Тайна японской шкатулки

– Ага, узнали!

– Ведь это то же самое место! – воскликнул Мишка.

– И то же самое время! – поддакнула бабушка Соня.

– Больше вам скажу. Я думаю, что это тот же самый фотограф! – торжествующе заявил профессор.

– Похоже, что так… – задумчиво сказала Софья Михайловна. – Только натурщики другие.

Старик положил обе фотографии рядышком, и все склонились над ними, сравнивая. Действительно, карточки были похожи друг на друга, как близнецы. За исключением людей, которые были изображены на переднем плане. На Мишкиной фотке смотрели в камеру двое мужчин разных национальностей, а на другой, словно не замечая фотоаппарата, улыбались друг другу щуплый мужчина лет тридцати и маленькая девчушка, которую этот человек держал на руках. Лица их светились взаимной любовью.

– Это моя мать, – пояснил профессор. – А это, соответственно, её отец, то есть мой дед. Смотрите, тут и дата есть на обороте.

Он перевернул фотографию. Там было выведено красивым почерком: «27 октября 1922 год, на долгую память Машеньке от любящего отца».

– Мой дед Евгений Иванович, – продолжал Головинский, – работал в севастопольской трудовой школе учителем химии, а после службы вёл занятия в Клубе красных моряков имени Шмидта. Этот клуб открылся в апреле 1921 года, через два года после того, как в Севастополе установилась Советская власть. Мой дед с радостью принял новый режим и все свои силы отдавал ликвидации неграмотности трудящихся и особенно моряков. Сам он был из морской семьи, однако, к его огорчению, не смог служить на флоте из-за слабого здоровья.

– Бедняга! – с сочувствием сказал Мишка.

– Однако здоровье не помешало ему дожить до девяноста девяти лет!

– Ого!

– А ведь я его помню, – с удивлением сказала бабушка Соня. – Только сейчас сообразила. Он ведь на вашей свадьбе был. Ему тогда, наверное, больше восьмидесяти уже было.

– Бери выше, девяносто два. Он родился в 1895, а поженились мы с Надей в восемьдесят седьмом… Это был мой второй брак, – пояснил Мишке старик. – Так что я тоже не сиял свежестью. А дед да, он ещё ого-го какой живчик был. Видел бы ты, как он лихо на свадьбе отплясывал! Он, кстати, в те годы даже по деревьям лазал, всё своей селекцией растений занимался. Под старость в ботанику ударился.

– О, у нас Миша тоже спец в этом деле, каких поискать! – воскликнула бабушка Соня. – Со своей учительницей по ботанике в школьной теплице опыты проводит.

– Правда? Это же замечательно! Без науки в нашей жизни никуда. А изучение её должно начинаться именно в детстве, так что ты молодец, Миша! Ох, сколько после развала Союза появилось шарлатанов в нашей стране, ты не представляешь! И в химии, и в ботанике, и в любой другой науке. Это просто беда, катастрофа! Такую пургу, извините, несут со всех сторон, что страшно слушать. А главное – простые люди ведь верят им, понимаешь? Это опаснее всего. Вообще общий уровень образования падает со стремительной скоростью, и мне от этого очень тревожно. А недавно я слышал высказывание одного финансиста, который заявил, что и вовсе нельзя обывателям давать в руки знания и учить думать, иначе ими невозможно будет манипулировать. Как вам такое, а?!

– Чудовищно! – заявила бабушка.

– Вот и я говорю! Так что только такие как ты, Миша, не дадут миру погрузиться в хаос. Помни об этом. И приложи все силы для того, чтобы вернуть доверие к истинной науке. Если каждый из вас, молодых, будет стараться, будет что-то делать в своей области, то люди смогут получить ещё один шанс. И я очень хочу надеяться на это!

– Я вас не подведу, Андрей Павлович! – серьёзно ответил Мишка.

– Я верю тебе, мой мальчик. Однако куда это нас занесло… – улыбнулся Головинский. – Стоит только зайти разговору о науке, и меня не остановить… Извините, друзья мои. Итак, мы выяснили, что ваша фотография тоже сделана в октябре двадцать второго года. Значит, твой тёзка жил в это время в Севастополе?

– Похоже, что так. Хотя мой дядя говорил, что Никитины родом из Петербурга, но я думаю, что после окончания кругосветного плавания Михаила Никитина отправили дальше служить в Черноморский флот. А его семья, наверное, осталась в Петербурге.

– Звучит логично.

– Ещё дядя говорил, что как раз в двадцатые годы Михаил Никитин эмигрировал во Францию. Он, в отличие от вашего деда, не принял советскую власть и не хотел при ней жить.

– Я могу его понять, – вздохнул Головинский. – Смутные это были времена. Много несправедливостей творилось на нашей земле. Много крови лилось, невинной крови. Хотя, должен заметить, сама-то коммунистическая идея была прекрасная!

– Ну, не знаю, – протянул Мишка, который не особо задумывался о тех временах, да и мало что о них знал. Нет, история – не его конёк.

– Теперь расскажи мне о потомках вот этого человека, – жёсткий палец старика упёрся в изображение Рокеро Абэ. – Правильно я понял, что это тот самый Рокеро Абэ, который предал Кэзуки Ито? – Головинский, несмотря на свой преклонный возраст, отличался прекрасной памятью.

