Дети Балтии

– О, очень много интересного, – начал Штрандманн, – Во-первых, само название этого места переводится как «рай-сад». Я провёл исследование и обнаружил, что такое необычное для крепости наименование восходит напрямую к сюжетам из скандинавской мифологии. В северогерманских и древне-шведских легендах фигурирует Асгард – место, где живут Асы, то есть, боги. Отсюда я нашёл подтверждение гипотезы, выдвинутой в 1790-м году профессором Эльмстом и заключающейся в том, что многие верования и представления древних ливов тесно переплетаются со скандинавскими обычаями и мифологией.

Кристоф, неожиданно для себя, слушал его завороженно. Он любил хороших рассказчиков и просвещённых людей. Ему, как и всем его братьям, всегда казалось, что его образование в чём-то неполноценно. Поэтому он восхищался теми, кто окончил университетский курс, а не провёл лучшие годы юности на плацу или в бесконечных походах, ступая по колено в грязи и тягая тяжеленный ранец с ружьём.

Когда Штрандманн окончил свой рассказ, он предложил ему письменно изложить свой любимый сюжет из северных мифов. Тот описал Рагнарёк – конец времен, вроде Апокалипсиса. Кристоф почитал, ужаснулся кораблю из ногтей мертвецов, но отметил безукоризненный почерк Иоганна-Магнуса, невольно сравнив его с корявыми буквами Лёвенштерна, равно как и логичность изложения. «Надо его обязательно взять в секретари», – подумал он. Иоганн Лёвенштерн, в силу того, что уже стал штабс-ротмистром, будет много ездить, налаживать связи и заниматься исключительно курьерской работой. «Писанину» граф оставит этому способному юноше. Даже хорошо, что он не военный. Не будет докучать лишними соображениями по этой части и сбивать с толку.

– Мне всё нравится. Надеюсь, доклады по армии вы будете составлять так же, – проговорил Кристоф. – А теперь личный вопрос: у вас есть друзья-поляки?

Штрандманн недоумённо покачал головой.

– Отлично, – Кристоф перешел на немецкий. – Можете выходить на службу ко мне хоть с завтрашнего дня.

Потом, подумав немного, добавил:

– Мой девиз «Arbeit und Disziplin». Вы, надеюсь, понимаете его значение?

– Это и мой девиз, Ваше Сиятельство, – склонил голову молодой человек.

– Значит, мы с вами сработаемся, – улыбнулся граф.

Вернувшись к себе, Кристоф перечитал историю гибели богов, описанную его новым секретарем. Посмотрел в окно. Достал сигару и с большим наслаждением закурил. «Значит, Асгард», – подумал он, вспомнив окрестности Трейдена.

Докурив, Кристоф пошёл спать. Перед сном отчего-то вспомнил об Алексе фон Бенкендорфе. Тот жил у Кретова на даче и частенько ездил в дом графа Уварова. А у того жена – полька. Ещё Алекс рассказывал, что обедал у Потоцких. Знается с поляками и сам гонорист, как шляхтич. «Как бы не стал предателем», – такой была последняя мысль графа Ливена на сегодняшний день. Он заснул, как всегда, на животе, схватив подушку обеими руками.

***

– Ну, штабс-ротмистр, ты идешь в гору, – Алекс оторвался от танца весталок, представляемого на сцене Французского театра, и обратился к сидящему в ложе кузену. – Не знаю, право, завидовать тебе или нет. С одной стороны, ты эдаким макаром к тридцати годам станешь генерал-майором. С другой стороны, ты к нашему Бонси прикован руками и ногами.

– А ты к Толстому разве нет? – Жанно, прищурив глаза, глядел на лиры в тонких руках танцовщиц.

– Там другое дело.

– Понятно. Ещё из новенького – граф Кристоф нашел себе секретаря – некоего архивного юношу, и я больше не буду марать руки чернилами. Мои полномочия расширяются.

– А мои сужа-аются, – передразнил его Алекс, причем у него получилось весьма похоже. – Если серьёзно – при Большом Дворе меня не слишком любят, Петербург надоел и я снова жду войну. Ты в Штабе, так что скажи – скоро али как?

– Скоро-скоро, – утешил его Лёвенштерн, краем глаза увидев, что на сцене сверху спускается колоссальная фигура, изображающая бога-громовержца. – Смотри, что за гигант, а? До чего техника дошла!

– Ничего себе! – проговорил Алекс. – Только плохо, что не настоящий.

