Боль. Сборник рассказов

Машина попала в пробку. Эрнест ударил по кожаному рулю. Посмотрел на заднее сидение. Юрий клевал носом, глаза находились в полузакрытом прищуре. Мужик держался, чтобы не потерять сознание. Левая ладонь Юрия с немощностью сдерживала мелкие струи крови. Салон перепачкался. Ком тошноты подкатил к нему. Он отвернулся, взял себя руки. Отец учил маленького Эрнеста, чтобы тот всегда держал хвост пистолетом. «Иначе, сынок, ты не выживешь в этом мире», – говорил он. – «Будь крокодилом: один глаз спит, другой смотрит на жертву. Короче, будь бдительным». После назидательных речей отец вытаскивал папиросы и закуривал их. Клуб сизого дыма узорчатой пеленой скрывал его заскорузлое лицо, спрятанное под ковбойской шляпой.

Эрнест свернул машину. Виднелась больница. Приступ слабости пропал. Он скучал по отцу. В последний раз живым он его видел в онкологии. Эрнест тогда учился в ВУЗе. Он сидел в коридоре с прищуренными глазами, наполненными обжигающими, раскалёнными слезами. Отец смял ковбойскую шляпу, яростно сжимал его и разжимал. Локти уперлись в джинсы. Он тоже плакал. Мать плакала, прислонившись влажной щёчкой в его осанистую спину. В пустом больничном коридоре стояла мусорное ведро. В ведре лежала смятая пачка сигарет с надписью: «Курение убивает!». На следующий день отец Эрнеста застрелился. Он написал в прощальном письме, что не сможет стерпеть боль от опухоли во рту. Дал наставления сыну, чтобы тот сигарет в рот не брал. Конец.

Он припарковал машину. Взял под руку Юрия:

– Не теряй сознания, приятель. Слышишь?

– Да…

Юрий приходил в себя.

– Плёвое это дело, Эрнест. Мне жаль твою дочь. Она…

– Поговорим потом, хорошо?

– Ты должен… спасти её.

– На что ты намекаешь?

– Она хочет совершить суицид. Что ей остаётся? Я обдумал это, находясь на грани потери сознания. Но я не знаю, где она совершит это.

Юрия перехватили медики. Они бесновались у ног Эрнеста, а тот… Тот опустился на стул, погрузил задубелые, мозолистые пальцы в копны волос. Больница функционировала и двигалась в быстром темпе. Врачи, медсёстры и посетители толпились, сгрудились у кабинетов врачей, выстроились в очереди. Он продолжал сидеть в прострации, пока оживлённая больница функционировала своей жизнью в виде сплошного муравейника. Говорят, что гены самоубийцы передаются через поколения. Дед – внучка.

«Прощай, сынок…».

«Прощай, папа… я тебя ненавижу».

«Прощай, сынок… я тебя люблю».

Он двигался на абсолютном автоматизме. Его повели куда-то. Эрнест закрыл глаз, открыв, оказался в палате Юрия.

– Привет, – произнёс он.

– Привет, – сказал Эрнест.

– Уже вечер, – Юра сидел в больничной койке, указывая на сумерки за окном.

– Не ожидал.

– Помнишь, я тебе говорил про суицид? Это самый вероятный исход.