Рожа. Сборник рассказов

Пятно никак не отреагировало, а Данила Петрович, почуяв его слабину, подошёл и нарочно вдавил окурок поглубже в середину мутной жижи, совсем не заботясь о чистоте своей обуви. Пятно аккуратно, но быстро обволокло ботинок Данилы Петровича и хлюпнуло, выпустив на волю огромный пузырь воздуха, обрызгав при этом всё вокруг. Нога Данилы Петровича безнадёжно увязла в жиже.

Через полчаса борьбы у Данилы Петровича иссякли силы. Он резко покраснел, натужился и надулся, а потом вдруг сник и упал замертво прямо под ноги очередных выходящих из автобуса людей.

2018

Незваный гость

Том Улин, едва переступив порог дома и затворив за собой дверь, сразу почуял что-то нехорошее. Неосязаемое, мрачное и неотвратимое. Улин закрыл замок и привычным жестом собрался повесить ключ на крючок у двери, но изменил решение и засунул ключ обратно в карман. Вдруг пригодится. Шестое чувство недооценивать нельзя.

За долгие годы сочинительства Улин привык к тому, что его постоянно что-то пугало. Вначале пугало сильно, сказывалось нервное перенапряжение вкупе с разыгравшейся фантазией и недосыпом, затем страхи постепенно улетучились, освободив место лёгкой паранойе. Всё это, однако, не мешало Улину жить, писать и издавать новые книги, и даже продать за хорошую сумму права на экранизацию одной из них.

И вот теперь это. Всего-то лёгкий запах сырости, который он принёс с улицы на подошвах ботинок. Или залетевший в окно звук разбившегося где-то стекла. Или песчинка, забравшаяся под ноготь на пальце ноги. Какая-то ерунда, вызвавшая паническую атаку.

Улин медленно, опираясь на стену, прошёл в комнату и опустился на диван. Пустяк. Пара минут и пройдёт, главное – глубоко дышать.

В комнате ощущение нехорошего усилилось. Улин поправил подушку, возможно, он просто переутомился. Перелёты, переговоры, плохое питание. И этот шум, постоянный гул голосов, шагов и моторов, это не лучшая атмосфера для него. Сон, сон, сон и сон. И отдых. Улин вдруг захотел оказаться на другом конце земного шара. На острове, в бунгало, под палящими лучами солнца и с удочкой в руке.

– Никаких рассказов. Две недели полного покоя, – сказал Том Улин вслух, как будто обращаясь к кому-то. – Без телефона, интернета, без слухов, новостей и сплетен. С чёрной пустотой в голове.

Слова, произнесённые вслух, проибодрили Улина, он вздохнул особенно долго и глубоко и прикрыл глаза рукой. Тотчас же кто-то накрыл его пледом.

Через минуту Улин осознал случившееся и подскочил, как ужаленный.

– Кто здесь?

Из угла к нему приблизилась огромная тень.

– Узнаёшь?

Улин в ужасе смотрел в незванного гостя, пытаясь разглядеть его как следует, потом ахнул, натянул плед себе на темя и задрожал.

Тень подошла к нему вплотную.

– Не пригласишь присесть?

Улин дёрнул из-под пледа ногой и плаксивым голосом крикнул:

– Убирайся, откуда пришёл.

Тень вздохнула и, не дожидаясь приглашения, села на диван. Мягкие подушки прогнулись под её тяжестью, и Улин съехал вниз, чуть ли не впритык к нежеланному гостю.

– Да я рад бы убраться, но не могу. Разговор есть.

На некоторое время воцарилось молчание. Улин безуспешно пытался выбраться из складок дорогого дивана, одновременно проклиная себя за любовь к комфорту, а не к дешёвым деревянным скамьям, на что тень с любопытством смотрела, периодически шумно вздыхая и распространяя зловоние.

– Улин, вылезай. Надо поговорить.

– Ты мееня не тронешь?

Тень бултыхнулась смешком, отчего бедный Улин съехал к ней ещё ближе.

– Не вылезешь – трону.

Почувствовав угрозу в голосе тени, Улин открыл лицо.

– Обещай мне, что не тронешь меня ни сейчас, ни потом, иначе…

– А что иначе? Улин, ты меня знаешь. Я – само зло. Могу и рассвирепеть невзначай. Но кто в этом виноват? Я?

Тень встала и подошла к окну.

– Если честно, я потому и пришёл. Надоело быть злым. Надоело вот это. Это.

Тень указала рукой на Улина, скорчившегося на диване.

– Надоело пугать, убивать. Злодейская жизнь не по мне. Смотрю на других,и сердце жмётся от жалости к самому себе.

Тень вернулась на прежнее место и резко села. Улин подпрыгнул.

– Я хочу быть как все. Дружить, на природе это, выезжать. Удочку тоже хочу. Любить. Вот ты, Улин, ты сам умеешь любить? Сам-то ты хоть когда-то любил? То-то. И я хочу.

Тень встала и отошла в противоположный от окна угол, покрутила ручки у комода, нячаянно отломав одну из них и смущённо зажала её в кулаке, не зная, куда спрятать.

– Ты меня вообще слушаешь?

Улин проскулил неразборчиво.

– Ты понимаешь? Я пришёл к тебе за помощью, Улин!

Мрак комнаты прорезал сноп лучей от проезжающей мимо дома машины, и тень моментально исчезла. Светлое сдвоенное пятно медленно ощупало все стены, всю мебель, дверь, и растаяло на занавесках. Улин взбодрился, вытянул шею и огляделся вокруг. Робкая надежда проскочила у него в голове, но не успела она как следует оформиться в крепкую мысль, как сильный толчок вновь заставил Улина подпрыгнуть на мягкой подушке. Носом Улин уткнулся в плотную и вонючую массу, а левым коленом он больно надавил на что-то угловатое и очень жёсткое.

– Улин. Вылезай.

Игнорировать этот призыв не было больше смысла. Разве может обычный плед его защитить? Или детская, вдруг вернувшаяся манера прятать ноги в диване, чтобы не дать тварям, живущим исключительно на полу, их отгрызть? Сможет ли это его спасти? Улин медленно развернулся из-под пледа и сел, опустив ноги и, наконец, отодвинувшись от зловонного бока тени.

Тень одобрительно посмотрела на него.

– Вот, вот, ведь можешь. Начну сначала или ты всё помнишь?

Улин помотал головой и кивнул.

– Помню.

– Отлично! И?

– Что и?

– Ты мне поможешь?