АGONY

– Мы можем встретиться на пляже?

– Да, конечно, – чуть более растерянно пробормотал он, и это непонимание в его голосе чуть не заставило меня расплакаться вновь. Я подняла глаза наверх, не дав слезам снова скатиться по щекам. Ну вот как я скажу ему о болезни? Я ужасный человек. Том даже не представляет, что через некоторое время я разобью, растопчу, буквально разорву и выверну наизнанку всю его душу.

– Хорошо. Буду ждать тебя там.

***

Я сидела на земле, усыпанной галькой, в ожидании Тома и смотрела на волны, хлестко и урывисто накатывающие на берег. Ветер нагонял тучи. Над морем кричали чайки, пытаясь удержаться в полете. Я слегка поежилась от нового порыва воздуха, кутаясь в горло ветровки, и чуть плотнее поджала колени под себя, положив на них подбородок. В глазах моих больше не осталось света, только тьма, забиравшая меня все глубже, без права когда-либо снова выбраться из нее. Я выглядела пугающе отрешенной, раздавленной, полностью сокрушенной, потому что все еще бежала от неизбежного.

Послышался хруст гальки, будто камешки терлись сами об себя под чьими-то ногами. Я повернула голову и увидела высокую фигуру парня, вышагивающего ко мне. Он был в смятении и довольно удивленным моим состоянием, но все таким же прекрасным, как и всегда. Его кудри были убраны под вязаную шапочку. Руки он держал в карманах куртки цвета хаки, а на ногах у него были кеды и, такие несвойственные ему зауженные черные брюки. Томми, заметив мой взгляд, чуть ускорил шаг, пытаясь не увязнуть в мелких проворных камушках.

– Хэй, – как-то грустно отозвался он.

– Хэй, – я также грустно повторила, постаравшись улыбнуться ему. Вышло плохо.

Эванз сглотнул и попытался отдать мне такую же улыбку. Он аккуратно присел, сначала на корточки, а потом и вовсе опустился на гальку рядом со мной. Парень нежно поцеловал меня в уголок губ и тоже подогнул под себя колени, полностью копируя мою позу.

– Что случилось? – Томми устремил свой взгляд, как и я, на море, чуть прищурив глаза из-за нового порыва ветра.

Скулы его были сжаты, а сам он нервно теребил пальцы рук. Волновался. Ожидал чего– то непоправимого. Будто уже знал мой ответ. Чувствовал, как и я всегда чувствовала его.

Мне было больно видеть его таким, но я не могла больше тянуть. Я должна была все рассказать ему, потому что, если не сделаю этого сейчас, не смогу уже никогда. А он должен был знать.

Я глубоко вздохнула, набирая в легкие побольше воздуха, и заговорила.

– Утром я была у врача. Пришли результаты анализов.

– Нет… – он сдавленно охнул, посмотрев на меня.

Я в этот момент всеми силами старалась не заплакать и потому смотрела все так же вперед, на воду.

– Да, – я выдохнула и сглотнула. Он знал. Знал и не хотел слышать то, что я собиралась сказать.

– Я больна, Томми. Это рак.

Том покачал головой, не веря в услышанное.

– Ох, Бэб, нет, – он простонал, продолжая отрицательно качать головой, и лицо его скривилось в гримасе боли и отчаяния. – Пожалуйста…

– Томми, – я сглотнула, чувствуя, как слезы подступают к глазам, а горло перекрывает огромный ком, – это неоперабельно.

– Замолчи, – парень учащенно задышал и прошипел, с силой стиснув зубы и зажмурив глаза.

– Томми…

– Нет! Прекрати!

– У меня осталось полгода, – отчаянно произнесла я. Мне нужно было, чтобы он услышал меня. Чтобы поддержал. Чтобы не дал разбиться о дно, которого я скоро достигну.

– Прекрати! – снова взвыл он и с силой ударил по земле сжатыми кулаками, заставив меня в испуге содрогнуться. – Ты лжешь!

