Шабашник

– А нам долго ещё идти?

– Устал? А я надеялась, что ты выносливый, – озорно скосила глаза Светлана. – Нет, вот уже, считай, пришли. Она указала рукой на здание, которое единственное стояло не вдоль дороги, а поперёк – мимо него шестиполосная магистраль давала угла и упиралась в проходную, которая противоположна той, через которую на завод зашли Сергей с Александром. – Вот в те двери выгружают продукты, а из этих дверей уже готовую еду везут в большую столовую.

Сергей остановился, чтобы оглядеть сваренную из арматуры рампу со швеллерами.

– По ней мальчики загружают боксы с готовой едой. С непривычки тяжело, но не боги горшки обжигают, а ты, я вижу, всё схватываешь на лету. О, а вот и Альмира! – Светлана махнула рукой кому-то в тёмный дверной проход.

– Сюда идите! Нечего мне больше делать, как с вами там лясы точить, – на пороге появилась невысокая худощавая женщина лет пятидесяти с накинутой поверх плеч зелёной куртке-спецовке, из-под которой выглядывал белый халат, надетый поверх вязанной серой кофты. – Я ещё заявку не набрала, а вы тут шастаете. Ты мне из этого парня лодыря не делай!

– Иди к ней, теперь она твоя начальница.

Когда Сергей подошёл к Альмире, та крепко, по-мужски, пожала ему руку.

– Здравствуй. Меня Альмира зовут, я кладовщик. Со мной «на ты» – так удобнее.

– Доброе утро. Рад знакомству. Меня Сергей зовут.

– Значит, будешь Серёжа. Ты, надеюсь, не псих?

– Это как? – Сергей ждал каких-то разъяснений, но Альмира молчала и каких-то рамок понятия «псих» не обозначила. Сергею пришлось смириться и ответить:

– Вроде нормальный. По крайней мере, не буйный.

– Этого я и ждала, это хорошо. В армии служил?

– Нет, не взяли.

Вместо стандартного вопроса: «Почему?» или какой-то «остроумной» шутки, Альмира только изучающе и будто немного с сожалением оглядела его фигуру.

– Разберёмся. Лишь бы истерик мне тут не устраивал, – он залезла в карман куртки, достала оттуда пару рабочих печаток. – Держи вот, надевай и пойдём. Мне мясную разморозку надо в порядок привести – только что машина пришла. Лёша разгрузил, а теперь ты мне всё по полкам разложишь.

Мясной разморозкой называлась комната, склад, где размораживалась, дефрострировала то есть, рыба, курица, говядина и свинина, чтобы на следующий день мясники работали с податливой продукцией. Помещение это было небольшим, три метра в длину и два в ширину с низким потолком. Справа и слева вдоль стен стояли трёхъярусные полки.

– Так, дорогой мой, рыбу тащи сюда вот… Да не бери ты помногу, по одному лотку – мне не надо, чтоб ты завтра руки по полу волочил. Вот так, да, аккуратно. Один на другой ставь, не стесняйся, – приказы Альмира отдавала чётко, спокойно, но так, что никакой возможности возразить не было.

– Хорошо, с рыбой мы покончили. Теперь тащи курицу, нам шесть коробок надо. Да, их вот сюда грузи, над рыбой полка. Молодец. Сколько курицы осталось? Всего пять коробок? Да не может этого быть!

Альмира вышла, сама пересчитала курицу, которой действительно оказалось только пять коробок:

– Ну вот, придётся ещё заказывать. Куда вот им… Ладно. Бери свинины две коробки и ставь вот сюда… Это же говядина! Ты свинину и говядину не различаешь? Ну вот тебе и раз, прислали мне на голову! – Сергею стало очень стыдно, что он не разбирается в таких банальных вещах. Но стало и досадно, что с него этого знания требуют – не мясником же он сюда пришёл работать, а грузчиком. Эти противоположные чувства как будто промелькнули на его лице, Альмира сжалилась:– Ладно, раз уж принёс, то ставь одну коробку туда вот, на верхнюю полку, а эту неси обратно. Да, бери то, другое мясо, которое в зелёной упаковке. Эх, горе ты моё луковое.

Внимательно глядев полки и сверившись со списком, Альмира вышла из комнаты для дефрострации.

– Хорошо, теперь пошли в сыпучку.

Они прошли мимо коридора холодильных камер, мимо горы картонных коробок, мимо горы сваленных в кучу поддонов.

– Так, ну-ка, бери этот мешок сахара и понесли его скорей в овощной цех – там нормальные весы. Теперь бери эти две чеплашки, – Альмира протянула ему две жестяные ёмкости, в каких обычно на столовской раздаче лежат гарниры. – Давай, в одну надо десять с половиной сахара, а в другую -двенадцать. Да осторожней же, ёлки-палки! – Сергей лишком усердно размахнулся полным сахара ковшиком и немного сладких и липучих кристаллов упало на пол. – Я только вчера тут прибралась, все полки с Лёшей передвинули – не хватало, чтоб ты тут опять всё сахаром засыпал.

