Полёт японского журавля. Я русский

– Мы все должны быть как один, и стоять друг за друга как за самого себя. Если из нас останется только один, то он обязан, во чтобы то ни стало, добраться до наших и на словах передать информацию о высадке американского десанта в Инчхоне.

После этого была работа с парашютом: Синтаро объяснял, как его укладывать, и как сворачивать после приземления.

– На земле купол может задушить вас, – объяснял Михаил. – От ветра его скорость не позволит вам даже встать на ноги, если вы не готовы к этому. Тогда делаем что? Кто знает? – Солдаты начали неуверенно предлагать варианты действий.

– Нет, за камни цепляться не будем. Ногами тормозить? Можно. Но у вас всегда под рукой должен быть нож. Если выхода нет, то режем стропы. В любом другом случае быстро расстёгиваем замки. Сейчас одеваемся и учимся. Всё, начали. Надели, сняли, и так без перерыва. Потом кувырки, взад, вперёд, падения…

После изматывающих упражнений Михаил опять поднялся на крышу автомашины и, прыгнув сверху, сделал кувырок, мягко сгладив своё падение. – Поняли, что надо делать после приземления? Удара быть не должно. Если вы подвернули ногу, или ушибли пятку, то вы труп. Никто вас на носилках не понесёт, потому что десант должен идти вперёд под пулями, взрывами, только вперёд.

Когда самолёт был готов к вылету для пробного прыжка, был уже поздний вечер. В сумраке, опасаясь американских истребителей, они поднялись на три километра и прыгнули над аэродромом, и в момент, когда после приземления все собрались в условленном месте, причём это надо было делать самостоятельно, соревнуясь в скорости, на лицах десантников Синтаро прочитал полную готовность к предстоящему полёту. Лица были спокойными и немного усталыми.

– Вот, что такое уверенность. Теперь поняли?

Ответом было дружное – «Так точно». Михаил улыбнулся и тихо произнёс: – Я ведь и сам боялся, не был уверен в успехе. Но вы заставили меня поверить в обратное.

Их вооружили пистолетами с тремя запасными обоймами, снабдили запасом еды на несколько суток. Ещё были ракетницы, компасы, ножи, одежда простых крестьян.

Когда за ними закрывалась дверь в самолёт, Синтаро уже ни о чём не думал. Пройдя вглубь фюзеляжа, к самой кабине пилотов, он упал на маскировочную сетку и мгновенно заснул. Впереди было небо и его первый в жизни ночной прыжок над корейской землёй.

Он проснулся от сильной болтанки – самолет мотало так, что устоять без помощи рук было невозможно.

– Мы попали в зону турбулентности, – сообщил штурман. – Снижаемся, иначе самолёт развалится на части.

– Но внизу могут быть горы, – удивился Михаил, вглядываясь в непроницаемую тьму.

– Да, очень опасно, но другого выхода нет. Мы в долине реки Нактонган, это широкая долина, но где проходит линия фронта, точно определить не могу. По расчётам, до времени выброса осталось двадцать минут, может ветер изменится. У вас есть ещё пятнадцать минут, чтобы проверить готовность. Можете поесть, я знаю, что вы не ели.

Команда уже была в состоянии готовности, у каждого за спиной был пристёгнут парашют, на поясе – небольшой мешок с продовольствием и одеждой. На лицах бойцов не трудно было заметить сильное волнение.

– Чего приуныли? – спросил Михаил. – Мы ещё не падаем. А ну, кто скажет, какова скорость падения?

Группа оживилась.

– Пятьдесят метров в секунду, – нашёлся коренастый солдат по фамилии Чен. Это он вышел, чтобы побороть Михаила.

– Правильно. Значит, за десять секунд можно пролететь без парашюта полкилометра. А за минуту?

– Три километра, – нашёлся всё тот же Чен.

– Верно! Тысячу метров мы летим за двадцать секунд. Внизу штормовой ветер, если мы сразу раскроем парашюты, то нас может разбросать на многие километры. И тогда мы никогда не найдём друг друга. Поэтому держим свободное падение как можно дольше. Я знаю, как это страшно, но так у нас больше вероятности остаться вместе. Летим, голова впереди, руки внизу, по швам, плотно прижаты.

Раздался гудок. Это был сигнал к выброске. – Готовность три минуты! – Прокричал из кабины штурман. – Высота тысяча пятьсот метров, больше не могу, опасно, могут быть горы. Ветер уменьшился, но всё равно сильный.

– Ну что, готовы? – Михаил посмотрел на часы, определяя точное время выброски. – Полтора километра до земли. Летим камнем ровно половину, значит, считаем до пятнадцати – потом дёргаем за кольцо. До пятнадцати. А ну, вместе. Один, два, три, четыре… Всё, запомнили ритм? До пятнадцати.

Михаил открыл дверь, от сильного шума все, словно по команде, отшатнулись.

– Отлично! – прокричал Михаил, заглядывая в чёрную пустоту. – Дальше земли не улетим. – Встали, друг за другом. Чен первый, остальные за ним. Я замыкаю. Первый пошёл!

Выпрыгнув последним, Михаил попытался разглядеть в пустоте неба свою четвёрку, но ничего не было видно. И вот где-то внизу вспыхнул светлым пятном купол первого, затем второго. Третьего парашюта он не увидел. Потом был четвёртый, он был совсем близко. Михаил досчитал до пятнадцати и дёрнул кольцо, его несколько раз мотнуло в стороны, после чего всё вокруг замерло, словно он перестал падать.

