Шабашник

– Нормально, значит. Можно будет и после работы сходить.

– Ну, это если у тебя желание останется. Но вообще – да, некоторые ходят. Но ты много провианта не набирай, у тебя с питанием, как у столовского, проблем не будет. И мне с тобой гружёным плестись нисколько не интересно, – Александр торопливо посмотрел куда-то к выходу. – Ладно, я тебя у касс подожду.

Ассортимент магазина вовсе не удивил Сергея, в Кирове такие магазины было на каждом углу. Только некоторые товары были местными, а в основном всё то же самое, привычное и общероссийское. Сергей взял только пакет пряников и кефира неизвестного ему местного производителя – хотелось сравнить со своим, вятским.

Александр нервно топтался у столика, над которым висел портрет супервайзера магазина. Бригадир что-то писал на телефоне, поэтому снова не заметил, как к нему подошёл Сергей – тому пришлось кашлянуть, чтобы напомнить о себе. Александр снова встрепенулся, как огорошенный.

Из магазина по обочине асфальтовой дороги Александр шёл впереди, бравурно жестикулируя руками, будто помогая себе. Пока что они шли по окраине посёлка, переходящей в дачный посёлок: блестящие сайдингом под каменную кладку коттеджи стояли вперемешку с обшитыми выцветшей вагонкой домами. Наличники на окнах перемешались со стеклопакетами, а секционные ворота на дистанционном управлении соседствовали с полукруглыми воротами, которые делались для лошадиной оглобельно-дуговой запряжки, а не для автомобиля с плоской крышей. Только спутниковые тарелки указывали, что это дома одной, текущей эпохи.

– Вообще у нас работать можно, многие возвращаются снова. Я вот, скажем, три вахты подряд отработал на конвейере, а теперь вторую вахту бригадиром. Доплачивают немного, но приятно, – Сергей с трудом успевал за увлекшимся Александром, который шёл налегке. – И опять же, почёт! В моём родном Ртищево столько не заработать, хоть тресни. Домой приезжаю, как король! И столица рядом – многие через эту вахту в Москву перебрались, – Александр повернулся вполоборота к Сергею и, может быть, подмигнул. Но это не точно, Сергей в потёмках не разглядел. – Пока вахтуешь – там спросишь, тут узнаешь, здесь услышишь. Две месяца отработал, деньги получил и уже куда-то вписаться можно. Не так, как дурачки провинциальные думают, что ты приехал и сразу тебе всё… Нет. Ты разведай, пойми что к чему и иди туда, где тебя не обманут, а дадут заработать. Тут ведь как – выжимают обычно из людей все соки, а потом выбрасывают – Россия большая, ещё понаедет!

Александр остановился, как будто заметил, что Сергей уже запыхался. Окинул его каким-то отеческим, доброжелательным взглядом:

– Надо искать места, где понимают, что кадры решают всё! Что лучше держаться одного, но проверенного и стабильного, чем чтобы каждый раз какой-то новый косячник. И пусть этот стабильный будет немного дороже обходиться, но зато на него положиться можно! Такие места найти сложно, но можно – один мой знакомый, тоже бывший вахтовик, в такое место как раз вписался. Тебе по секрету хочу сказать, что сам я доработаю эту вахту и попробую в Москве устроится – предложили одно место хорошее, а если там не выгорит, то ещё раз сюда двину. Так сказать, – он показал рукой куда-то вперед, – плацдарм у меня тут.

Они пошли дальше по дороге, вышли из посёлка и оказались на пустыре, за дачами. Проходили мимо заросшего борщевиком сплошного металлического забора в три метра высотой. За забором виднелся огромный особняк – смесь ангара для самолёта и карельской лесной избушки. Огромный и несуразный. Ворота были открыты – четыре джипа КИА стояли на лужайке, в углу которой, рядом с верандой, стояла полая тракторная покрышка полная пустых бутылок из-под водки. Александр с ухмылкой сплюнул:

– Это наши дальневосточные друзья-хозяева оттягиваются, как умеют. А они умеют! Очень нашу водку любят, до визгу поросячьего – Александр махнул рукой остановившемуся было Сергею, подзывая к себе. – Ты на них ещё наглядишься, успеешь. Особенно утром на раздаче. Ладно, пошли, а то кто их знает – ещё орать начнут не по-нашему.