За этот день Сергей узнал много нового. Он научился отличать свинину от говядины, стал правильно открывать мешки, аккуратно надрезая и выдёргивая нитку. Узнал, что ставить в холодильник горячий суп, компот и гарниры можно и они от этого не протухнут – от этого может испортиться холодильник, но если холодильник не твой, то и забота не твоя.

Ещё он познакомился с Лёшей, который работал котломойщиком. За день перекинулся с ним парой фраз – поговорить времени не нашлось, но и тех фраз было достаточно, чтобы понять – он человек неординарный: работал в высоких армейских ботинках, себя просил называть «Брэдом», говорил нарочито гэкая, сдабривая речь излишним и от того неестественным суржиком. Широкоплечий, высокий, с прямой спиной – он очень несуразно смотрелся с пенной губкой в одной руке и двухведёрной кастрюлей в другой. Не под стать это было ему. Но представить себе его с автоматом или на олимпийском пьедестале тоже не получалось, однако вот если во фраке, в накрахмаленной белой рубашке и с застывшей широкой улыбкой в дверях ресторана, метрдотелем этаким, то выходило в самый раз. От него веяло какой-то надёжностью, уверенностью, но это была не кичливая и вызывающая самоуверенность гуся из подворотни; это не была надёжность старого казака из былинных времён, который выстраивает мир вокруг себя; в случае Лёши это была внутренняя самодостаточность и безотходная самоокупаемость. Из-за этого он казался крепким, но вялым.

Вообще, пообщаться по-хорошему не получилось не только с Лёшей, – сo всеми остальными обитателями кухни удалось только познакомиться: с разухабистыми мясниками, которые у себя в цехе нарезали вёдрами гуляш, месили бочками фарш и формовали сотни котлет под удалой драм-н-бэйс; с тремя Татьянами, две из которых работали в горячем цеху, а третья была пекарем; с похожим на пирата поваром-заготовщиком Юрой и его коллегой Ириной; с неунывающим су-шефом Олегом, в шкафчике которого почему-то висел распечатанный на принтере портрет Гитлера и с шеф-поваром Светланой, которая была совсем не похожа на шеф-повара, с Семёном, администратором этой столовой, который обладал высоким ростом, атлетичной фигурой и каким-то вельветовым басом.

Когда вечером Сергей разбивал на макулатуру картонные коробки, то наслушался сплетен и слухов.

Он узнал, что у Светланы, администратора большой столовой, была квартира в Верее и муж, который, наверное, очень её любил. Светлана была женщиной импозантной и во многом уникальной. Будучи невысокой и плотной обладательницей раскосых глаз, она была счастливой обладательницей попы абсолютно уникальной и невиданной формы. Сердечком, как единодушно сошлись все ценители этой части женского организма. У неё всегда была короткая стрижка с длинной чёрной чёлкой и густо, ото всей души накрашенные глаза, которые она автоматически строила всем находящимся в радиусе поражения мужчинам безо всякой задней мысли. Эффект получался противоречивым. Юра по ней сох, Олег с грустью цокал языком, а Семён рассматривал её как удивительное произведение природы, мол, дивны твои дела, Господи! Это дело господне всегда ходило на шпильках, носило самые отчаянные и приятные во всех отношениях наряды, состоявшие из сплошных рюшек, фестончиков и кружев. Администратором она стала исключительно благодаря тому, что Татьяна, управляющая столовой, приходилась ей родной тёткой и более некомпетентного администратора представить себе было трудно. Но работникам столовой она нравилась, потому что человеком она по природе своей была простым, добрым и ни до чего ей не было дела.

Семён, администратор пищеблока, тоже едва ли был профессионалом высокой квалификации – половину рабочего дня он травил анекдоты в кабинете с шефом и су-шефом, чтобы потом повторить их в курилке поварам, а во второй половине дня пропадал где-то, как говорил Лёша: «на территории». О его возможной очень тесной связи то ли со Светланой, то ли с Татьяной, а может быть и с обеими, судачили все, кому ни лень. Так или иначе, но на свою должность он занимал надёжно и тоже полностью устраивал своих подчинённых.