Они приземлились на большой низменной равнине. Скорее всего, это было рисовое поле, он понял это по характерному шуршанию соломы под ногами. Быстро собрав парашют, он несколько раз свистнул, и побежал на первый раздавшийся после этого отклик. Это был Чен. Он сидел на земле и держался за лодыжку.

– Ты слышал выстрелы?

Чен кивнул.

– Идти сможешь? Что у тебя? Снимай ботинок пока, а я сверну парашюты. Нас наверняка заметили, надо скорее убираться отсюда.

Михаил побежал в темноту, и вскоре наткнулся на второго из группы, это был боец по имени Квон, он был опытным бойцом, и даже участвовал в захвате Сеула. Теперь он лежал на земле и, кажется, ещё был жив. Михаил приподнял его голову. Из уголков рта Квона выходили две струйки крови.

– Квон, ты меня слышишь? Квон, дружище… Михаил осмотрел тело и увидел рану в животе. Он начал ощупывать спину раненого и попал рукой в жидкое месиво горячей и липкой крови. Пуля, скорее всего, вышла в районе позвоночника, это означало, что Квон фактически был мёртв. Квон открыл глаза и пошевелил рукой. Одна из его стоп была неестественно развёрнута вовнутрь, под ней уже появилась лужица крови. Это был открытый перелом голени. Михаилу стало нестерпимо дурно, он стиснул зубы и прижал голову Квона к груди. Квон несколько раз конвульсивно дёрнулся, попытался что-то сказать, Михаил сжал его липкую от крови ладонь. Через минуту Квон умер. Михаил поднялся, растерянно оглядываясь по сторонам. На аэродроме членам свой группы он рассказывал обо всём, что могло их ждать во время приземления, в том числе и о таком исходе, но оказавшись свидетелем гибели товарища, он запаниковал. Он понял, что его затея может провалиться в любую минуту, и вся его уверенность там, в Сеуле, не стоит ничего. О том, что его в любой момент могут подстрелить, так же как и Квона, он не думал, но ему стало по-настоящему страшно. Он огляделся по сторонам, в надежде отыскать остальных. Пак Ен Су прыгал третьим, за ним Сы Пу. Третий наверняка разбился, потому что его парашют не раскрылся. Четвёртым был Сы Пу, молчаливый, и сухой как стебель китаец, державшийся несколько в стороне от всех остальных членов группы. Михаил пробежал в темноту в надежде кого-то увидеть, но потом повернул обратно, опасаясь потерять Чена. Когда он вернулся, то обнаружил его в окружении нескольких человек. Кто-то крикнул: «Стоять!». Михаил поднял руки, всё ещё продолжая идти к Чену. Тот, опустив голову, всё так же сидел на земле, и держался за ногу.

– Стоять! Руки вверх! – снова закричал один из военных. По форме было понятно, что это были северные корейцы.

– Не стреляйте, мы свои, – сказал Михаил, остановившись. Один из солдат подбежал и стал грубо обыскивать его. Потом стянул с него вещмешок.

– Кто вы? Говори, или я тебя прикончу! – закричал другой солдат, наводя на него винтовку. Судя по тону голоса, можно было предположить, что это был командир отряда. – Пристрелить их прямо здесь. Это шпионы, шлюхи Ли Сынь Мана. Наверное, их послали в помощь тем десантникам, что прилетели сегодня утром и взорвали мост. Но мы их всё равно найдём. Говори, кто тебя послал!

Неожиданно появились ещё двое. Они несли вещи Квона и парашют.

– Там ещё один, мёртвый. Мы в него попали.

– Я же приказал не стрелять без команды! За нарушения приказа я с вас шкуру спущу! Ведём их в отряд. Там разберёмся.

– У них ещё были люди. Я видел четыре парашюта, сказал один из тех, что пришли с парашютом.

– Сколько вас было? Отвечай, – прокричал старший группы.

– Веди к командиру, тогда и скажу, – не скрывая раздражения, ответил Михаил.

– Ты, отвечай, – обратился он к Чену, наставляя на него ствол винтовки. Тот поглядел на Михаила и ответил тоже самое.

– Они договорились. А ну, ты, американский прихвостень, ты сейчас всё мне скажешь, – закричал старший. – По твоему разговору видно, что ты не кореец. Кто ты? Говори! – Он схватил Михаила за грудки и нанёс удар коленом в живот. Удар был неожиданным, от него Михаил потерял дыхание и повис на руках нападавшего. – Ну что, будешь говорить, сколько вас прилетело?

Что-то взорвалось внутри Михаила, поднимаясь с колена, он краем глаза увидел растерянное лицо Чена, и что есть силы, прямо в ухо прокричал на русском языке: – Да пошёл ты в жопу! Козёл!

Солдат выпустил Михаила и растерянно посмотрел на товарищей. К этому времени вокруг них было уже целое отделение. – Что он сказал? Что он сказал? Вы поняли, на каком языке он кричал? – заголосил солдат.

Все растерянно молчали. Пока стояла немая пауза, Михаил отряхнул колено и поправил одежду.

– Пошёл ты в жопу, – уже разделяя слова, повторил он, поняв, что это единственное, что ему доступно, если он собирается молчать о группе и выжить.

– Кажется, это русский, – неуверенно произнёс один из солдат. – Да, это, наверное, русский.

– Ты осёл! Откуда здесь русский? Ты же видишь, он такой же, как и мы, азиат. Разве он похож на русского? Все русские блондины. Ты что не знал?

– Ну и что, – продолжал отстаивать свою догадку солдат. – Русские всякие бывают.