Поезд. Бремя танцора

– Не способствовала. Как раз мы уезжали на юг. Знаете, в отличие от Баскаева, у меня очень мало времени. В частности, на отпуск. В тот день… я плохо помню тот день, но мы уезжали утром. Скорее всего, в тот день укладывали вещи.

– А с бывшей свекровью какие у вас отношения?

– Обыкновенные…– как можно безразличнее ответила она, но от Корсукова не ускользнуло, что сделано это было с усилием.

– У неё другое мнение. Она говорит, что Вы регулярно закатывали скандалы, чтобы не давать ребенку общаться с ними и погибшим Баскаевым.

– Послушайте, Вы переходите всякие границы! Я вообще не понимаю, какое это все имеет отношение к делу! Я не обязана любить ни отца ребенка, ни его семью. Ребенок остался со мной, и мне решать, когда ему с кем видеться и зачем!

– Успокойтесь!

Лицо её наливалось тёплым румянцем, видимо, следователь задел за живое. Впрочем, размышлял Корсуков, ничего удивительного в этом нет. Баскаев был слишком отстранённым от дел мирских. А этой женщине, в глазах которой видна железная хватка, вряд ли интересны чужие философские искания.

Как человек импульсивный, скорее всего, он вспоминал о сыне спонтанно, чем невыносимо выводил из себя эту дамочку.

…Постепенно она остывала и успокаивалась, и минут через пятнадцать уже говорила без ехидства, злорадства и излишнего негативизма. Из её скупых объяснений Корсуков узнал, договорившись предварительно, что это не для протокола, что Баскаев изрядно пил, что и послужило причиной развода. Отсутствие денег – это лишь одна из причин. Пьянство с периодической депрессией, нетерпение к окружающим, он даже избивал сына, если тот начинал громко плакать. Поймите, говорила она, смотря на него полными от вызванных воспоминаниями слез, это был невыносимый человек, и я не хотела, чтобы он и дальше отравлял наше существование. Я привозила к его родителям Ванечку (так зовут их сына), но старалась это делать, когда он уезжал. Его я не видела совсем, я вообще отошла уже от этих кругов, богемы (повторение зигзага презрительной улыбки на лице), так только, редкие звонки. Поэтому я совсем не удивлюсь, что у него случился творческий кризис, и он… Ну, сами понимаете.

– Понимаю. Прекрасный способ самоубийства, не находите?

– Не понимаю, о чём это Вы?

– Спасибо, если что-то понадобится, я Вас вызову.

Беседа с бывшей баскаевской женой оставила у Корсукова неприятное впечатление.

Она что-то не договаривала. Интересно, много ли она выиграет от его смерти? Единственно – сына. Баскаев в последние годы, по словам его матери, активизировался в этом направлении. А дамочка хотела выйти замуж за границу. Кажется, и жениха нашла. Конечно, эти вопросы в лоб Корсуков не поставил, но отчасти в скоропостижной смерти Корсукова есть выгода и для неё. Не нужно спрашивать его разрешения на вывоз ребенка за границу, и вообще всё становится гораздо проще… И это странное настаивание на версии самоубийства и его депрессии… В её интерпретации это был какой-то монстр, избивающий ребёнка…

11.

– Колечка, милашечка…– теребила Лариса непослушные кудри. Они стояли в коридоре, из дальней комнаты маленькой двухкомнатной квартиры доносились не вполне трезвые голоса.

– Да пропусти ты, дай раздеться!

– Солнечный мальчик…

– Ты пьяна, как ты можешь…Труп Лео ещё не остыл, – нервно огрызался Коля, пока она стягивала с него промокшую от дождя куртку.

– Да, наверное, конечно…Девочки, пойдемте на кухню! – крикнула она собравшимся. – А ты раздевайся, проходи.

В комнате обсуждали в который раз показания свидетелей. Ребята горячо жестикулировали, возмущаясь тупостью милиции. Коля сел на диван и начал молча пить водку.

– Кто рассказал? – спросил он у сидевшей рядом Кати.

