Вместе обрести сейчас

– Да ты вся бледная, тебе нехорошо? – сказала Алла Николаевна, спешно усадив меня на софу, побежав на кухню за водой.

На полке книжного шкафа в толстой деревянной коричневой рамке стояла моя фотография, сделанная во время прогулки по крепости. Я сама дала ей это фото. Я всегда печатаю фотографии, считая, что цифровую память нельзя потрогать руками. На столе у светильника лежали те самые добытые в бою билеты с автографом.

– Скорее всего, тебе просто стало душно. Я не впускаю в эту комнату свежего воздуха, чтобы сохранить здесь все так, как было при ней, – сказала она, вернувшись с кухни со стаканом воды, – выпей.

Вот уж, – подумала я, и врачи, оказывается, могут быть сентиментальными.

– Как это несчастье произошло с ней? Почему она не поделилась со мной своей проблемой? Ведь мы же подруги, – задавала я вопросы, особо мучавшие меня, поставив стакан на пол.

– Почему тебе не рассказала? – задумчиво сказала Алла Николаевна, сев рядом со мной, – думаю потому, что не хотела потерять единственную подругу.

– То есть потерять? – спрашивала я, запутавшись окончательно. Эта история начинала приобретать для меня мистические очертания. Мы сидели на софе, я крепко зажала коленями кисти рук, наклонив голову внимательно слушая ее, боясь пошевелиться.

– Оля общительная всегда была, отзывчивая, уж, в чем в чем, а в друзьях дефицита у нее не было, – начала Алла Николаевна, – чуть что, все за помощью бегут к ней: Оля помогай, Оля выручай; а она – душа нараспашку, никогда никому не откажет. Всегда веселая, активная, жизнерадостная. И на здоровье не жаловалась никогда. Мы её вдвоем с бабушкой воспитывали; мама моя была властная женщина, врач гематолог, доктор медицинских наук, я сама по стопам матери пошла, вольно думать никто не давал, время другое было, поэтому врача из меня хорошего и не вышло. Я со своей стороны никакого давления на дочь не оказывала, позволяя ей думать своей головой. Я не хотела, чтобы она повторяла мою судьбу. Однако бабушка молча делала свое дело, со временем добившись своего. Буду, говорит мама врачом онкологом и всё тут. Обложилась учебниками, литературой специальной. Я край как не желала этого, но не показывала ей своего неодобрения. Раз решила, будь, твоя жизнь. Бабушка ушла на тот свет со спокойной душой, преемница выросла, нечета мне, непутевой. Спустя год после смерти бабушки в ноябре две тысячи девятого затемпературила наша Олечка ни с того ни с сего. Я на простуду поначалу списывала, симптоматика схожая, время года как раз подходящее, сразу не различишь. Да не тут то было. Помню, среда была, я задержалась на работе, подрабатывала репетиторством, пришла домой, а Оля, не изобразив никаких эмоций, выдала мне: «Мама, у меня лейкоз».[18 - Рак крови] Спрашиваю ее: «Кто тебе сказал такую глупость?», а она мне невозмутимо: «Анализ крови показал». Представляешь, она втайне от меня сдала кровь на анализ, чтобы не паниковать раньше времени. Как узнали, тут же сориентировались, начали предпринимать все необходимые действия. Олю положили в больницу. Однажды зайдя к ней в палату, я остолбенела, увидев, как она состригала с головы свои волосы, а она посмотрела на меня и спокойно сказала: «Чего тянуть». Можно было позавидовать её стойкости и терпеливости. «Мама, не волнуйся, мы справимся», – утешала она меня. Понимаешь, я должна была говорить ей эти слова, а не она мне. Во многом она оказалась, куда мудрей и подкованней меня.