Дальше шли через садоводство. Тут хребтами стояли обёрнутые плёнкой гидроизоляции усаживающиеся деревянные двухэтажные срубы, высящиеся своими остовами над скромными летними садовыми домиками, которые тут стояли с тех времен, когда советскому труженику стали давать по шесть соток на брата. Чтобы советский труженик не позволял душе лениться даже во время заслуженного отдыха.

Сергей вспомнил, как в детстве из кассетного магнитофона два стройных вкрадчивых мужских голоса пели добрую нравственно-экологическую песню о том, как они поехали помогать своему другу Евгению Ивановичу строить дачу на заброшенном участке, который Евгения Ивановича угораздило купить. В песне рассказывалось о том, что этот самый Иваныч терпит лишения ради того, чтобы свить гнездо детишкам в каком-то таком же, как Дорохово, не слишком отдалённом от Москвы месте. Не обращая внимания на неудовольствие кредиторов, несмотря на то, что от майской прохлады его гложет радикулит, а от переутомления шалит сердце, он продолжает таскать под мышкой стройматериал и, изнутря согреваясь, прочно строит на радость своей доченьки Маришайки дачу. Песня заканчивалась бодро и обнадёживающие – авторы нисколько не сомневались, что дача будет построена и вокруг неё зацветет сад. Может быть даже вишнёвый. Сергей криво усмехнулся, представив себе, как сегодняшняя Марина Евгеньевна ищет покупателя на эту дачу, чтобы сделать свой малый, но убыточный бизнес немного более ликвидным и вскоре запущенный сад вырубят, а маленький домик снесут равнодушные строители…

Нет, Сергею не было жалко наплевавшего на коммунистические принципы простоватого и наивного Евгения Ивановича и в сущности такую же простую, беспринципную и наивную Марину Евгеньевну – ему было досадно от того, что мечты человеческие, высокое стремленье дум и скорбный труд обычным удобрением, навозом перегнившим бросают в гряду благодарные потомки, чтобы на этой почве взрастить свои такие же беспринципные и простые колосья.

Александр продолжал:

– Я по столице вообще уже который год ошиваюсь. Вот не поверишь – когда приехал, то думал, что всё – сходу билет счастливый вытянул! Устроился в фирму строительную, маляром вписался – они мне и с жильём помогли, и денег вперёд дали и первую зарплату я получил больше обещанной – шоколад! Даже договор трудовой составили, правда, в нём была минималка прописана. Мы сперва не поняли зачем это надо было делать, если мужики до этого не первый месяц вообще без договоров работали.

– А вы официально в той же организации продолжили числиться? У нас в городе даже у крупных частников такая история – дробят предприятие на несколько маленьких контор и, с одной стороны, получают всякие налоговые льготы, а с другой стороны к ним нет претензий со стороны проверяющих. И всегда съехать можно…

