие наладчики, и по водоразборным тоже, то котельную надо только оттуда, иначе мы завалим котельную, а котел нам в том году обязательно надо пустить, хотя бы один котёл. Понимаете, там четыре котла, а нам пустить хотя бы один. Мы тогда в постоянную эксплуатацию пустим дома.

Я слушала, и мой блокнот распухал от записей. Конечно, часть вопросов можно и необходимо решать в Ростове – на Дону. Но мне кажется, что многие затронутые здесь вопросы – и планов, и финансирования, и фондов, и материально-технического обеспечения стройки, и шефской помощи, касаются не только посёлка Магистральный, не только ростовчан.

Люди работают с полной отдачей и со всей мерой ответственности за порученное дело, но они не в силах решить многие и многие проблемы, возникающие на стройке.

БАМ строит вся страна, столько городов и республик, столько министерств и ведомств! И столько досадных неполадок мешают этой огромной роботе!

Может, необходим какой-то надведомственный орган, скажем, Совет по БАМу который сломал бы злополучные ведомственные барьеры, как-то координировал и шефскую помощь, и перераспределение фондов, если это требуется, оперативно решал все возникающие вопросы.

БАМ будет ещё строиться не один год. БАМ – это стройка века. Давайте же строить на уровне века!

13. Лес рубят…

– Хотите поехать в Нию? – спросил как-то Курелюк. – Туда едут ростовские архитекторы, которые проектировали будущий Магистральный, авторский надзор. Они приехали посмотреть, что интересного у соседей,

Выехали мы ночью. Было зябко и хотелось спать. По через несколько минут я уже смотрела в окно автобуса, как заворожённая – не хотелось ни петь, ни разговаривать, ни даже думать ни о чем, только смотреть и смотреть на этот заснеженный лес, освещённый луной.

Снег от луны был чуть голубоватый, и длинные тени деревьев синели глубокой синевой. Покой стоял вокруг. Наш автобус только на миг нарушал эту тишину и уносился дальше – не спугнув, не рассеяв…

Мы ехали вдоль трассы БАМа, всё время вдоль этой трассы, и я представляла, какой здесь стоял напряжённый рабочий гул, когда её строили. Как валился лес на широкой просеке, и гудели моторы бульдозеров, подготавливающих насыпь, как метр за метром, метр за метром укладывались рельсы.

Какого это стоило труда, какого напряжения! И вот теперь снег укрыл и деревья, и рельсы, вписав, вобрав их в общую картину, привычную для глаз.

Мы ехали и ехали, и начало светать постепенно, сначала тени стали прозрачны, как будто от света таяла их синева, и наконец солнце осветило всё, высветило каждую ветку, каждую иголку на сосне, заиграло, отражаясь в снежинках.

Широкая просека тянулась, включая и железную дорогу с насыпью, и зимник, по которому шёл наш автобус, и по обе стороны его в беспорядке лежал поваленный лес. Стволы могучих сосен – у самой дороги, в чуть поодаль. Некоторые упали, пригнув стоящие рядом молодые деревья, да так и остались. Будто прошла лавина.

Что говорить, тайга должна была отступить и расступиться, но почему этот лес не вывозится, ещё руки не дошли? – спрашиваю я.

– Его никто не собирается вывозить, по проекту он подлежит сжиганию. Его аккуратно складывают в штабеля и поджигают.

– Почему его нельзя вывезти – в ту жe Грузию, например, откуда приходят в Нию строительные материалы, и где такой лес на вес золота? Или к нам, в Ростовскую область, откуда тоже идут составы со всем необходимым стройке? Почему нельзя отправлять взамен лес – теми же вагонами?

– Нельзя. вагоны, что приходят сюда, поступают в распоряжение этой дороги, их нельзя посылать обратно! Не хватает вагонов.

Сколько я слышала от строителей – такой лес пропадает, душа болит! Нo почему не болит душаa у тех, кто может и должен решить этот вопрос?

Очень мы богаты, если позволяем себе жечь миллионы кубов леса! А где-то падают с гулом «плановые» сосны, работают леспромхозы. Неужели нет путей решения этого вопроса?