Лето придёт во сне. Приют

– Тихо!

А когда девочки замолчали, уставившись на меня, на цыпочках подбежала к двери и выглянула за неё. Если честно, то сделано это было лишь для того, чтобы придать вес словам, которые я собиралась сказать.

– Вот что, – убедившись, что коридор пуст, я повернулась к девчонкам, которые после потасовки выглядели весьма живописно: раскрасневшиеся, лохматые, в помятых платьях и с бесенятами в глазах. – Если кто-то слышал наш шум, он мог позвать Агафью. А она сначала накажет всех, а уже потом будет разбираться. Поэтому давайте-ка приведём себя в порядок… Ну или если хотите жаловаться, то идите…

Настуся едва заметно покачала головой и, осторожно поднявшись на ноги, стала приглаживать руками выбившиеся из косы пряди. Зина, наоборот, вскочила резко, метнула на меня злой взгляд и вытянулась на своей кровати, закинув руки за голову. Яринка вернулась на подоконник. Оглядев притихшую, но не ставшую менее враждебной компанию, я решила, что должна с этим что-то сделать. В конце концов, это же я принесла новость, которая стала катализатором ссоры. А Агафья очень тонко чувствует настроения в своей группе, и никакие размолвки, произошедшие между девочками, обычно от неё не ускользают.

Но меня опередила Настуся. Наверное, ей стало неловко из-за своего недавнего поведения, и она решила объясниться:

– Я не хотела так… про ту девушку. Не хотела оскорбить её память. Просто из-за этого… такого вот поведения, другим тоже плохо! Если бы моя мама сначала вышла замуж за папу, а потом… ну детей взялась заводить, всё было бы иначе.

Яринка искоса глянула на неё, буркнула:

– Откуда ты знаешь, как там всё было? Может, твой отец не хотел на ней жениться?

– Может. Но ведь она тогда не должна была… – Настуся покраснела, но продолжила: – Не должна была позволять ему… Ну вы знаете.

– Да уж знаем, – перебила Яринка. – А может, он её обманул?

– Может, – совсем тихо ответила Настуся. – Но всё равно я этого никогда не пойму.

– Я тоже! – подала голос с кровати Зина. – Моя мать ведь не лучше. У неё уже был муж, а она спуталась с этим… с иноверцем. Зачем он ей сдался? Из-за неё я сейчас здесь и вот такая вот… нерусь!

– Ты очень красивая, – осторожно заметила я.

– Ага! – Зина злобно дёрнула себя за иссиня-чёрную косу. – Знаю, как называют таких как я, – ублюдки! Ну и кому я буду нужна?

– Но ведь ты-то как раз нашла себе жениха. – Настуся присела на краешек Зининой кровати.

– Жениха… – горько усмехнулась Зина, – Я просто согласилась на первого, кто предложил, потому что боюсь, что других не будет.

– Тебе хоть кто-то предложил. А мне до сих пор никто…

– Предложит ещё, – попробовала успокоить её я. – Ты же только-только стала невестой, впереди ещё уйма времени.

Настуся слабо улыбнулась, а Яринка тоскливо сказала, ни на кого не глядя:

– Вы злитесь на своих мам, потому что не знали их. Если бы знали… Мама лучше всех, она не может быть плохой… хоть какая.

Я торопливо заморгала, прогоняя непрошеные слезинки. Не надо про маму… Ещё слишком долго до того дня, когда я смогу выйти отсюда, чтобы начать искать её…

Вечером, после ужина Агафья собрала нас в гостиной, где уже в подробностях рассказала о том, что именно произошло ночью. Как я и ожидала, сплетни подтвердились – погибшая девушка была беременна, и уже на том сроке, когда это становится заметно, что наверняка и послужило причиной самоубийства. Об этих подробностях Агафья сообщила, слегка потупив взор и понизив голос, тем самым подчёркивая неприличие произошедшего. Девочки тоже опустили глаза. Мне подумалось, что каких-то месяца три назад, когда мы не были «девушками» от нас скрыли бы эту информацию, как постараются сейчас скрыть её от младших групп. А ещё я интуитивно чувствовала, что Агафья, несмотря на свой наигранно траурный вид, даже рада, что у её питомиц в самом начале их становления взрослыми перед глазами оказался такой наглядный пример того, что случается с нарушительницами приличий.

По дортуарам все расходились притихшие и напуганные.