– Тут не в этом дело, погоди пока. Ну, думаю, ладно. Проходит месяц, я счастливый, работаю, а платят только половину – говорят, что в банке какие-то проблемы: счёт там какой-то заморозили, потому что он неправильно был оформлен. Потом через месяц снова половину, но обещают, что через месяц вот прямо всё и ещё и с процентами. Ладно. Через месяц, мы как раз завершили объект и ждём, что нас перекинут на другой. В понедельник никто не приехал и телефоны молчат. До обеда ждали, а после в офис поехали своим ходом. Охранник на проходной нас не пустил, говорит, что они ещё в пятницу съехали. Тут мы репу-то и стали чесать… И это ещё всё бы, но тут мне из дома звонят, говорят, что на моё имя пришло письмо из банка и в письме требуют выплат по потребительскому кредиту. Оказывается, я полтора миллиона взял… И вот я такой миллионер без регистрации и без денег на вокзале стою – куда деваться? Каких концов искать? Хоть в бега подавайся! Но, слава богу, компетентные органы выяснили, что мои бывшие работодатели с менеджером банка были дружны и вместе с ним кредиты получали. По тем паспортам, которые они у нас для заключения договора брали. Много, говорят, народа обули, – Александр как-то мечтательно вздохнул. – Всё благополучно завершилось. Кто-то бучу поднял – дело и закрутилось. Их в оборот взяли, всех обманутых подняли и мне только заявление написать было надо. Одно плохо, что из-за этих молодчиков мне кредит по-настоящему уже не взять – я в самом чёрном списке неплательщиков, а чтобы из него выйти, мне надо в суд подавать. Но это ладно, если что, то найду время, придумаю что-нибудь. По сути-то, я не виноват вовсе. Но по бумагам…

Короче, оказался без рубля в кармане на вокзале. Учитывая, что мне дома-то не больно рады будут. Сунулся сюда. Оно, конечно, пришлось попахать, как раб на галере – два месяца вообще без выходных, но зато стабильно и надёжно. Отвахтовал. Немного, но зато сполна получил и вернулся обратно к себе уже при деньгах, немного родню успокоил. А потом опять сюда. Ну, не хочу я, чтобы как в Ртищево, пахать за пятнашку.

Они подошли к воротам лагеря, зашли на КПП. Саша о чём-то поговорил с охранником, казавшимся самым представительным, приглашающе махнул Сергею:

– Пропуск тебе завтра сделают, а пока проходи под мою ответственность.

Немного сжавшись и оглядываясь по сторонам, Сергей прошёл громоздкий турникет, немного скрипнувший на излёте. Александр уже стоял на улице:

– Пошли, что ли, получишь бельё.

Они прошли к стоявшему рядом двухэтажному зданию, в фойе которого на истрёпанном дерматиновом кресле сидела с виду очень несчастная женщина. Александр наклонился к ней, показал рукой на Сергея и что-то сказал. Та с нескрываемым презрением ушла за лаковую дверь, сразу вернулась и протянула Сергею свёрток. В нём были простынь, наволочка и пододеяльник. Александр был очень доволен:

– Через две недели сможешь принести, сдать в стирку, а взамен новое получить.

Сергей благодарно кивнул женщине, но тут же пожалел об этом – кастелянша посмотрела на него, как на врага, который сжёг родную хату.

Пока шли от здания лагерной администрации куда-то тёмными аллеями, Сергей удивлялся непонятным торчащим из земли высоким жердям. Они были слишком тонкими, чтоб быть столбами, и слишком прямыми, чтобы быть антеннами.

– Александр, а что это за столбики такие торчат?

– Столбики-то эти? Это ж флагштоки! На них когда-то пионеры флаги поднимали, чтобы потом было чему салютовать. В других лагерях, кстати, работяг даже на зорьки гоняют. Они там зарядку делают, считаются и тоже какое-то знамя поднимают. Хорошо, что у нас до этого ещё не додумались.

– А ты не в курсе, этот лагерь давно закрыли?

– Не, не знаю. Сюда стали рабочих заселять с тех пор, когда завод построили, а это десять лет назад было. Что тут до этого творилось, я без понятия. Разве что в столовой спроси – там должны местные работать. Хорошо, конечно, завод этот преобразил местность, много рабочих мест создал.

Но я тебе, Серёга, скажу – очень я жалею, что Союз распался. Тогда по крайней мере порядка больше было и простой работяга знал, что он не без присмотра, что ему не дадут пропасть. И в мире с нами тогда считались! Сейчас вот, кажется, тоже начинают уважать, но это всё не то. Мы тогда со всей Землёй «на ты» были, нас боялись, потому что знали, что мы сильные, беспощадные и слов на ветер не бросаем.