– Совершенно верно! Изаму передал нам разговор, который состоялся у него с его другом, специалистом по холодному оружию и мастером кюдо. Акира Одзава – так его зовут. Он недавно попал в аварию, перенёс операцию, но сейчас ему гораздо легче, и Изаму смог с ним поговорить. И вот что Акира-сан рассказал. Оказывается, он очень хорошо знает правнучку Рокеро Абэ! Она довольно знаменита в Японии как мастер кюдо. И зовут её Рика. Акира-сан отзывался о ней как о сильной и храброй девушке, однако предостерёг, что Рика ради победы не остановится ни перед чем. А для кюдоки это непростительно. Ведь ключевая идея кюдо, как сказал Акира-сан, состоит в том, чтобы находиться в состоянии мира с другими. Чувства и мысли человека, который держит в руках лук, должны быть целомудренны и красивы. Но у Рики за прекрасной внешностью скрывается мутная суть. Так сказал Акира Одзава. Он настоятельно просил остерегаться этой девушки. И ещё он очень-очень сожалеет, что здоровье не позволяет ему приехать к нам на помощь.

– А брат этой японки кто таков?

– О нём Акира-сан почти не говорил. Он мало его знает, хотя упомянул, что брат с сестрой очень дружны. Этот брат, которого зовут Тоши, частенько сопровождает сестру на соревнования по кюдо. Но сам Акира-сан с ним никогда не общался.

– А откуда твои японские друзья знают, что брат с сестрой поехали в Россию?

– Об этом случайно услышал племянник Акиры, который состоит в том же клубе кюдо, где и Рика Абэ. Он рассказал об этом своему дяде, тот передал новость Изаму Ито, а Изаму уже рассказал нам.

– Вот что мне не понятно – почему потомки Рокеро Абэ только сейчас кинулись на поиск сокровища? Ведь если они знали, что камень по-прежнему здесь, в России… – Головинский постучал пальцем по шкатулке на фотографии. – Должен же был их прадед об этом рассказать! И почему только спустя столетие опять всплыла эта история? Где они были раньше?

– Мы тоже об этом думали, – признался Мишка. – Вообще сначала я решил, что вот этот человек, – он указал на Рокеро, – забрал у Михаила Никитина ларец с таинственным содержимым и привёз на родину. Поэтому я поехал в Японию, чтобы это выяснить. Однако туда, как сообщил Изаму Ито, шкатулка не возвращалась. Да это было и понятно, судя по покушению на него, как мы теперь выяснили, Рики Абэ. И это значило, что у семейства Абэ ларца тоже нет, а находится он там, где было последнее о нём упоминание. То есть в Севастополе. Во Францию Михаил Никитин его не забрал, иначе ларец привёз бы в Россию его сын, дед моего отца. Отсюда делаем вывод: японский ларец с камнем по-прежнему здесь, в вашем городе.

– Но почему, интересно, этим ларцом не завладел сам Рокеро Абэ? – задумчиво спросил Головинский. – Судя по тому, что мы успели узнать о нём, это был весьма изобретательный и хитрый человек. Обвести такого простака, как твой тёзка, Миша, ему не составило бы большого труда. Почему же он не смог заполучить сокровище? Тем более вот же, он держит вожделенную добычу в собственных руках! Что пошло не так, вы можете мне объяснить?

– Если бы мы это сами знали… – вздохнула бабушка Соня.

– Но ведь вы, извините, не обычные люди! Неужели заглянуть в прошлое вам не под силу?

– К сожалению, не всегда. Понимаете, мне почему-то не удаётся считать информацию с этой фотографии, – пояснил Мишка. – Я думаю, что всему виной Рокеро Абэ. Видите, с каким выражением он смотрит на нас, точнее на того, кто их сфотографировал. Наверное, фотограф застал их врасплох, и это японцу совсем не понравилось…

– Да, выражение лица у этого молодца не из приятных, – согласился химик.

– Мне кажется, он тоже обладал некоторыми способностями. И эти способности позволили ему наложить запрет на любую информацию, связанную с этой фоткой. У меня других объяснений нет.

– Согласна с тобой, Миша, – кивнула бабушка. – Обычно мой внук, – пояснила она Головинскому, – с лёгкостью раскалывает такие орешки. Узреть истину с фотографии не составляет для него никакого труда. Не раз проверено практикой. Но тут…

Бабушка развела руками.

– Я понимаю… – произнёс химик, хотя понимание давалось ему всё же с трудом. Всё-таки не каждый день приходится иметь дело с чудесами.

– А ещё я предполагаю, – продолжил Мишка свои размышления, – что если Рокеро обладал некоторыми способностями, то ими могут быть наделены и его потомки. И тогда наша задача весьма усложняется.

– И всё-таки очень интересно, почему эти потомки объявились только сейчас, спустя сто лет после исчезновения ларца… – задумчиво сказал Головинский.

В этот момент завибрировал Мишкин телефон. Пришло новое сообщение.

– А вот и возможный ответ на ваш вопрос! – воскликнул мальчик, увидев на экране присланную фотографию. – Ага, это она!

– Кто? – заинтересованно спросили бабушка Соня и Андрей Павлович, тоже склоняясь к телефону.

На фото была изображена прекрасная японка в белой куртке с чёрной кожаной накладкой на груди и в чёрных штанах-хакаме. Она держала в руках натянутый лук и целилась, кажется, прямо в зрителя.

– Какое беспощадное выражение лица, – передёрнул плечами химик. – Не хотел бы я оказаться её мишенью.

– Да-а-а, боевая девица… – протянула бабушка. – Хотя мне кажется, что сердце у неё не такое уж и злобное…