Друзья и недруги. Том 1

– Как мне отблагодарить тебя за проявленную заботу, добрая хозяйка?

– Поцелуем, конечно! – тут же нашлась Эльфледа.

Робин посмотрел в ее веселые призывные глаза, улыбнулся и, обняв Эльфледу, поцеловал ее так, что она долго не могла перевести дыхание, не сводя с него зачарованных глаз.

– Обед! – напомнил ей Статли и вывел из оцепенения сильным шлепком.

За обедом, состоявшим из ломтей жареной оленины и ячменных лепешек, присутствие Робина вызывало общую сдержанность только в первую минуту. Улыбка, веселый взгляд, несколько шутливых слов – и всем показалось, что они давно знают его. Статли в подробностях рассказал товарищам, как Робин сражался с наемниками Гая Гисборна, и теперь уже те наперебой предлагали ему остаться с ними в лесу.

После обеда Эльфледа принесла Робину рубашку и куртку.

– Что, налюбовалась вдосталь? – хмыкнул Статли. – Дай нам эля.

Они с Робином устроились на траве возле огромного камня. Эльфледа вынесла из пещеры кувшин и две кружки. Налив в них эля, она подала кружки Статли и Робину, а сама присела возле Робина и склонила голову ему на плечо. Рассмеявшись, он обнял ее, и Эльфледа тут же прильнула к нему так тесно, как только могла.

– Странный ты, Робин! – задумчиво сказала она, прикрыв глаза.

– Чем же? – улыбнулся Робин.

– В тебе за милю угадывается благородное происхождение, – неожиданно и очень серьезно ответила Эльфледа. – Ты знатный лорд, хотя одежда на тебе не роскошная. И при всей своей знатности не чураешься тех, кто ниже тебя. Вот и с нами общаешься так, будто мы тебе ровня. Всех очаровал за обедом, всех покорил, а ведь наши мужчины очень недоверчивы к чужакам, пусть даже ты приехал с Виллом.

Робин снова рассмеялся и поцеловал ее в лоб, чем вызвал у Эльфледы вздох удовольствия.

– Отдохни, красавица. Хозяйничать для четырех десятков мужчин – большой труд, – ласково сказал он и посмотрел на Статли: – Кстати, а где половина твоих людей? Здесь я насчитал от силы два неполных десятка.

– В дозорах. Я установил наблюдение за подступами к лагерю, чтобы нас не застали врасплох.

– Ратная служба дает о себе знать?

– Привычка, – согласился Статли. – Конечно, шериф нашим существованием не слишком обеспокоен. Но для любого из нас оказаться в руках моих бывших соратников – значит угодить на виселицу.

Потягивая эль, Робин неспешно рассматривал товарищей Статли, занявшихся самыми разными делами: кто подлаживал лук, кто вырезал себе новую дубинку. Простые, бесхитростные лица. Встретив этих людей за пределами леса, он ни в ком не признал бы разбойника. Статли сильно выделялся среди них: в нем с первого взгляда угадывался ратник.

– Чего же ты ждал? – усмехнулся Статли, когда Робин поделился с ним своими наблюдениями. – Я и есть единственный ратник из них. Остальные – йомены, вилланы, есть даже младший сын обедневшего саксонского тана[5 - Дворянский титул в англосаксонской Англии.]. Кто-то голодной зимой занимался браконьерством, да так неудачно, что был замечен лесничими, кто-то не смог заплатить подати и остался без крова. По своей воле в лес не бегут.

Из леса на поляну перед пещерой выехал всадник, и Статли, приветливо помахав ему рукой, вскочил на ноги.

– Здравствуй, Айвен! Каким ветром тебя занесло ко мне?

– Поделиться новостями, спросить у тебя, есть ли новости, – ответил вновь прибывший, спешиваясь и подходя к Статли. – Кто это? Новичок?

Робин поймал на себе быстрый и настороженный взгляд.

– Нет, просто мой гость, – сказал Статли, отводя Айвена в сторонку.

– В Шервуде просто гостей не бывает, – услышал Робин смешок Айвена. – У нас в лесу либо свой, либо чужак, а чужаков лес не любит.

Пока Статли разговаривал с Айвеном, Робин прислонился к поросшему мхом камню и, подставив лицо солнцу и ласковому ветерку, закрыл глаза. Уткнувшись лицом ему в грудь, посапывала уснувшая Эльфледа. Приглушенные голоса, птичий щебет, шорох ветвей высоких деревьев складывались в мелодию старого леса.

Робина вдруг охватило небывалое умиротворение, и он только сейчас осознал в полной мере, что за все время, минувшее со дня падения Веардруна, впервые ощущает себя в безопасности. До этого момента он даже не знал, в какой тревоге и постоянном ожидании угрозы с любой стороны жил каждый день и каждую ночь. Ветер ласковой ладонью взъершил его волосы, и ему показалось, что он слышит напевный голос древнего духа: «Вот ты и пришел, сынок! Я долго ждал тебя, мой лорд, страж, мой мальчик. Ты не можешь представить, как я рад нашей встрече!»