Сергей согласно кивнул:

– А сейчас не то, что боятся, а больше не хотят связываться, как с трудным подростком, который малышей обижает – его бы в колонию отправить, так он справку из психдиспансера покажет. И по голове такому не настучишь, потому что не положено, но и безнаказанным оставлять тоже не годится вроде. Потому брезгуют нами, а не боятся.

– Вот-вот. Раньше ведь как было? Мы им водородную бомбу, а они нам нейтронную! Они нам Шаттл, а мы им Буран! Они нам Уэйна Гретцки, а у нас Третьяк! Теперь они нас, как капризных малышей, в своей комнате заперли и гулять не пускают, а мы им на это характер показываем и ужинать ихними яблоками с пармезанами не желаем. Вот хрен ли тут эти корейцы открылись? Нет бы «Рубин» какой, а?

– А я недавно видел телевизор Рубин. Вернее, Rubin. Интересно, это одно и то же?

– Да какая разница, внутри всё равно сплошной Китай. Одно имя только осталось, одно название, а заводы отданы китайцам или, вот, корейцам. Нерусским, короче. Но всё равно наша страна – страна огромных возможностей и возможности эти надо реализовать. Ну вот, всё, пришли.

Они поднялись по крыльцу двухэтажного здания, похожего на поликлинику в райцентре – большое и когда-то оформленное чем-то вроде мозаики фойе, а направо и налево – комнаты.

– Вот, я здесь живу – открыл Александр первую слева дверь. – заходи.

Комната была разделена поперёк шторой. В передней части стоял стол, небольшое кресло, сканер и ноутбук. Вторую часть комнаты наглухо закрывала штора.

Сергей подал Алесандру документы, тот их отсканировал и протянул в ответ ключ:

– Это от восьмой комнаты. Иди, располагайся. Завтра к девяти провожу до завода, а то ты дорогу не знаешь и всё равно у тебя пропуска нет. Немного позднее начнёшь работу – так тебе же хорошо: солдат спит, а вахта идёт. День пойдёт в зачёт, не беспокойся.

Сергей стоял, ожидая продолжения.

– Завтра тебя к Светке отведу, она администратор в большой столовой – решит, куда тебя – на большую или малую. У них и там, и там народу не хватает. Светлана любит на себя напустить, но ты её не бойся– она хоть и дура, но добрая. И попа у неё классная такая, сердечком.

Выходя из комнаты Александра Сергей в дверном проёме столкнулся с миловидной женщиной лет тридцати пяти-сорока, еле запахнувшейся в бело-голубой халат – пояс свисал и полы придерживала только её прижатая к груди рука. Женщина виновато посмотрела на него снизу вверх и прошмыгнула мимо. Дверь захлопнулась.

Он пошёл по коридору в правый сектор здания. Нашёл восьмую комнату, толкнул дверь – открыто. В ней стояло три двухъярусные кровати: две вдоль правой стены и одна у левой. Слева же стоял холодильник.

На верхнем ярусе стоящей у окна слева кровати лежал человек. Он присел, свесив ноги с кровати. Он был одет в майку и производил странное впечатление – лицо человека под шестьдесят, но тело подтянутое, крепкое – не у каждого в сорок лет такое бывает.

– Добрый день! Меня Сергей зовут, я только что приехал. Разнорабочим на кухне буду.

– Здравствуй! Очень рад знакомству! Я Андрей, тоже работаю в столовой. Извини, я сейчас трансляцию матча слушаю – после пообщаемся, хорошо? Пока можешь располагаться внизу – только это не занято. Самое козырное тебе досталось, у окна. Завидую даже.

– Да, конечно, спасибо.

Сергей разложил скарб в тумбочке, сложил рюкзак и сумку под койку, заправил кровать и, сложив руки за головой, улёгся поверх одеяла. За окном холодный дождь поливал тёмный заросший парк и ветви деревьев опускались под тяжестью воды почти до самой земли, до серых тропинок, пересекающих поросшие ковылём поля, которые когда-то были радующими глаз пионерии газонами. Теперь это были удручающие глаз деклассированного пролетария заросли.