АGONY

Я согласно кивнула.

– Итак, Бэб. Я понимаю, что твои родители и друзья обеспокоенны твоим состоянием, но я бы хотела поговорить с тобой наедине, – она развернулась лицом к многочисленной аудитории и, вздернув брови вверх, ожидала, когда они все послушно покинут помещение.

Несколько пар глаз еще раз уставились на меня, будто ждали моего разрешения.

– Идите. Все хорошо, мы просто поговорим, – слабо улыбнулась я.

Мой ответ их вовсе не успокоил, но они, еще пару секунд нерешительно помешкав, все– таки вышли за дверь.

– У тебя просто огромная группа поддержки, – улыбнулась Лили. – Это здорово.

– Да, – я улыбнулась в ответ, и, кажется, первый раз за свою жизнь поняла, что у меня на самом деле так много людей, любящих и волнующихся за меня. Тот факт, что приехал даже отец, заставил меня о многом задуматься. Я поняла, что он действительно пытался быть хорошим отцом, и потому старался заработать как можно больше денег для того, чтобы мы с Дейрлл могли ни в чем себе не отказывать. Он пытался, но выходило наоборот. И в этом тоже не было его вины. Но сейчас он был здесь, и это перекрывало все его промахи и ошибки. Он был здесь. Для меня. Из-за меня, потому что искренне волновался о моем здоровье. Обидно, что я поняла это только сейчас, в палате городской Уэймутской больницы спустя столько лет, когда я только и делала, что ссорилась с ними и жила в постоянной обиде на самых дорогих и близких людей.

– А теперь к делу. Я задам тебе несколько вопросов, на которые ты должна будешь ответить, желательно предельно точно вспомнив все, что было. Хорошо?

– Да, – я кивнула.

– Отлично. Головокружения начались давно?

– Эмм… – задумавшись. – Первый раз был в апреле, а после начались в конце июня.

– Так. Тошнота, слабость? Были?

– Да, – я подтвердила, нервно сглотнув.

– Сопровождалось ли это изменениями внешнего вида? Сильная потеря вес, обильное потоотделение или что-то в этом роде?

Я попыталась вспомнить и вдруг осознала, что все это действительно происходило со мной. В то утро, когда мы с Томмии проснулись в кузове его пикапа, я вся была мокрая. В прямом смысле. Мне было дико жарко, но тогда я подумала, что все это было из-за яркого солнца или Эванза, навалившегося на меня своим отнюдь немаленьким весом. Но только теперь я думала иначе. И я действительно сильно похудела с апреля. Только я полагала, что это было из-за моих бесконечных нервных срывов, а сейчас совсем не была уверена в этом.

С каждым последующим вопросом я все больше настораживалась. Я снова чувствовала себя в вакууме, только теперь не от боли, а от растерянности и непонимания. Голос врача и свой собственный отдавалось эхом, когда я, как машина, автоматически односложно отвечала Лили «нет» или, чаще «да» после.

– Да.

– Как насчет каких-то видимых патологий на теле? – Лили снова вопросительно посмотрела на меня.

– Нет, – все так же растерянно пробормотала я.

– Постоянная усталость, нервозность? Бывали прежде?

– Да, все с апреля, – я подтвердила.

– А к врачу обращалась?

– Да, после первого чувства недомогания обратилась в одну из клиник Лондона.

– Какой диагноз тебе поставили? – Лили оторвалась от планшета, в котором ставила какие-то пометки и внимательно посмотрела на меня.

– Обычная простуда. Прописали таблетки и пару витаминов для восстановления иммунитета.

– Так, пониженный иммунитет, – пробормотала женщина, снова что-то записывая на листке бумаги. – Еще один вопрос. Я так понимаю, причиной потери сознания у тебя стала сильная головная боль.

Я кивнула.

– Можешь по десятибалльной шкале оценить, насколько сильной она была?

Этот вопрос заставил меня окончательно напрячься. Думаю, мое лицо сейчас было красноречивее любых слов, так что Лили поспешила ободряюще сжать мою ладонь, когда тепло улыбнулась мне.

– Не беспокойся. Все хорошо. Это стандартные вопросы, – постаралась убедить меня она.

Я вздохнула и прикрыла глаза, нехотя вспоминая неприятные ощущения перед падением в бездну.

– Думаю, это было чем-то между девяткой и десяткой.

Я дождалась, пока Лили снова сделала заметку в планшете и посмотрела на нее, ожидая дальнейших указаний.