– Да Рафик Ларисе звонил.

– А синяки на виске ничего не значат? Нужно куда-нибудь писать, звонить, иначе они так это дело и закроют. Потом скажут, что он сам влил себе два ведра некачественной водки, задохнулся и утонул.

– В лёгких не было воды, – сказала Катя.

В коридоре раздался звонок в дверь.

– А, Женя, проходи, проходи, – встретила гостя Лариса. – Слушай, извини, что в прошлый раз такая была. Со мной такое редко происходит, спасибо, что помог.

– Ну что ты, не стоит благодарностей. А это Верочка, – Женя любезно улыбнулся и прошёл в комнату с какой-то девицей.

– … так это и доказывает, что он не мог утонуть. Они там все тупые, что ли? Нужно требовать повторной экспертизы, дополнительное расследование, а мы тут сидим, сложа руки, и ничего не делаем. Помещение у нас уже практически отобрали, Лариса устроена хореографом-руководителем временно, пара-тройка месяцев, дело закроют, а нас выгонят, – кипятился Коля, жестикулирую руками, как бы помогая ими подбирать слова.

– Да упокойся ты, в конце концов! – крикнула на него Лариса. – Что ты всех заводишь, нужно выработать тактику. А ты всегда лезешь, как мальчишка, на рожон.

Коля вспомнил, как Лео учил входить в воздух, уменьшаясь до точки, чтобы ощутить его колебания, чтобы потом снова расшириться до размеров вселенной. Последней фразой Лариса превратила его в точку. По глазам он понял, что оскорбил её женское самолюбие своей грубостью. Значит, она мне будет мстить, внезапно пришла в голову скверная мысль. Точка, которой он был, ощутила вибрации недоброжелательности. Рядом с Ларисой стоял какой-то хмырь, смутно припоминаемый им с многочисленных тусовок. Кажется, мы знакомы. Но почему она его пригласила? Или он случайно мимо шёл и зашёл? Да ещё с какой-то подругой совершенно непотребного вида, с заслюнявленным именем «Верочка» .

– Я согласен с Колей, этого дела так оставлять нельзя. Вообще, нужно раздуть как можно больше шумихи вокруг этого дела, – очень спокойно начал Женя.

– Прессуху подключить? – спросил кто-то.

– А что, и прессуха в ход пойдет. Может, выпьем и немного расслабимся? О конкретных ходах поговорим чуть позже.

Женя явно был каким-то чужим, но страстно желал, чтобы его приняли за своего. Он начал травить анекдоты, внимательно наблюдая за всеми. Точка-душа Коли начала разворачиваться в линию и в пространство, и распирающая злость на собственное бессилие перед какой-то неведомой машиной возрастала с каждой секундой. Как она с ним любезничает, просто прелесть, думал он, глядя на Ларису, которая, кажется, действительно почувствовала игривость со стороны Жени и с благосклонностью её принимала.

– А может, потанцуем? – предложил кто-то.

– Давайте. Под старенькие, без лишних децибеллов.

Коля все подливал и подливал себе водки, даже танцевать не хотелось. Потом очень неуверенной походкой направился на кухню. У окна стоял Женя.

– Все успокоиться не можешь?

– Что-то вроде того.

– Слушай, а кому он мог мешать?

– Я не знаю.

– Политика, бизнес?

– Какой бизнес, он на новые джинсы не мог заработать!

– Ну, бывает, что и миллионеры с заплатами ходят. Чтобы не светиться. А этот друг его, как его…

– Рафик. Не, он с ним со школы знаком. Да он нам постоянно то аппаратурой поможет, то с кем-нибудь договорится…

– Всяко бывает, дружба дружбой, а табачок врозь. А жена у него где?

– Развёлся. Выставила с чемоданчиком. Ещё зимой. Вот о мальчишке, конечно, тосковал.

– Может, не там мы собаку ищем… Над чем он работал последнее время?

– А ты поймешь ли? – с сарказмом спросил Коля. Не нравился ему этот тип.