Татьяна, управляющая обеими столовыми, была сумрачной женщиной под пятьдесят. Грозным и принципиальным демиургом она ходила по столовой и нахохлившейся букой сидела в кабинете. Считала свою работу фронтом обороны Москвы, себя политруком Клочковым и из своих работников мечтала сделать таких же панфиловцев, готовых грудью лечь. Но так как в её случае речь шла не об обороне столицы, а всего лишь о работе столовой и выслугой непосредственно её, управляющей, перед вышестоящим руководством, то самым страшным последствием провала работы кухни могло быть разве что увольнение этой самой Татьяны. Поэтому работники такого командира не любили и за глаза подличали. Допустим, большую радость в коллективе вызвал тот факт, что во время отпуска Татьяны в Сочи шли проливные дожди, море штормило и за две недели её пребывания там температура ни разу не поднялась выше восемнадцати градусов. В то время как в Дорохово стояла прекрасная солнечная + 25 погода, а комфортность климата внутри коллектива поднялась до небывалых дотоле высот. Многие посетители отметили, что и гречка стала будто рассыпчатей, и от риса пахнуло сливочным маслом, а вкус компотов обрёл неведомую дотоле глубину.

Грубый, деспотичный, да попросту плохой руководитель, оказывается, очень важен для коллектива. Он важен так же, как важна ложка дёгтя в бочке мёда, мозоль на мизинце левой ноги и маленький гвоздик в ботинке – когда их нет, чувствуешь себя поразительно хорошо. При этом все кухонные процессы справлялись таким же превосходным образом, но теперь не из-под палки, а с воодушевлением и из любви к профессии. Некоторые говорили, что без Татьяны не было бы порядка и отсутствуй она больше двух недель, то все бы испились и изворовались. Но мы не знаем, не было времени проверить. Да, при Татьяне был порядок по принуждению, а в отсутствии Татьяны был порядок добровольный. При Татьяне пили и воровали с горя и от безысходности, а почему пили и воровали без Татьяны мы установить не можем – слишком краток был этот миг. Наверное, никто даже и украсть ничего не успел.

Как-то так и прошёл первый рабочий день Сергея, в конце которого он пошёл за пропуском к Светлане.

– Ну, как тебе? Понравилось у нас? – та сидела в кресле нога на ногу акцентируя и поигрывая ручкой, словно сигаретой.

– Нормально, работать можно.

– Ну, вот и хорошо. Я очень довольна, что ты так органично и уверенно вошёл в наш тесный коллектив, – плавным, каким-то кошачьим движением она достала из папки маленький квадратик заламинированного картона. – Вот твой пропуск на месяц – не потеряй.

– Спасибо.

– Да не за что. Завтра приходи уже к восьми утра.

– Хорошо, конечно. Всего доброго!

– Да, пока! – Сергей вышел из кабинета, стараясь поскорее закрыть дверь, но чтобы без хлопка. Его смущало это показное благорасположение и было совершенно непонятно, как на него реагировать. С такими мыслями он проходил мимо мойки, когда оттуда его окликнули:

– Постой, Серёжа! Подожди меня. Я сейчас закончу и, если ты не против, хотел бы составить тебе компанию на обратном пути в общагу.

– Ну, ладно…, – Сергей был удивлён обходительному, но в то же время уверенному и твёрдому тону. Ещё бы ничего, если бы таким тоном говорил какой-нибудь университетский декан, главный редактор газеты средней руки, владелец адвокатской конторы или ещё кто-то в этом роде. Но когда так изъяснялся человек в заношенной майке и полиэтиленовом фартуке, старательно очищающий от остатков присохшей гречки полугарнирную гастроёмкость…– Я только на улицу выйду, воздухом свежим подышу. Ты ведь не долго? – Сергею хотелось этим «ты» нивелировать риторическое преимущество Андрея.

– Да, я уже скоро, – Андрей принял это «ты» даже не моргнув глазом, как должное, хотя Сергей годился ему в сыновья.

– Хорошо, я тогда пойду?

– Конечно! Буквально через пять минут я буду у проходной.

На проходной охранник внимательно посмотрел на пропуск Сергея, а в открытый рюкзак только сделал вид, что заглянул. Видимо, на досмотр его поставили как самого молодого – остальные три находящихся на посту охранника что-то воодушевлённо обсуждали, сидя за небольшим столиком и до проходящих мимо им не было никакого дела. Мониторы камер видеонаблюдения находились в другом, противоположном углу комнаты и были совершенно беспризорны.

– Надеюсь, я не заставил себя долго ждать? Вы с Сашей как сюда шли?

– Вдоль трассы.

– Наверное, он хотел тебе показать самый простой и запоминающийся путь. Но вообще мы редко этим маршрутом ходим, ведь там машины ездят, а поэтому шумно, пыльно, грязно, а иногда и страшно. Там мы ходим только тогда, когда по лесу идти невозможно: весной, когда снег тает или зимой, когда снега по пояс. Или после ливня, когда в лесу грязи по колено – тогда уж точно по асфальту идти, а асфальт – это трасса. Но лесом лучше – короче выходит. Да и душой там как-то отдыхаешь, полной грудью дышишь.