Робин тряхнул головой, прогоняя наваждение, и открыл глаза. Статли как раз устраивался рядом с ним. Проводив взглядом Айвена, севшего на коня и поехавшего обратно в лес, Робин спросил:

– В лесу много народа, Вилл?

– Пока не знаю точно. Думаю, немало, – сказал Статли, поднося кружку с элем к губам. – Все живут сами по себе, разрозненно, выживая, кто как умеет. У Айвена под началом три десятка человек, знаю еще пару шаек, но уверен, это далеко не все, кто нашел приют в Шервуде. Есть и настоящие бандиты, которые любому глотку перережут, но они держатся отдельно, да и мы не рвемся познакомиться с ними поближе.

Помолчав, Робин вдруг признался:

– Знаешь, а мне здесь нравится. Мне так хорошо и спокойно, как давно уже не бывало!

– Удивишься, Робин, но ты здесь тоже смотришься совершенно естественно, – ответил Статли. – Мне даже пришла в голову шальная мысль: занеси тебя судьба в Шервуд, какую бы силу ты создал здесь с твоим умением притягивать и сплачивать людей вокруг себя!

Робин от души рассмеялся: мысль Статли иначе, чем шальной, действительно назвать было нельзя. Но ветер опять скользнул по его волосам, поцеловал в лоб, и он услышал тот же напев: «Напрасно смеешься! Ты все равно станешь моим. Мы нужны друг другу, и ты обязательно это поймешь. А пока я подожду. Я терпелив, умею ждать».

– У этого леса есть душа, – задумчиво сказал Робин. – И в ней чувствуется что-то теплое и родное.

– Что, Шервуд пытается очаровать тебя? – улыбнулся Статли. – Да, он это умеет. Смотри, Робин, заворожит тебя эта душа, убаюкает своими песнями, и не вырвешься из ее объятий!

– Не в этот раз, – рассмеялся Робин, посмотрев на солнце. – Пора возвращаться домой.

«Домой, говоришь? – спросил его тот же напевный голос. – А где твой дом? Ты и сам не знаешь! Ты словно путник, задержавшийся на постоялом дворе, но впереди все равно дорога!»

– Домой, – твердо повторил Робин, не поддавшись чарам древнего леса. – Вилл, наверное, беспокоится: он тревожился, еще когда я только уезжал с Гаем, а времени с того часа прошло немало.

Он разбудил поцелуем в лоб Эльфледу, и она зевнула, потягиваясь, и сонно улыбнулась Робину, когда он, высвободившись из ее объятий, вскочил на ноги. Статли вместе с ним поднялся с земли.

– Я провожу тебя. Заодно и друзей повидаю.

****

Нежданное появление в Локсли Вилла Статли вызвало бурю восторга. Особенно ему обрадовался Алан, который тут же зазвал Статли к себе ночевать. Но до наступления ночи все, как обычно, собрались в доме Робина. Повинуясь общему требованию, Статли поведал о своих приключениях с того дня, как покинул селение, не упомянув только о последних событиях. Он счел, что ему хвалиться нечем: Робин справился бы с оставшимися наемниками и без его выстрелов, а о себе Робин и сам поведает друзьям, если сочтет нужным. Но и без того повествование Статли произвело большое впечатление на всех, кто его слушал. Гизелла пристроилась возле него и украдкой просунула ладонь в руку Статли. Его рассказ вызвал у нее неподдельную гордость за отвагу и ловкость возлюбленного. Она сияла и не сводила со Статли восторженных глаз.

– И вот я наконец смог навестить вас, уже не опасаясь, что Гай Гисборн прознает о том, что я жив и кому обязан спасением, – договорил Статли и, потянувшись за кубком, незаметно отнял руку у Гизеллы.

– Постой! – насторожился Вилл. – Я правильно понял, что Гай теперь знает и о том и о другом? Что произошло, Робин? Ты уехал из Локсли с Гаем, вернулся с Виллом, а что было между твоим отъездом и возвращением?

Устало вздохнув, Робин рассказал о засаде, которую ему подстроил Гай. Его слушали совсем иначе, чем Статли: напряженно, не перебивая ни словом, ни смехом. Да и ничего смешного или веселого в словах Робина никто не нашел. Когда Робин договорил, воцарилась гнетущая тишина. Вилл стукнул кулаком по столу.

– Значит, все? Втянул тебя во вражду этот подлый глупец?!

Не сдержав возмущения, Вилл добавил в адрес Гая Гисборна несколько таких крепких слов, что щеки женщин окрасились румянцем, а Джон крякнул от восхищения.

– До чего же красноречив ты бываешь, Вилл! – покачал головой Алан, разделив восхищение Джона.

Вилл с досадой махнул рукой в сторону обоих почитателей его красноречия и посмотрел на Робина. Увидев в глазах Вилла явное опасение за него, Робин ответил брату спокойным уверенным взглядом.

– Ты думаешь, он и теперь сдержит данное тебе слово? – с едва заметной иронией спросил Вилл.