Рожа. Сборник рассказов

– Сейчас подойду, – намекнула его рука и исчезла, а я в ожидании начал крутить головой, разглядывая остальных посетителей.

Их было довольно много и все они собрались в одном из углов бара, кружком. Кто-то сидел, другие стояли, нависая над первыми, наклоняясь к столу, за которым кто-то громко чертыхался и шутил. Приступы гулкого смеха периодически сотрясали всё заведение. Бармен, не торопясь обслужить меня, тоже прислушивался к неизвестному шутнику и вовсю смеялся, вытирая бокалы.

– Эй, – напомнил я о себе.

– Сейчас, минуту, – новый грохот смеха взорвал воздух, бармен прыснул и ещё энергичнее начал тереть бокал, видимо, забрызгав его слюной.

Я тоже улыбнулся, хотя вовсе и не хотел этого. Но любопытство уже притянуло моё ухо к тому углу и я ухитрился расслышать окончание шутки.

Говоривший должен был иметь огромные лёгкие, чтобы так легко перекрикивать всех остальных.

Я передвинулся чуть ближе к кружку людей. Бармен подошёл и, сияя так, словно я был его любимым потерянным братом, которого он не видел лет сто, записал мой заказ.

Уже через секунду бокал оказался в моей руке, а я сам – в тесном ряду тех, кто обступал стол.

– Такого заката мы ещё не видели, – рычал шутник, – да, такого заката, а сами…ик… сами стоя по колено в воде в дырявой лодке, вычёрпывая вонючую жижу горстью… вот так, – мне не было видно, но очевидно, шутник показал ладони, сложенные горстью, и за этим последовал новый взрыв хлюпающего смеха.

Я хихикнул за компанию, слишком уж заразительно смеялся мой сосед слева, и заработал локтями, пробираясь чуть ближе к столу.

– Быстрей, говорит, там, похоже, пираньи…

Голос рассказчика перешёл на скрип и затем на тяжёлый, нездоровый кашель, сквозь который прорывались смешки.

Пока шутник прокашливался, я ухитрился подобраться к столу вплотную. Увидев рассказчика, я понял, почему все ржали, слушая, как он вычёрпывал воду ладонями. На правой руке у него не хватало трёх пальцев, на левой – двух, все не в ряд, что делало его ладони похожими на клешни экзотического краба. Что, впрочем, не мешало ему одновременно стряхивать пепел с сигареты, держать бутылку и бешено жестикулировать.

– На удачу, говорят, тебя берём, – продолжил он свой рассказ, – но только, говорят, без обид. Ты, говорят, наш лотерейный… нет, как его… страховой билет, – после этих слов он приложился к горлышку и вдруг яростно стукнул бутылкой по столу. Начавшийся было хохот слушателей оборвался и стих.

Я внимательно посмотрел на него. Крепкий, не старый, разве что совсем седой, с обветренным открытым лицом, шрам через всю щеку. В ушах старые растянутые дырки от больших серёг, татуировка, уходящая от уха вниз на плечо.

Как только он умолк, погрузившись в очевидно не очень приятные воспоминания, толпа вокруг стола начала рассасываться и через минут пять я остался с ним один на один.

Он поглядел на меня без малейшей доли интереса и предложил выпить. Я торопливо проглотил горькое пойло и обратился к нему с вопросом, грызущим меня с того самого момента, как я услыхал обрывок его истории:

– Так как, все выплыли? Никого, это… не потеряли?

Он отставил пустую бутылку и долгим тяжёлым взглядом посмотрел на меня, потом покачал головой и сделал знак бармену.

– Повтори! И ещё для него, как тебя?

– Милан.

– Для Милана не забудь. Что ты пьёшь?

– Мне обычного пива.

– Обычного…

Он хмыкнул и провёл по лицу огромной беспалой ладонью.

– Они все выбрались без потерь. Они всегда выбирались, если я был с ними. А я вон, – он кивнул на костыль, прислоненный к стулу. Я не сразу его разглядел в полумраке накуренного бара.