Немного помолчав, Алла Николаевна продолжала: Одноклассники благополучно забыли о ней, в заботах о своем ближайшем будущем, заживо похоронив ее. Выпускной класс, экзамены, навестили один единственный раз. Зачем навещать человека, который одной ногой стоит в могиле? Она не реагировала на внешний мир, целиком и полностью сосредоточившись на себе. Лечащий врач говорила, что во многом ее уравновешенность помогла отступить болезни. За полтора года, она стала другим человеком. Не в физическом плане, хотя это тоже конечно, а в духовном. Знаешь, бывает, посмотрит на тебя, и ты понимаешь, что у этой девочки взгляд зрелого, взрослого человека. После трех курсов химиотерапии, давшей неожиданно хорошие результаты, наступила стабильная ремиссия. Никто не мог в это поверить. Больше не было необходимости находиться в больнице и нас отпустили домой, прописав постоянно принимать таблетки. Дома Оля быстро пошла на поправку. Болезнь напрочь отбила у нее всю охоту соприкасаться не только с онкологией, но и вообще с медициной. Она как говорится, решила начать жизнь с чистого листа. Самостоятельно поступила в ваш университет, но адаптация ей давалась нелегко. Хорошо помню тот день, когда она первый раз пришла из университета с хорошим настроением. Я поинтересовалась у нее, и она рассказала, что теперь у нее есть подруга. Приглашай в гости свою новую подругу, говорила я ей, и тут она мне рассказала про девушку Сашу, которая бегством спаслась от своей матери из-за разногласий на почве медицины, и что при любом упоминании об этом, она рискует впасть в коматозное состояние, – мельком улыбнувшись, сказала Алла Николаевна. Когда Олю бросили ее друзья, в поддержке которых нуждается каждый человек, тем более, когда с ним случается беда, она разочаровалась в людях. А теперь за долгое время у нее появилась подруга. Она не рассказала тебе о себе всю правду, просто боясь, что ты также можешь отвернуться от нее, – закончила Алла Николаевна, положив свою руку ко мне на колено.

– Нет, я ни за что на свете не отвернулась бы от нее, как она могла такое обо мне подумать? – быстро сказала я.

– Она пожалела тебя, чтобы лишний раз не напоминать тебе и самой поскорей забыть.

– Какой кошмар, – сказала я, закрыв руками лицо, и Вы наверно подумали, что поэтому я и не пришла раньше?

– Я так не думала. Я видела, что ты приходила попрощаться с Олечкой, – сказала она, похлопав меня по колену.

Встав с места, я подошла к окну. Как же мне хотелось, чтобы это все оказалось ночным кошмаром, как же мне хотелось услышать раздражающий звонок будильника, но нет, это была реальность, реальность, кажущаяся сюром.

– Как к здоровому, ни на что не жалующемуся человеку могла пристать эта зараза?

– Появление лейкоза точно нельзя объяснить, – вздыхала она.

– Если болезнь отступила, тогда почему это случилось? Как это тогда объяснить? – с возмущением спросила я.

– Лечащий врач изначально не давала утешительных прогнозов на успех химиотерапии. После заметных улучшений, нашим врачам оставалось только руками разводить и дивиться на произошедшее чудо. Даже я как врач не могу дать объяснения этому.

– Как Ольга умерла? – спрашивала я, продолжая смотреть в окно.

– В ночь с субботы на воскресенье, она разбудила меня в два тридцать с жалобой на режущую боль в голове. Мы вызвали скорую и нас увезли в больницу. Случился ранний рецидив, в таком случае шансы на спасение не велики. Болезнь внесла в ее жизнь определенные ограничения. Она слишком рано почувствовала себя свободной. Понадобилась операция по трансплантации костного мозга, но было уже поздно.

В моей памяти, всплывала отрывками, теперь дополненная картина последнего дня проведенного с ней.

– Спасибо Санечка тебе, – подойдя ко мне, сказала она, – за твое доброе отношение, общение, за те дни, что ты была рядом с Олей, делая ее счастливей. Я недоверчиво взглянула на Аллу Николаевну, а она, указав на мою фотографию на полке сказала, – это лишнее тому подтверждение.

– Ну, не плачь, – сказала она, прижав мою голову к своей груди.

– Это я хочу сказать вам спасибо, – вытирая глаза платком, говорила я. С появлением в моей жизни Ольги, я на многие вещи посмотрела под другим углом. Какой внутренней силой надо было обладать, чтобы, невзирая на боль любить жизнь, которая не любит тебя. Важно успеть понять смысл жизни не доходя до черты, не найти, а понять. Он не скрыт за сложными формулами, он очевиден как белый день, смысл жизни и есть сама жизнь. Я смотрела в окно, закатное солнце уже садилось на реку.

