Шабашник

– Спасибо… Это там «Работа всем!»?

Охранник ничего не ответил, просто коротко кивнул.

Перед матовой дверью за ресепшеном, больше похожим на безвкусную вазу или на пьедестал раковины умывальника, сидела заразительно искусственно-улыбчивая девушка.

Сергей кивнул, протянул ей папку с документами:

– Доброе утро. Я, вот, с Дорохово. Отработал.

– Здравствуйте! Вы за расчётом? Будьте добры, давайте документы, – девушка вышла из-за стойки и, цокая высокими каблуками, как ямбургская лебёдушка, проплыла за блестящую фурнитурой молочную матовую дверь.

Сергей сел на роскошный кожаный диван, который очень одиноко смотрелся на пустом этаже. Ряд одинаковых закрытых дверей без табличек, неестественно яркие светильники в потолке и отсутствие эха заставляли подумать, что оказался на заброшенной космической станции или в секретной лаборатории. Только неуловимо летучая цементная пыль напоминала о том, что всё происходящее вокруг естественно и обыденно.

Девушка вернулась и, лучезарно улыбаясь, с каким-то полупоклоном придержала дверь, приглашая Сергея пройти внутрь кабинета. Кабинет оказался просторным помещением с лапидарной обстановкой: два обтянутых белой кожей кресла, белый же большой письменный стол, на котором стоял моноблок с заклеенным белой изолентой логотипом. Позади громоздился стеллаж, плотно заставленный папками-регистраторами без пометок на корешках. В углу возвышался барный стул.

За столом сидела та же ассирийская Алана, которая два месяца назад отправила его на работу. На её бейджике в качестве должности было написано «тавассуль». Она отставила в сторону стакан с томатным соком, который пила через трубочку.

– Сергей Чулымов? Здравствуйте! – посмотрела на него так, как будто случайно узнала в толпе старого приятеля и очень рада встрече. – Ну как вы? Отработали? Устали? – её голос напомнил голос воспитательницы из детского сада, которая присела на корточки перед плачущим из-за улетевшей бабочки ребёнком. Но воспитательницы не смотрят детям прямо в глаза холодным и пристальным взглядом.

– Не столько устал, сколько по дому соскучился. Всё же работа там монотонная – хочется сменить обстановку, – осторожно ответил Сергей.

– Понимаю, конечно. Нет, на самом деле вы молодец – отработали добросовестно, без нарушений режима и нареканий со стороны руководства. Думаю, уже в следующую вахту мы будем рассматривать Вас кандидатом на должность бригадира.

– Звучит заманчиво. Но теперь я бы хотел отдохнуть немного, отдышаться, так сказать.

– Да, Вы правы. Ближе к делу! Давайте посчитаем сколько у Вас приходится под расчёт. Итак, начнём. Значит, за комнату в общежитии будет триста пятьдесят рублей в день, а за…

Сергей встрепенулся, словно очнувшийся от дремоты пассажир на лавочке, когда его электричка уже захлопнула двери:

– Подождите, но я думал, что проживание оплачивает работодатель, разве нет?

Алана широко открыла глаза, склонила голову набок и надула губки. Снова воспитательница, которая на этот раз не даёт ребёнку есть червяков.

– Работодатель не оплачивает, а предоставляет вам жильё. Эту часть ваших забот мы просто взяли на себя.

Сергей на это ничего не ответил. Он понял, что это было только вступление к монологу, который надо дослушать до конца. Алана же ждала его реакции, но, так и не дождавшись, кажется, чуть смешалась, но продолжила, всё так же глядя в глаза:

– Вы только не думайте, что мы взяли лишнего! У нас с арендодателем заключён оптовый договор на эксклюзивных условиях. Вы сами подумайте, это ведь Москва! Думаете, вы бы нашили тут с ходу жильё за девять тысяч в месяц? Опять же место рабочее вам искать не пришлось, его для Вас нашли мы, а за эти услуги не взяли ни рубля!

Алана снова ждала вспышки возмущения от Сергея по крайней мере на то, что Дорохово ни разу не Москва, а триста пятьдесят рублей на тридцать один день несколько больше, чем девять тысяч. Но не дождалась.

– Итак, за спецодежду полторы тысячи будет, но когда вы на следующую вахту поедите, то сможете работать в ней же! Медицинская книжка обошлась в три с половиной, но и она ничего не будет стоить в следующую вахту. Сергей, вы заметили, что в медкнижке Вам поставили местом жительства Московскую область? Это тоже важно, ведь если бы там числился ваш родной город, то пришлось бы пройти больше обследований – по меньшей мере, вы избежали посещения областного тубдиспансера, а это местечко то ещё. Это тоже благодаря нашему прямому договору и добрым отношениям с медицинским центром. Так, ещё еженедельный аванс в тысячу рублей…

Сергей наконец не выдержал:

– Так сколько же я получу-то в конце концов!

– Не надо кипятиться! Давайте посчитаем. У вас получается пятьдесят четыре рабочих дня по одиннадцать часов каждый, то есть пятьсот девяносто четыре часа. Умножаем на девяносто пять и получаем пятьдесят шесть тысяч четыреста тридцать рублей. Вычитаем проживание, медкнижку, спецодежду и авансы… Получается, что двадцать пять тысяч пятьсот тридцать рублей будет перечислено на Вашу карту в течение пяти рабочих дней. По всем вопросам можете звонить мне в любое время суток!