– Я думаю, что ничего страшного нет, – как-то неуверенно произнесла она. Я слегка поежилась от возрастающего чувства волнения. – Нужно будет сдать парочку анализов.

– Хорошо, – я согласно кивнула, и вдруг услышала громкие голоса пришедших Лотти и Нолана за дверью. Видимо, мои друзья решили разнести эту больницу к чертовой матери, но, не смотря на дикую слабость и настороженность, я была так счастлива в этот момент. В момент, когда я поняла, как много людей в этом мире, оказывается, любят, поддерживают и волнуются обо мне. Я чувствовала себя по-настоящему нужной, и это было непередаваемое ощущение.

Лили, с моего согласия, пригласила родителей и друзей в палату, где мы все вместе приняли решение о моем нахождении в больнице до завтрашнего утра, когда мне предстояло сдать анализы. Мама с папой и Лили пошли подписать нужные бумаги, а друзья остались со мной, пытаясь развлечь меня всеми возможными способами. Я стала чувствовать себя лучше и теперь прибывала в твердой уверенности, что все будет хорошо. Только вот Томми весь вечер просидел отстраненным, согревая мою руку своей теплой ладонью и впервые вселяя в меня не надежду, а полное ее отсутствие.

***

Утром следующего дня, после осмотра врачей и сдачи анализов, меня отпустили домой. Отец только поздней ночью вернулся обратно в Лондон и обещал приехать в Уэймут, как только будут известны результаты. Томми уговаривали пойти поспать домой даже мама с Лотти, потому что тот наотрез отказался делать это, боясь, что со мной может произойти что-то еще, пока его не будет рядом. Уставший и вымученный он еле согласился на их советы оставить меня и поехать отдохнуть. Мама была с ним так нежна и аккуратна, когда вела его к двери, будто он был хрустальной вазой, которую можно сломать, только подышав на нее. Такого отношения к кому-либо я никогда не замечал за ней прежде, и потому была жутко благодарна сейчас.

Я смогла расслабиться и моментально провалилась в сон только после того, как все разъехались.

***

Уже в 10 часов у больницы меня встречал Том. Он, как обычно, стоял, оперевшись спиной о закрытую дверцу своего Форда в кепке, надетой козырьком назад, солнцезащитных очках, красных шортах и белой футболке. На ногах его были надеты спортивные кроссовки. Должно быть, он был на пробежке перед тем, как поехать сюда.

Я поймала себя на мысли, что расплылась в улыбке, пока шла навстречу к нему. Но улыбка моя быстро спала, когда я снова увидела его задумчивое поникшее лицо. Я не могла понять, в чем была причина его состояния. В конце концов, все закончилось хорошо. Тогда почему он был сам не свой? Такой потерянный и осунувшийся. Я не могла понять: что не давало ему покоя? И от этого страдала сама.

Томми старался вести себя непринужденно, когда обнял и поцеловал меня; когда посадил меня в машину и включил, по традиции, альбом Pink Floyd; когда распевал песни обо всем, что видел перед собой и кормил меня пиццей у себя на работе. Но вот только я прекрасно видела, что все это было лживой маской, которую он так усердно на себя нацепил. Томми создавал видимость того, что все как обычно, а сам смотрел на меня так отчаянно и с такой огромной долей грусти во взгляде, будто знал что-то, чего не знала я. На все мои молчаливые вопросы он лишь непринужденно улыбался и нежно целовал меня после так, что, в конце концов, я перестала думать об этом, сославшись на то, что это было всего лишь моей паранойей.

Парень отвез меня домой к обеду, где я сразу же легла спать, а сам поехал дальше работать.

И это стало последними часами перед тем, как случилось непоправимое, и снова перевернувшее мою жизнь. Только уже без права на возврат.

18.

«Ты никогда не думаешь, что последний раз – это последний раз.

Ты думаешь, что будет еще шанс.

Ты думаешь, что у тебя есть вечность, но это не так».

Утром раздался звонок из больницы. Пришли анализы, и я сразу поняла, что что-то было не так, когда отстраненная и озадаченная Лили сказала, что нужно сдать повторные. Неприятное тянущее чувство разлилось внизу живота, а внезапная тревога сковала все мое тело, из-за чего меня чуть не стошнило. Я еле взяла себя в руки, убеждая, что сама загоняю себя всякой чушью, но все-таки собралась и выехала как можно раньше, как и просил мой врач.