Мы вернулись на кухню.

– Кстати, а что ты делала в меде? Не ожидала увидеть тебя там, – спросила Алла Николаевна, суетясь, заваривая чай.

– Приходила, чтобы узнать о переводе.

– О переводе? Каком переводе?

– Не поверите, о моем переводе в мед.

Алла Николаевна с громом бросила поднос с чайным прибором на стол. Она не стала спрашивать, с чем связано мое спонтанное решение, по ее довольному лицу можно было понять, что она рада услышанному:

– Когда из меда студенты переводятся в другие ВУЗы, это понятно, есть такая практика, но чтобы наоборот?

– Я мучаюсь, находясь не на своем месте.

– А где оно, твое место?

– Рядом с людьми, нуждающимися в помощи.

– Помогай на здоровье, кто тебе мешает, в мед то зачем идти?

– Вы не поняли, это не сиюминутная прихоть, это не дурь и не блажь. Я каждый день засыпаю и просыпаюсь с тяжелым грузом невыносимости от неправильно принятого год назад решения, с ощущением, что проживаю не свою жизнь. Я должна стать врачом и точка.

– Вначале все так думают, идя в мед, вот отучусь и буду мир спасать, а потом бегут кто со второго, а кто и c третьего курсов, да так, что пятки сверкают.

– Отговариваете?

– Кто я тебе чтобы отговаривать или уговаривать. Ребенок ты еще, Санечка, – с умилением сказала она, единственное, что я могу посоветовать тебе, постарайся подольше сохранить его в себе. А вообще знаешь, из тебя получился бы хороший доктор.

– Да видно не судьба, – сказала я, свернув платок и убрав его в карман джинсов. Я рассказала о своем неудачном походе в приемную комиссию, чем развеселила ее. Алле Николаевне было известно обо всех подводных камнях и течениях, поэтому она ничуть не удивилась.

– Если уж на то пошло, я помогу тебе, – сказала она с чувством азарта. Я возьму на себя все вопросы с приемной комиссией. Считай что это судьба. Меня вообще не должно было быть в тот день в главном корпусе университета.

Глава 3

Безоблачное июньское небо по-прежнему напоминает о чистоте и ясности мира. Лето возвращает нашей старой земле молодость. С новой попыткой я начинала сначала.

Мама прилетела на крыльях счастья, после моего сообщения о зачислении меня на первый курс факультета лечебного дела. Я по-настоящему осчастливила маму этим событием, исполнив мечту ее жизни. О подробностях я умолчала. Мне не просто было говорить об этом. Да она и не интересовалась, главное, что я образумилась. Алла Николаевна, как и обещала, помогла в урегулировании вопроса с приемной комиссией, ее задача заключалась в устранении помех с их стороны в отношении меня. Со вступительными экзаменами я справилась без труда. Помимо меня в другие университеты из группы перекачивало еще пять человек.

Дожди прекратили свои изливания на город. Может в небе над Омском отключили воду? Как знать. У тети Эммы подошло время выхода на заслуженный отдых. А что непременно должен сделать каждый уважающий себя новоиспеченный пенсионер? Правильно. Купить дачный участок. Как гласит народное предание: «Чтобы наконец-то отдохнуть». Ох уж эти родимые пятна капитализма. Пока я вела войны с бюрократией, тетя тайком присмотрела участок в дачном поселке под названием «Сады». Отложенных за трудовые годы сбережений на мечту едва хватило, но я узнала об этом позднее, попросив брата о помощи в осуществлении тетиной мечты.

Я часто навещала Аллу Николаевну, но не из чувства долга, как многие могли подумать, а потому что я привязалась к ней. И она привязалась ко мне. Мы нуждались друг в друге. Придя в очередной раз проведать ее, я не поверила своим глазам, она нашла в себе силы разобрать комнату Ольги.

– Вот, Санечка, возьми, пусть тебе теперь послужат, – сказала Алла Николаевна, вынося из ольгиной комнаты два нагруженных огромных пакета.

– Что там? – озадаченно спросила я.

– Учебники, справочники различные, еще от мамы остались, Оле они уже не пригодятся, она их сжечь собираясь, да я вовремя припрятала, сказала, что на кафедру снесла.

– Большое спасибо, буду ознакамливаться.