Сергей понял, что нужно сказать:

– В следующий раз я хотел бы снова на этом же объекте работать – уже знаю, что к чему, не надо будет заново учиться, начальство запоминать, да и привык я там уже. Мой сменщик ведь после Нового года заканчивает?

Алана недоуменно посмотрела в календарь:

– Да, что-то около того… Но Вы нам позвоните заранее, пожалуйста, числа двадцать пятого, хорошо? Чтобы мы знали – рассчитывать на Вас или нет.

– Да, конечно.

– И не забывайте, что место бригадира у Вас в кармане, а там почасовая оплата намного выше и ещё премирование!

– Я знаю. Спасибо, до свидания.

– Всего Вам доброго!

Сергей встал со стула и ровным шагом вышел из кабинета. Не оглядываясь на улыбающийся ресепшн, прошёл к лифту и только тогда, когда вышел из здания, сел на лавочку. Хорошо, что он сюда приехал не за длинным рублём, а от греха подальше. За два месяца вахты он получил столько же, сколько можно заработать за месяц обычного графика, никуда не уезжая из дома. Видимо, потому столица у нас и златоглавая, что всё из людей выжимает. Был ли смысл скандалить и что-то выяснять с этой Аланой? Только бы себя накрутил. Пусть думают, что он сюда ещё вернётся, а то кто их знает – может, через пять дней никакой зарплаты не придёт, а это их ООО, зарегистрированное на слабоумного алкоголика, потерявшего два месяца назад паспорт, себя объявит банкротом. Тогда – привет. Поэтому лучше синица в руках.

***

Хотя настроения никакого уже не было, но важный пункт оставался незакрытым. Красная площадь. Как иначе? Был в Москве и не видел Спасской башни Кремля? Побывал в столице и не поклониться Могиле Неизвестного Солдата? По Третьему Риму ходил, а Василия Блаженного не посетил, Минину с Пожарским в ответ не махал? По Белокаменной гулял, а Мавзолею не салютовал? Засмеют. И сам потом жалеть будешь – когда ещё тут окажешься? В обязательном порядке надо пройдись по легендарной брусчатке. И чем-то хорошим, однозначно позитивным хотелось отвлечься, приложить к душевной ссадине спасительный великодержавный подорожник. И всё равно до поезда ещё много времени. Не на вокзале же сидеть до вечера, когда кругом Москва?

Доехав на бесплатном автобусе обратно до метро, Сергей подошёл к осанистому высокому мужчине в белых не по сезону брюках.

– Здравствуйте, уважаемый! Не подскажите, как лучше отсюда до Красной площади добраться?

Мужчина оглядел Сергея с ног до головы, хотел было что-то сказать, но оборвался и почему-то посмотрел за его правое плечо:

– Если до самой Площади, то лучше до станции Китай-город. Но если уж приехали в Москву, то побывайте в Третьяковке. Даже если вам это не очень интересно, то потом детям расскажете.

Сергей молчал, мужчина немного стушевался и продолжил:

– Поезжайте до станции Третьяковская, а там разберётесь. После Третьяковки идите по Лаврушинскому переулку до конца, а потом по мосту через реку на Болотную набережную и площадь.

– На ту самую Болотную?

– Да, ту самую. Там действительно стоит побывать. Потом по набережной к Москворецкому мосту, а там уже и Васильевский спуск. В принципе, всё самое важное в Москве можно за полчаса увидеть.

– Спасибо за совет! Так и сделаю.

***

В Третьяковскую галерею выстроилась огромная очередь, выходившая далеко за территорию огороженного дворика галереи. Сергей было пристроился в конец очереди, но, простояв минут десять, понял, что на одну только очередь уйдёт минимум полчаса, а ведь если потом просто пройтись по галерее, то тогда уже ни на какую Площадь времени не останется. С досадой он вышел из очереди. Интересно, в этот ноябрьский скверный будний день тут стоят туристы или москвичи? Если это горожане, то наверняка не те, что в белых офисах нюхают пыль и сосут через трубочку, а те, которые берут от этого города лучшее, что в нём есть. Оказывается, таких много.

Позади него очередь уже продолжилась десятком граждан, которые недоумённо посмотрели вслед уходящему Сергею, а потом сдвинулись вперёд.

На тротуаре по правой стороне Лаврушинского переулка меняли плитку, нескольких зданий были завешены фальшфасадами. Суетились рабочие, казалось, бегавшие наперегонки со своими тележками вокруг штабелей этой самой плитки и что-то кричали друг другу: то ли невнятно, то ли не по-русски. Сергей дошёл до конца переулка, перешёл реку по мосту – издалека виднелся памятник Петру Первому. Странный памятник человеку, который терпеть не мог Москвы и потому перенёс столицу, чтоб оттуда всем грозить. И странный памятник русскому флоту на реке, через которую можно шапкой перекинуть. К тому же смотрелось это сооружение, будто великан в рыбачьей шаланде приплыл на стройплощадку или если бурлак с картины Репина, но только со зверским лицом, тащит за собой остров по никому не ведомому пути. Вот, кстати, и памятник Илье Ефимовичу стоит. Нормальный, обычный, красивый и уместный.

Под мостом стояла гружёная песком баржа. Из песка торчали совковые лопаты, на черенке одной из которых висела серая бейсболка. По течению проплыла мятая зелёная пластиковая бутылка из-под пива.