– Томми, пожалуйста, – умоляла я.

– Нет! Ты врешь мне!

Эванз вдруг замолчал, а потом резко разразил тишину своим громким хохотом. Я не видела его никогда прежде таким эмоциональным. Он всегда был сдержанным и сильным, а сейчас кричал и хохотал, как городской сумасшедший в приступе истерики. И я не знала, что мне делать с этим.

Томми перекатился и встал на колени передо мной, схватив мое лицо руками и заглянув в мои глаза так пронзительно, что у меня в который раз за сегодня сжалось сердце.

– Скажи, пожалуйста, скажи мне, что ты пошутила, – он улыбался, но улыбался невесело, пытаясь отыскать в моих глазах намек на ложь, а его взгляд был черным-черным, пробирающим до мурашек.

– Томми, милый, – я позвала его. Его глаза по-прежнему были темными и отчужденными, будто он смотрел, в буквальном смысле, сквозь меня.

– Бэбби, – он прошептал и снова криво улыбнулся.

– Мне осталось около полугода.

Парень резко убрал руки от моего лица и, дернувшись, словно ошпаренный кипятком, отскочил назад.

– Нет! Нет! Какого черта, Бэб?

Мне будто залепили пощечину в этот момент. Громкую, оглушающую пощечину. Я ожидала от него какой-либо реакции, но только не жуткой истерики и криков. Мне нужна была его помощь, его поддержка. Мне нужен был он, мой Том, а не человек, которого я видела сейчас перед собой. Мне нужно было, чтобы он все понял и принял, чтобы мы все вместе обсудили и смогли бы прийти к решению, как поступать нам дальше. Мне хотелось услышать, что все будет в порядке, хотя и знала, что это не так. А он отталкивал, жалил и ранил. Убивал меня, убивал словами и тем, что умирала его душа, не желающая прощаться со мной. Но я также понимала, что не могу обвинять его в том, что он воспринял эту новость так остро, потому что я не знаю, что делала бы, будь он на моем месте.

Парень резко вскочил на ноги и скрестил руки на затылке.

– Господи, нет! Это не может повториться!

Его состояние изводило меня, и я чувствовала, что больше не могу сдерживаться. Слезы начали скатываться по моим щекам. Я с силой закусила губу, не позволяя рыданиям выйти из моей груди.

Томми буквально скулил от боли и что-то причитал себе под нос. Он был совершенно убит, и убивал этим меня вдвойне. Я так хотела забрать всю его боль себе, но сама была не в лучшем состоянии сейчас. И мне нужен был он, его горячие поцелуи и крепкие объятия. Но он отстранялся и отталкивал меня, хотя это я должна была оттолкнуть его, чтобы не убить его в тот момент, когда мое тело взорвется. Когда я забуду его и все, что у нас было…

Сломленный, полностью уничтоженный, убитый горем парень посмотрел на меня, и из-за этого я снова чуть не разрыдалась. Боль, отчаяние и дикая беспомощность были в его взгляде, когда наши глаза встретились.

– Том, – я всхлипнула.

– Знаешь, что, Бэб? Катись к черту!

– Я прошу тебя, не говори так, – тело мое содрогалось в рыданиях, когда я просила его остановиться.

– А как? Что я должен, по-твоему, говорить? Ненавижу! Как я это ненавижу, – как заведенный, несносно продолжал он, уничтожая меня все больше с каждым слогом, с каждым отзвуком его слов. Я знала, что он злится. Злится так же, как я злилась на весь мир. И я понимала, что это был не он, а эмоции, совладавшие над ним. Он не хотел меня ранить. Это было не специально.

– Томми…

– Лучше бы я никогда не встречал тебя! Я ненавижу тот день, ту минуту, когда увидел тебя!

Том отрицательно закачал головой и с силой сжал челюсть, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

– Томми, пожалуйста…