Боль. Сборник рассказов

Но боль – лишь внешняя маска. Меня преследовали кошмары.

Да, когда я остался в одиночестве, монстры из моего разума вышли из-под завесы. Страшнее остаться с самим собой, со своими тараканами в голове и скелетами в шкафу. Они пугают и застают врасплох. С людьми ты можешь не бояться, потому что с ними ты показываешь не свою личность, а чужую, выдуманную тобой. Ты её хорошо сыграл, но на деле же ты сталкиваешься с настоящим «я», каким боялся его показать людям, когда остаешься в уединении. Поэтому люди бояться одиночества – бояться встретиться с настоящим самим собой, которого они прятали от людей.

Я будто посмотрел в зеркало и от этого похолодел. То, что я увидел, поразило меня.

Я увидел сквозь возникшее зеркало щенка. Маленький, миловидный скулящий щенок. Может, слепой и новорождённый. Хотя нет… он прожил некоторые дни, чтобы стать больше, но он мелкий для взрослых псов. Щенок сидел на шее старого пса. Его отец разозлился, что сын наглеет от избалованности. Любовь и ласка иногда делает нас слепыми. А глаза открываются в последний момент, когда забота превращает их детей в настоящих дьяволов.

Пёс зажал пастью шею щенка и выкинул за двор. Щенок попал в чуждый ему мир жестокости и боли. Всё это время отец защищал сына от суровой реальности, сажая его в рафинированную нежную среду. Щенка понесло в разные стороны: он скулил, плакал, сжался в комок, в угол, спасаясь от холода и зверей. Ему встречались злые бродячие собаки, готовые его растерзать и сожрать. Судьба заставила щенка настрадаться: его избивали дворняги, он голодал, рос в холоде… Но сквозь боль, страдания, трудности из него вырос могущий, здоровый пёс. Природа приказывает слабым умирать под давлением сильных.

Туман рассеялся, и повзрослевшего щенка я не увидел. Он испарился с мглой. Но я лицезрел все муки, испытываемые щенком. Ему приходилось вгрызаться в сородичей, есть в подворотнях невкусную, протухшую еду, каждый день чувствовать холод и сырость обители. Он, засыпая, держал в голове мысль: ради счастья он готов бороться, готов осилить слабохарактерность и продолжать вгрызаться когтями за лучшую жизнь. Страдания сделали его сильным, и он встретил отца. Но чем кончилась история, я не узнал.

Я сидел в глухом лесу, на высокогорье. Дул холодный ветер. Я слышал звонкий храп Абукчича, отдававшийся эхом в пещере. Сидел, расслабив руки, державшие лук и стрелы. И плакал. Рыдал. Все раны снова раскрылись во мне, вспыхнули пронзительной, ярко-насыщенной болью, отчего мир налился красками, затем потемнел в моих широко раскрытых опухших глазах. Я скорчился, застонал. Боль перекрывала все душевные страдания – вечный её спутник. Нервы накалились до предела, а вены взбухли до широких толстых змеек на теле. Боль напомнила мне, ради чего я тут сижу и сторожу ущелье – чтобы вернуться в родную землю и встретить отца. Чтобы показать всем тем, кто меня похоронил в первые же минуты испытания, что я смог и поборол всех. Чтобы увидеть на их самодовольных лицах шок. «ДЖИГАГО СПРАВИЛСЯ! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!». Чтобы утереть этой кучке нос и стать настоящим мужчиной.

Боль, заставившая меня как-никогда чувствовать себя живым и ценить любую минуту.

Я ударил себя по лицу. Слёзы прекратились.

Вытер покрасневшие, набухшие глаза.

Раны начали стихать от напряжения. Нервы успокоились.

Я посмотрел на склоны лесистой горы. И…

Олень. Тот же самый олень стоял на склоне и смотрел на меня. Он кивнул, и его длинные рога задели ветки дерева. Олень словно давал знак, что я иду по верному пути.

– Сынок, запомни, олень – священный дух в лесах. Если встретишь оленя в лесу, будучи отчаянным, знай, что сами силы леса помогают тебе избавиться от мусора в голове и встать на правильную дорожку. И не нападай на оленя. Это самое главное. Олень поможет.

Эти слова говорил отец за год до описываемых событий. Он рассказывал мне про божественные силы леса. Говорил о духах, обитающих там. Они могут перевоплощаться в разные образы. Некоторые умирают в лесу, не пройдя проверку. Это делает специальный дух. Злое существо-очиститель.

Я решил, что если «очиститель» до сих пор не покончил со мной, значит, во мне что-то кроется. Я встал, посмотрел по сторонам. Взглянул на оленя. Он исчез.

– А что если… тебя видят лишь избранные? – произнёс я и замолк.