– Юпитер войны начинает, – произнес Жанно. – В войне ничего хорошего нет, зря ты её так ждешь. Тебя вот не было под Аустерлицем – считай, что не знаешь, каково это – быть затянутым в мясорубку. Лучше путешествовать.

– Кто мне даст уехать далеко и надолго? – задал риторический вопрос Алекс. – Я съезжу к отцу, наверное, и всё.

– Ну почему же, – легкомысленно улыбнулся его кузен. – Елагин остров – тоже отличное местечко для недальних странствий.

Альхен покраснел.

– Думаешь, я не знаю, где ты бываешь? – продолжил Жанно.

– А что сам туда не ездишь? – спросил Бенкендорф, посмотрев на него не очень хорошо. – Брезгуешь?

– Помилуй, – усмехнулся Лёвенштерн. – С чего мне брезговать? Я просто буду чужим на этом празднике жизни. И ты, говоришь, завоевал госпожу Уварову?

– Не самая неприступная крепость, – сказал Алекс. – Сегодня после представления еду кое-куда.

– Ага! – засмеялся Жанно. – Всё с тобой ясно. Ты её любишь?

– Любви-то у меня нет, – серьёзно проговорил Бенкендорф. – Так, тела, – он указал на порхающих по сцене сильфид.

– И госпожа Уварова – тоже тело, надо полагать? Что ж, весьма увесистое тело, – Лёвенштерн не оставлял своего насмешливого тона. – Не покалечься там.

– Ну тебя! – толкнул его локтем в бок Альхен. – Сам найди себе любовницу, а потом критикуй выбор ближнего своего.

Жанно только вздохнул.

– Есть у меня возлюбленная… – он взглянул на Бенкендорфа, чуть не признавшись в том, что любит его сестру.

– И кто же?

– Она ангел.

– Так все говорят, – хмыкнул Алекс. – Потом оказывается, что в ней давно жил чертёнок, а ты и не подозревал…

– Ангелы бесполы и не принадлежат себе, – продолжил Левенштерн. – И их нельзя любить смертным. Я смертный.

Тут на сцене послышался рёв охотничьего рога. Алекс с кузеном разглядели, что там происходит нечто интересное – сильфиды убегают, их хватает некий персонаж, увенчанный рогами, и они прервали свою беседу, досмотрев спектакль в тишине. Потом они разъехались.

…Свидание с Марианной прошло в ателье модистки, куда та якобы направилась мерить новое платье. Алекс подивился слепоте её мужа, подумав, что на его месте бы заподозрил неладное, если бы его жена отправлялась на примерку в девять часов вечера. Самой мадам де Жюль не было, и в мастерской, посреди манекенов, обрывков ткани и кружева, он быстро осуществил свою власть над этой красивой и пышнотелой дамой. Скрыться он предпочел как можно быстрее, подумав, что сталкиваться в дверях с графом Уваровым, который, по словам его жены, обещал приехать её забрать домой, он не желает, особенно когда сопоставил свою довольно худощавую комплекцию с мощным силуэтом графа, похвалявшегося тем, что гнёт подковы одной левой и может уложить шестерых одним ударом кулака. Перед тем как Альхен привёл себя в порядок и направился к выходу, Марьяна шепнула: «Послезавтра, здесь же, только в четыре дня». Он кивнул, подумав, что нынешнее удовольствие из-за спешки получилось слегка смазанным.

В назначенный день и час Алекс вошел в ателье. Никого не было, и графиня его не ждала.

– Marie? – окликнул он её. – Ты где?

– Здесь нет Мари, – портьера, отделяющая мастерскую от гостиной модистки, распахнулась, и Бенкендорф, к немалому своему изумлению, увидел княжну Войцеховскую.

– Я за неё, – торжествующе улыбнулась его «звезда Северного сияния».

Алекс не понимал, что всё это означает. Он сначала подумал, что произошло какое-то недоразумение. Возможно, они одеваются у одной портнихи и приехали на примерку вместе.

– Так когда же графиня здесь будет, мадемуазель? – спросил он, покраснев.

– Вы, кажется, не поняли. Сегодня она на примерку не придёт, – объявила девушка, усевшись в кресло напротив Альхена.

– Странно… Мы же условились. Ну ладно, – он подумал, что зря выдаёт цель своего визита княжне, это не слишком пристойно и несколько компроментирует её кузину – да, кажется, Марьяна приходится ей кузиной. – Извините, княжна, я пошёл.

– Вы не уйдёте, – с милой улыбкой продолжила невозмутимая девушка.

– Как это не уйду? – Бенкендорфу её вид совершенно не понравился и даже насторожил.