Лето придёт во сне. Приют

Занятие получилось унылым и скомканным, зато мне хватило времени, чтобы выбрать окно, через которое будет удобнее проникнуть с улицы и которое можно открыть незаметно для других, так что день всё равно прошёл не зря.

А на завтра я сделала ещё кое-что, чего делать до этого не собиралась.

После уроков, спустившись на первый этаж к раздевалкам, я увидела идущего мне навстречу Дэна, с кучей книг и тетрадей прижатых к груди. Дэн был полностью сосредоточен на том, чтобы удержать на весу эту кипу, и меня не замечал.

Не знаю, что на меня нашло, возможно, задуманная вылазка в церковь придала храбрости и наплевательского отношения к приютским правилам, но я вдруг решила, что настало время расставить точки над «и» в нашем с Дэном общении.

Не сбавляя шага, я выхватила из сумки планшет и уткнулась в него, словно чем-то там донельзя увлечённая. Но, бросая взгляды из-под ресниц, проследила, чтобы нагруженный учебными материалами Дэн оказался прямо у меня по курсу.

Столкновение произошло как по-писаному! Опущенной головой я врезалась прямиком в стопку тетрадей и книг, отчего они вылетели из рук Дэна и живописно рассыпались вокруг нас, хлопая страницами.

– Ой, извини! – воскликнула я так, чтобы слышали окружающие, и, присев на корточки, принялась собирать упавшее.

Как я и ожидала, Дэн тоже присел, чтобы помочь мне, и, когда наши головы оказались рядом, я шепнула, не поднимая глаз:

– Почему не пишешь?

– Дайка, обстоятельства изменились, – таким же быстрым шепотом ответил Дэн. – Потерпи.

Но я не хотела терпеть и ждать неизвестно чего. Поселившийся во мне дух бунтарства требовал жертвы.

– Мы тебе оставим записку сегодня. Обязательно прочитай. Это важно.

– Прочитаю, – через секундную паузу пообещал Дэн/ – Только насчёт ответа…

Но я уже поднялась на ноги, держа в руках собранные книги, дождалась, когда Дэн тоже выпрямится, протянула их ему. И только сейчас заметила, что он изменился. Чуть отросшие пряди волос и косая чёлка уступили место короткому ёжику, лицо покрылось ровным загаром, свидетельствующим о том, что там, за пределами приюта мой друг много времени проводил на открытом воздухе. Вроде бы он даже немного похудел и вытянулся. Я вдруг вспомнила, что у Дэна в феврале был день рождения, а значит, ему уже шестнадцать лет.

Спохватившись, что мы уже долго стоим, глядя друг на друга, я сунула охапку книг в руки Дэну и заспешила прочь, ликуя в душе. Ликовала, конечно, и от своей находчивости, но в основном от того, что Дэн сказал: «Потерпи». Значит ли это, что он не собирался прекращать наше общение, что ему просто мешали некие обстоятельства, те самые, которые, как он выразился, изменились? Если так, то можно и потерпеть!

На радостях я сразу кинулась разыскивать Яринку, чтобы сообщить ей хорошую новость, но в корпусе меня перехватила Агафья. С подозрением всмотревшись в моё раскрасневшееся лицо, она сухо сообщила:

– С тобой желает поговорить Михаил Юрьевич. Надеюсь, ты ничего не натворила?

Как будто натвори я что-нибудь, Агафья не узнала бы об этом первой!

– Нет, сударыня. Он хочет поговорить прямо сейчас?

– Не он, а Михаил Юрьевич, – строго поправила меня воспитательница. – Да, только что связался со мной. Идём.

Недоумевая, я засеменила следом за Агафьей. Обычно Голова и я беседовали по четвергам, в четыре часа дня, и я не ожидала, что мой педантичный кавалер вдруг изменит этой привычке.

Едва я водрузилась на высокий вертящийся стул, который, словно норовистый жеребец, всегда норовил меня не то скинуть, не то умчать в случайном направлении, как Голова возник на мониторе со скорбно поджатыми губами.

