Вместе обрести сейчас

– Я думаю забрать свои документы из университета, – сказала я.

– И что потом будешь делать? – спокойно выслушав, говорила тетя.

– Буду готовиться к вступительным экзаменам в медицинский, – отвечала я.

– КУДА? – громко переспросила тетя, отодвинув меня от себя.

– Не смотрите на меня так. Я все хорошо обдумала. Я хочу быть врачом.

– Пойми девочка, подруге твоей уже ничем не поможешь. А тебе нужно подумать о себе, продолжать учиться, получить диплом, человеком стать.

– Я и продолжу учиться, но только в медицинском. Ольгу уже не спасти, это понятно, вы только представьте, зато скольким людям я смогу помочь став врачом, – мечтательно говорила я.

– Да, девочка, круто же тебя эта Ольга изменила. А как теперь быть с твоими принципами? – удивляясь моим переменам, говорила тетя.

– Выходит мама оказалась права, когда говорила, что я не могу ничего решить сама, – сказала я грустно.

– А кто сейчас за тебя решение принимал? А? – подбадривающе сказала тетя? Ты сама приняла это решение, – поцеловав меня в макушку и крепко обняв, сказала тетя. Мы просидели на пуфике в коридоре так около получаса.

Я ощутила невероятное облегчение после нашей с ней беседы. Этот разговор словно стал логическим завершением моей месячной самоизоляции. Все становилось на свои места. Я полностью доверилась этому неизвестному. Ольга как-то сказала, что высшее понимание к человеку способно прийти только через глобальное внутреннее опустошение. Если тебе посчастливилось испытать его на себе, всё, дело сделано, ты на правильном пути. Она сыграла в моем сознании роль стрелочника, переключившего мой состав на нужный путь.

– Ты вот что, девочка, утро вечера мудренее, давай, неси продукты на кухню, ставь чайник, будем ужинать; а завтра на свежую голову еще хорошенечко все обдумаем, – утирая слезу, сказала она.

– Хорошо тетя, сейчас.

– Чуть не забыла, на стоянке напротив первого подъезда стоит машина, который день уже.

– Какая еще машина? – спросила я, вернувшись с кухни с сумками.

– Молодого человека, который подходил к нам на похоронах.

– Вы уверенны?

– Не думаю, чтобы я обозналась. Сходи, проверь.

Чуть меньше месяца, а если быть точной двадцать пять дней, я не выходила из дома. Спускаясь по лестнице с третьего этажа, в мышцах чувствовалась легкая слабость. – Египетская тьма, опять лампочку скрутили, – ворчала я. Наощупь открыв подъездную дверь, мое лицо сходу обдало морозной свежестью. На плохо освещаемой стоянке стояла девятка ядовитого цвета. Да, это была машина Чингиза. Незаметно подобравшись к машине, я постучала в стекло водительской двери. Он поспешно открыл окно.

– Салем, – сказала я громко. Поговорим?

– П-привет, – заикаясь, ответил он.

Я села в машину. Молчали с минуту.

– Как дела? – спросил он.

– Получше, – сказала я, сняв капюшон.

– Отпад, – произнес он, широко раскрыв глаза.

– Как узнал, где я живу? – спросила я.

– Тебе идет так Саша. Помнишь, когда я предлагал подвезти тебя, ты отказалась, я поехал за вами, вот так и узнал.

– Да тебе надо было в сыщики идти, с твоими талантами людей выслеживать, – пошутила я, смутив его.

– Почему в универ не приходишь?

– Пусто там, – сказала я, посмотрев в пол.

– У тебя телефон выключен.

– Да, я в курсе, – сказала я. У меня не получалось переключиться на серьезный лад. В моей памяти оставались живы все те издёвки, что были адресованы бедной Ольге.

– И в сети не появляешься, – продолжал он.

– Короче, говори, зачем у подъезда моего околачиваешься. По просьбе куратора?

– Не, он вообще про тебя не вспоминает, и не заходит к нам почти. Я сам приехал, подумал, что мы, казахи, должны держаться вместе, – обозначив рукой себя и меня, гордо сказал он.

– Слышь, какой ты казах, ты ни слова по-казахски не знаешь, казах тоже мне выискался, – засмеявшись, сказала я. Он поменялся в лице.

– Ну, знаю немного, – стушевался он.

– Сенi? машина?ын тусi ?андай?[15 - Какого цвета твоя машина (каз.)] – издеваясь над ним, спросила я. Он молчал, потупив голову.

– Вот видишь!

– Да это капец! – воскликнул он, ударив рукой по рулю. Мало того, что родственники, которые в Казахстане живут, за русского принимают, так теперь еще и ваши казахом не считают!

– Кто это – наши? – удивленно, спросила я.

– Русские.

– Вообще-то я немка.

– Да ладно?

– Прохладно. В понедельник приду, – сказала я, выходя из машины. Зима наступила неимоверно снежная.

Часть 2

Я войду в этот мир, я зажгу здесь огонь

Глава 1

Мы подружились с Чингизом. Он помогал мне с учебой, больше конечно с математикой, потому что с другими предметами у меня было все на мази, а я в свою очередь рассказывала ему о жизни в Казахстане, попутно практикуя с ним казахский язык. Он безуспешно пытался выговорить самое длинное казахское слово из тридцати трех букв[16 - Канагаттандырылмагандыктарыныздан (каз.)], бесконечно спрашивая меня: «Саша, а теперь я казах?». Нет, отвечала я в шутку, пока не выговоришь – не казах. Он чуть ли не слезно умолял меня не забирать документы и не бросать его одного, на что я отвечала ему: «Двум казахам слишком тесно в одной маленькой группе». Чингиз и вся его многочисленная семья – этнические казахи, по праву считающие своей родиной город Омск. Однако с этим фактом не мог примериться один наш старый знакомый, как-то раз приклеив наклейку на капот машины Чингиза с надписью: «Россия для русских». Немалые усилия были приложены, отдирая ее. Влад обходил меня стороной. Все его запугивания расправиться со мной оказались пустым звуком. Да и группу нашу тоже можно похвалить. Внезапная смерть Ольги заставила большинство одногруппников задуматься над своим поведением.

Я скучала по Ольге. Мне не хватало ее смеха, ее советов на все случаи жизни. Пустоту, которую она оставила своим уходом, невозможно было заполнить ничем.