– Полноги – хрясь и нет. Мясо как ножом сняли. Вжик. Тысячи маленьких ножей.

Я отчего-то уставился в стол, рассматривал одну загогулину под старым стёршимся лаком, а потом спросил:

– А зачем вы вообще туда полезли?

Шутник, оказавшийся просто несчастным калекой, приложился к бутылке. Казалось, вечность прошла и закончилась, пока он не допил до дна. Потом шваркнул бутылку об пол, шикнул на бармена, рванувшегося подбирать осколки, а потом вдруг схватил мою руку своей клешнёй и придавил её к столешнице.

– Майкл, – сипло сказал он, а я не посмел его поправить.

– Ты ведь всё понимаешь, Майкл. Что с твоей рукой?

Я задрал рукав на той руке, которую он держал и ткнул пальцем в красное пятно, местами покрытое пластырями, из-под которых виднелись неприятные волдыри.

– Вот. Вчера на празднике у друзей.

Он понимающе кивнул головой.

– Оно всегда начинается с мелочей, так? Я сразу понял, как только тебя увидел. Ты такой же как я, только новенький. Начинающий, – и он закашлялся в попытке засмеяться

Я застегнул рукав и отнял руку. Такой, как он? Нет, мне этого удовольствия не надо. Ну было пару раз, что мы отправлялись с компанией отдохнуть и только со мной случались неприятности. Но это было раз-два… пожалуй, чаще… возможно, что каждый раз. Вдруг вспомнилось, как я чуть не сдох там на завалах от шока, потревожив пчелиное гнездо. Один я. Остальных не ужалили ни разу. Или в горах, когда я подвернул лодыжку и провёл в палатке два дня… пока остальные фотографировали птиц.  Зачем я там был? Мне птицы… я равнодушен к птицам…

Мужик смотрел на меня так, словно считывал с лица всё, о чём я думал.

– Выпьешь ещё? Пей. Не бойся, со мной ты в безопасности. Со мной ты точно в безопасности.

Он хохотнул и сделал новый заказ.

– Сегодня я могу отдохнуть, а завтра у меня снова работа. У меня её, – он заговорщически мне подмигнул, – завались, не успеваю сортировать заказы. Всем нужен громоотвод. Всем.

Он залпом опустошил очередную бутылку крепкого пива, а потом начал рассказывать про восхождение на пятитысячник. Кто-то присел за стол, потом народу прибыло и мне стало плохо от дыма куривших. Вчерашний ожёг на руке горел, будто та раскалённая труба всё ещё прижималась к коже, а шрам на груди натягивался всё сильнее от каждого нового вздоха.

Он, этот калека, явно преувеличивал свои силы. Вон он, сидит и дует крепкое, а отходняк завтра, я совершенно уверен в этом, будет у меня.

Взглянув в последний раз на собутыльника, я встал и выбрался из толпы, расплатился и вышел на свежий воздух. Порыв ветра бросил мне в лицо обрывок грязной бумаги. Или кто-то это сделал нарочно? Я пошёл вдоль по улице, всматриваясь в прохожих. Все следовали куда-то своими путями, укрываясь от ветра воротниками и капюшонами, не принимая непогоду слишком близко к сердцу.

Я тоже поднял, как мог, свой воротник-стойку и пошёл, стараясь держаться подальше от луж и не думать ни о калеке, ни о его словах. Начинающий! У него определённо был бред алкоголика.

2018

Приманка

Ирвин приблизился ещё на шаг к округлому подозрительному объекту и замер. Трёхметровой рукой-манипулятором он медленно дотронулся до поверхности объекта и легонько нажал. Гладкая, почти зеркальная поверхность продавилась под пальцами манипулятора, натянувшись так, что казалось, сейчас лопнет, словно воздушный шар. Ирвин ослабил нажим, а потом и вовсе убрал руку в сторону.

– Пробу взял? – Раздался в наушниках голос Седова.

Ирвин мотнул головой.