Позывные «Соты». С красной строки. Книга I

Двери здесь не запираются. Стучу – никто не отвечает. Вхожу, стою посреди кухни. Никого, ну и положение! И тут в кухню выходит здоровенный парень, под потолок, и спрашивает:

– Вам КОГО?

– Софрона Петровича.

– Софрон Петрович, к тебе женщина!

Женский голос отзывается:

– Женщина? Ну, ты растешь в моих глазах,

– Я не по этой части! – кричу я из кухни, и они появляются в дверях одновременно, Софрон Петрович, молодой смуглый парень, черные волосы с проседью, и его жена – совсем девочка на вид, смеющиеся глаза, волосы длинные, лёгкое платье среди зимы.

Мы сидим за столом, меня кормят и расспрашивают, но я только машу рукой – что я, у меня всё обычно, вы о себе расскажите.

Приехали из Молдавии с одним сыном, он в школе учится. А второй родился здесь уже. Вот мы какие, смотрите – улыбается, видит, что человек хороший, никакого зла от него не будет, вот и улыбается! Вот мы какие черноглазые, в папу, и волосики уже большие…

Малыш смотрел на меня и улыбался – все вокруг улыбались, ласковый голос звучал, и крепкие отцовские руки держали его высоко-высоко. И он улыбался спокойно и счастливо.

А потом как-то незаметно мы снова начинаем говорить о главном – о стройке, о мостах, о том, ради чего приехали сюда эти люди из родной теплой Молдавии.

Софрон Петрович показывает альбом с чертежами:

– Смотрите – гриф на документации моста – «хранить вечно». Вечно хранить! Потому, что мост должен стоять всегда.

Какие это прекрасные слова – хранить вечно! И я думаю о своей работе, о своем месте в жизни. Невольно думается, когда сталкиваешься с чем-то вечным, выходящим далеко за привычные временные рамки.

И Михаил – так звали парня, что встретил меня на кухне, будто подслушал мои мысли.

– Вы, конечно, пишите, что хотите, вы можете писать, что угодно, a мы здесь работаем! Без дураков. Мы вкалываем. Вы знаете, что такое работать с железом на морозе?

Представляю, как трудно работать на морозе с железом.

Я так ему и сказала, что представляю. Он посмотрел как-то искоса нa мои руки, и мне захотелось спрятать их – рядом с его кулачищами они выглядели, мягко говоря, несерьезно.

– Вы, конечно, можете писать что угодно, у нас тут было-перебыло, и писатели, и журналисты, a мы – работаем.

– Да, – сказала я снова, – я вам завидую, у меня такое чувство всё время, – вот в вашей жизни есть БАМ. И у вас это теперь на всю жизнь останется. У меня же ничего такого не было.

– Да, у нас есть БАМ, а что вы напишете, нам всё равно. Хоть бы правду писали.

Я замолчала. На него набросились все – и его жена, удивительно милая и красивая женщина, и Надя, жена Софрона Петровича, и сам он, хозяин дома

– Что ты такое говоришь!

– Постойте. Знаете, Миxaил, если вы уважаете свой труд, надо уважать и чужой тоже. Если бы вы говорили конкретно, мы могли бы с вами поспорить. Вы ошибаетесь, если думаете, что у нас не работа, а так, прогулки при луне.,, И пишу я правду, но что об этом говорить.

У нас в Ростове строится дом для Радиокомитета. Все работники обязались отработать по неделе на отройке, И вот как-то пришли две женщины в перерыв, редактор и режиссёр, и говорят:

– А хорошо работать на стройке. Только одеться потеплей. Клади себе кирпичи до пяти часов, и всё, И ни о каких передачах не надо думать, и волноваться не надо, что не получается какой-то кусок. Есть поговорка – Легко только щи хлебать, да и то, обжечься мoжнo.

Я собираюсь уходить. Мы еще раз договариваемся с Софроном Петровичем, как он заедет за мной в ночь на понедельник в три часа, и я буду совершенно, совершенно готова, меня не придётся ждать на морозе.

Меня провожают, я иду по тёмному поселку через теплотрассу к себе в гостиницу, и всё думаю об этом разговоре. Конечно, это прекрасная и трудная работа – строить мосты. А тут – сколько раз берёшься, не выходит так, как хочется, и сомневаешься, и переделываешь, и ночей не спишь. Правду и только правду. Да я и не умею иначе! А всю ли? Всю, что знаю. Но незнание никого от ответственности не освобождало!

И надпись эта всё светилась у меня перед глазами – «хранить вечно».

Мост

Бамовцам

Он говорил о стройке века,
О капле своего труда, —
Есть мост в судьбе у человека,
Есть мост, и это – навсегда!

Профессий множество, конечно,
Но знаете, ведь неспроста
Есть штамп,
Чтобы хранили вечно
Документацию моста!

Вот он – бетоном и металлом,
Вот мера нашего труда!
А приходилось вам —
С начала,
Со сваи строить города?

И я ему тогда сказала:
– Нет у меня в судьбе моста.
Что до начал —
Всю жизнь с начала,
Как в пропасть —
С чистого листа!

– Совсем не лёгкая работа! —
Ему тогда сказала я…
А он:
– Да вы пишите, что там,
Но уж хотя бы без вранья!

И ночь моя была бессонной,
Был спор с самой собою крут:
Его – металлом и бетоном,
А чем останется мой труд?

Ведь даже в простоте сердечной
Не отыскать и пары строк,
Где штамп, чтобы хранили вечно,