Мы помирились с Настусей и Зиной. Никто не просил друг у друга прощения, не обнимался и не сцеплял в замок мизинцы, но разногласия были забыты, и, когда мы ложились спать, в дортуаре царила вполне мирная, даже уютная атмосфера.

Но я ещё долго не могла уснуть, думая о сестре Нюры и о парне, который ушёл из жизни, держа её за руку. Провалиться мне на месте, если это не любовь, о которой написано в двух последних книгах, переданных нам Дэном. Дэн… Опять накатила тоска. Дэн так и не дал о себе знать, Дэн не связывался со мной с момента своего возвращения с учений. Может быть, Яринка права и мне надо подойти к нему? Просто подойти, спросить и покончить с неизвестностью. Вот только после произошедшего сегодня, не будут ли хватать за шкирку любую девочку, осмелившуюся заговорить с мальчиком?

Мысли снова вернулись к погибшим влюблённым. А как общались они? Что делали, чтобы скрыть свою связь? Может быть, когда я думала об очередной вылазке в лес, об очередной переданной записке, в тот самый момент о чём-то похожем думали сестра Нюры и её парень? А сколько ещё воспитанников приюта думают о том же? Не может быть, чтобы только нам да погибшей паре хотелось запретного.

Как выяснилось, Яринка размышляла на ту же тему. Мы завтракали в столовой, лениво обсуждая до чёртиков надоевшее меню, когда она безо всякого перехода спросила:

– Как думаешь, где они встречались? Неужели тоже в лесу?

Я даже не стала уточнять, о ком она говорит, – погибшие влюблённые со вчерашнего дня словно ходили следом за нами, забыть о них не получалось ни на секунду.

– Вряд ли в лесу. Мы бы тогда, наверно, с ними хоть раз да столкнулись.

– А может, они – ночью?

– Слишком опасно.

Яринка с полминуты сосредоточенно смотрела в тарелку, а потом звонко хлопнула себя ладонью по лбу. На нас оглянулись.

– Я догадалась! – зашептала подруга, склонившись к моему уху. – Крыша! Они встречались на крыше!

– На нашей крыше?

– Ну да! Это же так просто, как мы сами не додумались? Они по ночам сбегали из корпусов и залезали на крышу. Там нет камер, и снизу ничего не видно, хоть всю ночь сиди.

Я прокрутила в уме такую возможность. Верно – крыша идеальный вариант для тайных встреч. Тут самое сложное – забраться по пожарной лестнице никем не замеченными. Но учитывая, что лестница располагается не со стороны подъездов, а с торца здания, то это вполне возможно.

– Надо подкинуть идею Дэну, – продолжала искрить энтузиазмом Яринка. – Это же лучше, чем писать записки.

– Если Дэн ещё захочет нас видеть, – грустно напомнила я.

– Захочет. А если нет, мы можем слазить на крышу и сами. Хоть разок. Посидим, посмотрим на звёзды, как той ночью, помнишь?

Конечно, я помнила. Тёмный лес, звездопад на фоне сосновых крон, наше обещание друг другу всегда быть вместе…

Это воспоминание придало мне уверенности. Как бы там не получилось с Дэном, но Яринку у меня никто не отнимет. Я кивнула ей:

– Давай, слазаем. Вот чуть-чуть всё утихнет, и слазаем.

Мы незаметно обменялись рукопожатием под столом и продолжили завтрак.

А уже к обеду наш новорожденный план пошёл прахом. Потому что в приют приехали хмурые дядьки в оранжевых комбинезонах и принялись возиться с камерами видеонаблюдения, протягивая к ним провода и меняя какие-то детали.

Мы наблюдали за ними, сидя на одной из скамеек возле школы.

– Вот гады… – безнадёжно протянула я. – Если теперь все камеры будут работать, то как мы летом в лес?

– Если днём, то не проблема, – мрачно буркнула Яринка. – У забора камер нет. А вот как ночью?

Но и это было ещё не всё. Закончив с камерами, дядьки вооружились какими-то громко и противно визжащими инструментами, которыми и подрезали пожарные лестницы на всех корпусах. Теперь дотянуться до них не представлялось возможным.

– Когда будет пожар, вы пожалеете об этом, – прошипела Яринка, непонятно, к кому обращаясь и беспомощно стискивая кулаки, – свернёте себе шеи!