Вместе обрести сейчас

В конце марта зарядили дожди. Никому не доложив, вооружившись зонтом и решительным настроем, я отправилась на разведку. Кто мог подумать, что ветер перемен забросит меня в этот город. Кто мог сказать год назад, что в один из дней я добровольно переступлю порог медицинского университета? Жизнь полна противоречий. Мысли о призвании спасать жизни неотступно роились в моей голове, пробуждая желание к действию.

Побывав в приемной комиссии, с целью получить информацию о поступлении, мне без долгих объяснений дали понять, что мои шансы на поступление равны нулю. Болтаясь в просторных коридорах здания университета, я обернулась, услышав протяжное эхо с тяжелым скрипом открывшейся двери. Один из членов приемной комиссии выглянула из двери как суслик из норки. Убедившись в том, что я ее заметила, она на цыпочках подбежала ко мне:

– Послушайте, как вас?

– Александра, – ответила я.

– Послушайте Александра, я могу помочь вам с поступлением в колледж при нашем университете, – полушепотом начала она. Сразу же, без вступительных экзаменов, даю стопроцентную гарантию, – разводя руками, сказала она.

– Как это, без экзаменов? – спросила я, заподозрив неладное.

– Ну, есть способ. Понимаете, о чем я говорю?

– Какой еще способ? – догадавшись, что она имела в виду, я нарочно спрашивала ее.

– Что же вы такая непонятливая, – теряя терпение, говорила она.

– Всего доброго, – бросила я, попрощалась и пошла к выходу.

Я не собиралась сдаваться. С расстроенным видом спускаясь по главной лестнице, обдумывая дальнейшие действия, меня окликнул женский голос: Саша!

– Ну что еще? – повернувшись, сказала я, подумав, что это тетка из приемной комиссии пытается меня догнать.

– Саша, Шнайдер… хорошо, что я тебя встретила. Не ожидала тебя увидеть здесь. Меня зовут Алла Николаевна Портнова[17 - Schneider (нем.) – портной. Зеркальные фамилии.]. Ты меня наверно не знаешь, а вот я тебя узнала сразу. Твое фото стоит на книжной полке в ее комнате.

После этих слов у меня мороз пробежал по коже. Мы еще не успели познакомиться с ней. Это была мама Ольги. Так вот где она преподает… В медицинском университете!

– Почему не заходишь к нам? – спросила она, посмотрев прямо мне в глаза. В этом ее «к нам» прозвучало глубокое одиночество.

– Я не…,

Перебив меня, она продолжала:

– Через месяц Ольге будет годовщина, полгода как… Приходи, посидим, помянем, – не торопясь сказала она.

– Хорошо, я при....

– Приходи обязательно, я буду тебя очень ждать, опять не дав мне договорить, сказала она, держа меня за локоть.

Глава 2

В назначенный день я стояла у подъезда Ольгиного дома, не осмеливаясь набрать на домофоне номер ее квартиры. Стоя у двери подъезда, я корила себя за то, что не сделала этого раньше. Мне было жутко неловко и стыдно за свой эгоизм. Я подхватила открывшуюся выходящей из подъезда старушкой дверь. Сегодня ровно полгода как Ольги не стало, но поднимаясь по лестнице, я кожей ощущала ее присутствие. Я зашла на ее территорию. Поднявшись на седьмой этаж, я наткнулась на приоткрытую дверь квартиры, из которой доносился едкий запах горелых блинов. Алла Николаевна ждала моего прихода. Чтобы не показаться невоспитанной, не успев дотянуться рукой до звонка, как из глубины квартиры донеслось гулкое:

– Санечка, заходи.

Как она догадалась, что это я?

– Добрый день, можно? – зайдя в квартиру, спросила я.

– Разувайся и проходи на кухню. Ай, тьфу ты, – видимо обжегшись о горячую сковороду, сказала Алла Николаевна. Скинув кеды и рюкзак, глазея по сторонам, я в прямом смысле слова впала в ступор. Я вошла в свою квартиру, да-да, в свою квартиру в Усть-Каменогорске. Типовой проект планировки Ольгиной квартиры один в один совпадал с планировкой моей квартиры. Ирония Судьбы. Двери во всех трех комнатах были заперты, кроме одной кухонной, откуда на паркет в коридоре ложилась тонкая полоска дневного света. Я на секунду предположила, что комната Ольги могла располагаться там же, где и моя комната, как тут с кухни позвала Алла Николаевна:

– Где ты там потерялась?

– Здравствуйте, – сказала я, показавшись в проеме кухонной двери.

– Здравствуй Санечка. Могу я так называть тебя? – спросила она под звуки шипения сырого блина, разливающегося по раскаленной сковороде.

– Ну, если хотите. Меня так дядя называет, – сказала я.

Высокая, приятная, на редкость стройная для своего возраста женщина в очках прямоугольной оправы в фартуке с крупными цветками ромашек надетом поверх брючного костюма оттенка аспарагуса. Она вернулась домой с занятий немногим раньше меня. Строгая на вид, со мной она держалась мягко, невольно заставляя меня чувствовать смущение. Алла Николаевна неумело обращалась с блинами, она взялась за это дело только потому, что так было положено.

– Давайте я попробую, – предложила я помощь.

– Ты гость, что ты. Хотя, если умеешь, то давай, – сказала она, по-быстрому сняв фартук. Ополоснув руки, я преступила к печению блинов.

– Хм, ловко у тебя получается. Говорят, они там все чувствуют, – подойдя к окну, щемяще сказала она. Особенно, когда их блинами поминают.

Заметив, как она с тоской смотрит в окно, я спросила:

– Кто-то должен еще подойти?

– Никто не должен. Я пригласила только близких.

Подо мной от стыда загорелся пол. – Все готово, – сказала я.

– Умничка, давай, садись к столу, будем обедать.

Мы сели за стол.

– Царствие небесное Олечке, – на выдохе сказала она.

– Простите меня, – с горечью в голосе сказала я, возюкая ложкой в тарелке с лапшой.

– За что простить, не поняла тебя.

– Простите, что не навестила вас за все это время, – говорила я, пряча глаза. Наверно подумаете, что была такая подруга и забыла. Но, я очень была рада встретить вас в медицинском.

– Да, я тоже. Только на фотографии у тебя коса длинная, а сейчас ее нет. Что произошло?

– Это в память об Ольге, – сказала я, поставив локоть на стол, подперев кулаком щеку.

– А говоришь, забыла, – сказала Алла Николаевна, улыбнувшись так, как умела улыбаться только Ольга.

Меня отпустило. Я осознавала всю неправильность своего поступка. Алла Николаевна нисколько не сердилась на меня за это, а даже подбодрила.

– Простите меня за наглость, – сказала я после недолгой паузы, я ведь так ничего и не знаю.

– Знаешь что, Санечка, – понимая мою растерянность, сказала она. Пойдем-ка с тобой в ее комнату. Встав из-за стола, я пошла за Аллой Николаевной затаив дыхание. О, Боже, она открыла дверь той комнаты, о которой я думала. Войдя в комнату, меня словно окатили ледяной водой. Окно в комнате Ольги выходило на набережную реки Иртыш, вид из окна был аналогичен виду из окна моей комнаты; набережная, те же деревья, тот же мост слева от дома, соединяющий правый берег реки с левым, даже номер дома и тот совпадает.