– Здравствуйте, – неуверенно пискнула я, гадая, что может означать его печальный вид. Неужто нашёл другую невесту и теперь, скрепя сердце, собирается сообщить мне эту ужасную новость?

Стало смешно, и, чтобы сдержать улыбку, я тоже поджала губы.

– Здравствуй, Даша, – покивал Голова и сразу перешёл к делу: – Я слышал о печальном случае в вашем приюте.

Я поморгала.

– Вы о самоубийстве?

Неужели женишок срочно связался со мной, чтобы выразить соболезнования?

– Увы, да. Очень некрасивый инцидент! Такое пятно на репутации заведения!

Боковым зрением я заметила, что Агафья, как обычно восседавшая за соседним столом, нервно дёрнулась.

Не зная, что можно ответить Голове, я неопределённо двинула плечами.

– И в связи с этим я счёл себя обязанным поговорить с тобой, – продолжал он. – Поскольку чувствую ответственность за твоё воспитание. Я ещё не спрашивал, пойдёшь ли ты за меня замуж, но мне кажется, что ответ очевиден, раз мы продолжаем общение, не правда ли?

Я только кивнула, дивясь про себя мужской самоуверенности.

– Поэтому, я считаю себя вправе, – зудел на одной ноте Голова, – слегка корректировать твоё поведение. И сейчас хочу поговорить о твоём общении с мальчиками из вашего приюта…

– Но я не общаюсь с мальчиками… – начала я, но Голова поднял ладонь, призывая меня к молчанию.

– Конечно не общаешься. – Он позволил себе снисходительную улыбку. – Тебе ведь ещё нет даже двенадцати лет. Но со временем тебя обязательно начнёт интересовать противоположный пол. Возможно, понравится какой-нибудь мальчик, и ты станешь ловить себя на том, что всё чаще обращаешь на него внимание…

Я покосилась на Агафью со скрытым злорадством: посмеете вмешаться, сударыня? А то мы тут, кажется, позволяем себе лишнее. Точнее, пока Голова позволяет, но и я не заставлю себя долго ждать.

– Михаил Юрьевич, – спросила я, надеясь, что это будет выглядеть детской непосредственностью, – вы боитесь, что я могу забеременеть до нашей свадьбы?

Агафья снова дёрнулась, а Голова умолк на полуслове. Потом, кашлянув в кулак, строго спросил:

– Я тут интересовался программой вашего обучения, и мне кажется, что вы ещё не должны были проходить… кхм… способ… э-э-э… зачатия детей.

Я старательно захлопала ресницами:

– А мы и не проходили. Просто я же из дикарей и давно всё знаю.

Ну что, дядя, всё ещё хочешь на мне жениться?

Агафья, наконец, перестала изображать отстранённость, повернулась ко мне всем корпусом и метнула яростный взгляд. Но меня уже несло – дух бунтарства не унимался.

– Не беспокойтесь об этом, Михаил Юрьевич, – для убедительности я прижала ладонь к груди, – вряд ли мне здесь понравится какой-нибудь мальчик, я считаю, что рожать следует от взрослого самца, уже имеющего детей, чтобы было видно, какое потомство он может дать.

Это я озвучила принцип, по которому в Маслятах разводили охотничьих собак. Вязать молодую суку лучше с кобелём, от которого уже были получены хорошие щенки.

У Головы смешно приоткрылся рот, Агафья застыла с выпученными глазами. Хорошо-то как!

– Эм… ну что же, – женишок обрёл дар речи, – я вижу, что тебе объяснять ничего не нужно. Таким образом, буду надеяться на твой разум. Увидимся на следующей неделе.

И Голова поспешно пропал с экрана.

Изо всех сил стараясь не улыбаться и выглядеть невозмутимой, я повернулась к Агафье. Воспитательница продолжала таращиться на меня так, словно видела впервые.