– Просыпайся, Абукчич!

Абукчич вздрогнул. В его горле застыл крик, а на лице отразился ужас. Он застыл на короткое мгновение. Мозг обработал информацию, уяснив, что перед ним не шестирукий людоед-великан, не огромный монстр-летучая-мышь, не лесной демон, а я – Джигаго.

– Господи, это ты… – выдохнул он и посмотрел в сторону.

– Я своё отдежурил. Тебе пора.

Абукчич встал, хрустнул пальцами, взял стрелы и лук.

Я лёг на ковёр листьев, посмотрел на костёр, на Абукчича. Он вылез из ущелья. И мне на минуту показалось, что на его заднице виляет хвост. Крысиный голый хвост.

– Этот придурок поверил, что можно вдвоём пройти испытание? Хах, псих… Нужно его сейчас прикончить, иначе если мы оба придём в племя, то устроят состязание. Он меня точно выиграет. С каких пор он стал таким… жестким и сильным? Сопливый мальчишка вождя… совсем его не узнаю.

До меня доносились лишь некоторые отрывки из монолога Абукчича. Я спал, но слышал задним числом его речь, обрывающуюся на внезапном моменте.

– Зарежу-ка его ножом, – до меня донёсся цокот лезвия. – Зарежу как свинью…

Наступила продолжительная тьма. Я раскрыл глаза, увидел пляшущие язычки пламени, мягкий отсвет огня на стене. Закрыл глаза. Уснул. Услышал снова обрывки речи:

– Зарежу его… Или лучше выстрелить из лука?

Я старался выйти из сна. Моё подсознание било тревогу. Да, во сне мы более уязвимые и беспомощные. Когда ты спишь, любая крыса вонзит нож в спину.

Я застонал, но сон оказался сильнее.

– ВСТАВАЙ! – услышал я чей-то ужасающий по громкости голос. Он застучал по стенкам пещеры, разносясь раскатистым эхом в ущелье.

– ВСТАВАЙ!

Я дёрнулся, открыл глаза и увидел погасший костёр. Серый пепел да тлеющие угольки. Я поднял голову и увидел огромный, тёмный силуэт, стоящий у порога ущелья. Он потушил костёр, и мы находились в глубокой тьме. Я не разглядел его лица. Я слышал лишь прерывистое, бычье дыхание. Капала вода со сталактитов – кап-кап!

Кап-кап!

Кап-кап!

Это звонкое капание напрягало.

Я пошарил по карманам, но не нашёл ножа.

– Кто ты такой?! – закричал я, и голос задрожал. Дыхание потяжелело. – Где Абукчич?!

– А… – услышал я протяжный, глухой голос, шедший в нос. Хах, на мгновение он показался мне зловещим.

– Что значит «А»?!

– Эта крыса сдала тебя, когда я появился. Я застал его врасплох. Он разговаривал сам с собой, держа твой нож в руках. Крыса намеревалась тебя зарезать, когда ты спал. Он умно хотел поступить в отличие от тебя. Зачем ты только взял его, если суть испытания заключается «никому не доверяй, выживает один сильнейший»?

Я молчал, пронзая тьму проницательным тревожным взглядом. И шарил рукой во тьме, чтобы найти хотя бы стрелу и воспользоваться ею точно копьём.

– Вообще я очень удивлён, что ты выжил. Ты последний живой из индейцев. Остальных я либо перебил, либо они сами сдохли. За эти две недели, которые мы здесь, я прошарил весь лес и сосчитал трупы. Всего 25 участвующих. Тел сейчас 23. Я был удивлён, что не нашёл тебя первым. Думал, река унесла за дальние края, либо медведь сожрал.

Я шарил и шарил рукой по полу. Кончай комедию, Джигаго! Ты в ловушке у зверя. Здесь один тупик, а он своей огромной тушей заслонил проход. Стрелы снаружи, в том числе и лук. Я остался обезоруженным, слепым и беспомощным. Я даже не увижу лица своего убийцы.

– Похвалы тебе. Похоже, отец тщательно молился за тебя. Хотя он с отсутствующим лицом смотрел на тебя перед испытаниями. Конечно, у него же такой сопливый нытик-сын.

– …

– Браво тебе! Ладно… хочешь, чтобы я быстро тебя прикончил или медленно?

Силуэт приближался, и сумеречный свет, исходивший из ущелья, входил в пещеру узкими лучами.

Я отдалялся ползком от него. Шарил рукой по полу в надежде на… Рука коснулась чего-то холодного. Пальцы пощупали предмет – острый, металлический. Наконечник стрелы. А за ним вся стрела. Я схватил стрелу и спрятал под карман.

– Куда ты уходишь, скунс?!